«Сезон» ЕГЭ закончился, но дискуссии по его поводу по-прежнему не утихают. Учителя рассуждают об оглупляющем влиянии тестов, а многие родители видят в ЕГЭ еще одну площадку для коррупции, от которой Единый госэкзамен вроде бы должен спасти образование. И конечно же, все эти дискуссии выплескиваются во всемирную сеть, делая атмосферу в блогах не менее жаркими, чем летняя погода за окном.
Культовые герои левых, появившиеся во второй половине ХХ века – как правило, бунтари и радикалы, а не ученые и партийные функционеры: это Че, Дебор, Хоффман, Майнхоф, но уж никак не Альтюссер или Джеймисон (хотя тот же Маркузе был одно время невероятно популярен). С кем ассоциировать себя левому: с активистом, предпочитающим словам действия, или с занудой, сочиняющим очередной том про кризис капитализма в пыльном кабинете?
23 июля 2009 года состоялись президентские выборы в Киргизии. Официальные итоги этих выборов, объявленные на следующий день, не стали неожиданностью. По предварительным данным, уверенную победу одержал действующий президент Курманбек Бакиев, набравший около 86 % голосов. Второе место и около 7,5 % голосов получил кандидат объединенной оппозиции экс-премьер Алмазбек Атамбаев, который накануне объявил, что отказывается от участия в выборах. Однако сделал он это слишком поздно, чтобы его фамилию вычеркнули из бюллетеня. Третье место занял отколовшийся от оппозиции лидер партии «Ак Шумкар» Темир Сариев (2,59 %). Врач Женишбек Назаралиев, правозащитница Токтайым Уметалиева и «угольный король» Нурлан Мотуев набрали менее 1 % голосов.
Contemporary art и за границей, и у нас прежде всего является рынком эпохи развитого потребления. Берем произведение искусства, назначаем ему цену – и дальше оно живет по рыночным законам. В последние месяцы на русском языке вышли три книги на эту тему. Это «Искусство в собственность» Луизы Бак, «Цена искусства» Жюдит Бенаму-Юэ, а также написанная с совершенно противоположных позиций «Как продать за $12 миллионов чучело акулы» Дональда Томпсона. Первая книга – это такое полуанекдотическое пособие для коллекционеров и собственников («вы не только вкладываете деньги, но и получаете от этого удовольствие»). Вышла бы она хотя бы на год раньше, было бы, пожалуй, не так смешно. Вторая поумнее, в ней больше аналитики. А вот последняя представляет собой классическое «интеллектуальное расследование», которые столь популярны в США.
Музыку последних лет отличает бурное смешение стилей (порой прямо противоположных) и упрямое нежелание оставаться в каких-либо рамках – музыка в классическом понимании, похоже, исчезает навсегда. Впрочем, это верно и для литературы – и вообще для любого другого вида искусства. Причин можно найти сколько угодно: от обнищания музыкального языка, занятого бесконечным самокопированием и пережевыванием прошлого, до масштабных процессов глобализации, которые, похоже, кардинально меняют культурную карту планеты.
Смутные 90-е стали благодатной почвой для самых экзотических политических идей. В том числе и для идеи восстановлении монархии в России. И хотя в России тогда принято было больше оглядываться на Запад, некоторым и восточный пример казался вполне подходящим. Вот, например, в Камбодже восстановили монархию, вернули короля – чем мы хуже? Однако «смута царя Бориса» сменилась путинской стабильностью, и политические перспективы российской императорской фамилии перешли в ведение не просто фантастики, но фантастики ненаучной. Тем не менее, это не значит, что сами представители «императорского дома» о себе забыли.
Может быть, подействовал призыв левых к главе РЖД Владимиру Якунину «переименовать самого себя». Или власти сочли идеи главного железнодорожника несвоевременными. Только инициатива о переименовании Ленинградского вокзала в Николаевский оказалась отложена до лучших времен. Или наоборот, до пресловутого «обострения кризиса», когда население нужно будет хоть немного отвлечь от насущных забот. «Вечные темы» (например, «похороним Ленина по какой-нибудь традиции» или «переименуем Киров в Хлынов») обычно легко появляются в те моменты, когда СМИ писать больше не о чем. И так же легко забываются. Вроде бы принцип «поговорили и разошлись» и в случае с «вокзал-гейтом» сработал как обычно. Или все-таки в этот раз все по-другому?
Достаточно долго Беларусь претендовала на совершенно особый формат отношений с Россией. В чем причина этого феномена? За истекшее уже более чем десятилетие с момента образования Союза России и Беларуси, а затем и Союзного государства, было произнесено огромное количество красивых слов о «нерушимом единстве» белорусов и россиян, об исконном славянском братстве и т.д. Если отбросить пропагандистский пафос, то в целом, исторически именно так дело часто и обстояло.