В последние годы большинство левых привыкло связывать с каждой предстоящей масштабной протестной акцией большие ожидания. Рост инициатив снизу - забастовок, протестов против уплотнительной застройки, наступления на окружающую среду - определенно ставит в повестку дня необходимость общенациональных солидарных действий, выдвижения общих требований, на которых может быть построено движение сопротивления правительственной политике и аппетитам капитала.
Большое количество сайтов, «живых журналов», региональных и общероссийских организаций, периодические упоминания в газетах, журналах, интернет-СМИ – все это бросается в глаза каждому, кто пытается ознакомиться с анархистским движением в России. Анархисты – социально активная сила. Они давно уже заметны в левой среде, принимают активное участие в социальных движениях (экологическом, антифашистском, жилищном), и даже собирают сотни человек на митинги и в свои колонны на демонстрациях. Что же собой представляет анархистское движение в современной России?
Известно, что оценка социальной реальности, принятая в обществоведении и публицистике, не всегда с этой реальностью совпадает. Например, советские идеологи говорили о существовании в СССР двух дружественных классов - рабочих и крестьян - и отсутствии эксплуатации, а многие современные исследователи считают, что Советском Союзе номенклатура выделилась в отдельный эксплуататорский класс.
В России нет больше людей, которых не беспокоили бы проблемы в экономике. Прямо или косвенно, кризис успел затронуть всех. Чтобы получить ответы на непростые вопросы времени, мы обратились к Василию Колташову, возглавляющему Центр экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО).
Пресловутая «пятидневная война» на Кавказе вызвала экстраординарную вспышку словесного недержания у наших левых. Каждая микроскопическая группа, имеющая в названии магические слова «рабочая», «марксистская» и «революционная» и состоящая из трех с половиной инвалидов по психиатрическим статьям Общего расписания болезней, сочла своим долгом сочинить громогласную резолюцию по поводу войны - и выложить эту резолюцию в интернете.
Француженка, переехавшая из предсказуемой Европы в беспокойную Россию, чтобы изучать рабочее движение – уже неординарное сочетание. Исследователь, ставший еще и социальным активистом – тоже явление нечастое. Поэтому Карин Клеман – сама по себе уникальный феномен российского левого движения. С Карин Клеман, директором Института «Коллективное действие», сотрудницей Института социологии РАН, кандидатом социологических наук, специалистом по рабочему и социальному движению в России, а также организатором этого движения, мы и поговорим сегодня.
Скажу сразу: я не верю в загробную жизнь, призраков и тому подобную мистику. Но воскресший (в очередной раз!) из политического небытия знаменитый Левый фронт, казалось бы, заставляет меня пересмотреть взгляды на политический оккультизм. Вот, кстати, и известный историк А. Шубин в своей статье «Войдет ли Левый фронт в историю?» настойчиво убеждает: Левый фронт, «смертию смерть поправ», вернулся к нам из мира политтехнологических теней. Так ли это? Рассмотрим доводы А. Шубина, свидетеля «чудесного воскрешения».