Несмотря на то что новый фильм Ларса фон Триера «Антихрист» был впервые продемонстрирован в мае на Каннском фестивале, критики тут же назвали его самым скандальным фильмом года. И с этим, пожалуй, можно согласиться: вряд ли кто-то из современных режиссеров снимет что-нибудь более спорное и шокирующее. Датчанин остается верен своему принципу, согласно которому фильм должен быть подобен камушку в ботинке, мешающему при ходьбе. Только «Антихрист» не просто камень, а гвоздь, ходить с которым в принципе невозможно.
«Рабочее движение» – так называется специальный проект в рамках Третьей московской биеннале современного искусства, открывшийся на «Фабрике». В пресс-релизе кураторы проекта художник Арсений Жиляев и искусствовед Сергей Хачатуров довольно общо и размыто рассказывают о концепции выставки, что она является «опытом пластического исследования жизнеспособности формотворческих идей авангарда», а ее название «отсылает ко времени революционных десятилетий XX века, эпохе левых утопий, коллективизации, индустриализации и культурной революции».
Модный автор смешных сувениров Артемий Лебедев разработал для города Перми новый знак, альтернативный гербу, который будет теперь украшать всё пермское. Это большая красная буква П на абсолютно белом фоне. У многих испорченных людей она сразу ассоциируется с ненормативным словом, означающим в разговорном русском и «конец прежней ситуации» и «крайнюю степень удивления». Пермским левым радикалам (а такие есть везде!) стоит теперь подумать: что бы такое научиться от себя пририсовывать к этому повсеместному «П», чтобы вышло революционно?
«Школа Авангарда» – образовательный проект, запущенный в апреле 2009 года художником Владимиром Логутовым на территории самарского художественного центра «Арт-Пропаганда». Отчетная выставка «5 упражнений» имеет своей целью показать важность практических занятий в процессе обучения современному искусству. С Владимиром Логутовым о принципах работы школы беседовала обозреватель Рабкор.ру Татьяна Аржанникова.
На наши экраны вышло новое аниме от живого японского классика этого жанра Хаяо Миядзаки – «Рыбка Поньо на утесе». После Берлинского фестиваля, принесшего ему главного медведя за «Унесенных призраками» (редчайший случай, кстати, вообще-то медведей за мультфильмы не дают) семь лет назад, Миядзаки стал известен всему миру как беспримерный перфекционист, «магический реалист» и мастер продуманных недоразумений, вроде свечки, которая случайно увеличивается вместе с игрушечным кораблем, или капитанской фуражки, которая так же случайно уменьшается.
Было время, когда в центре Москвы еще работали фабрики. Одна из них – на Бауманской, по производству бумаги. Но потом все это перестало быть рентабельным, и городские власти решили, что фабрика реальная будет постепенно исчезать, а «Фабрика» в смысле модном и художественном, как у Энди Уорхолла, будет в этих цехах возникать всем на радость.
Приблизительный бюджет этого мероприятия – 3 миллиона евро. Московское биеннале современного искусства устраивается в третий раз и называется в этом году «Против исключения». В смысле «без исключения». Ну то есть его французский куратор Жан-Юбер Мартен, придумавший это название, так понимает прогрессивное мышление: никого не исключать, всему и всем найти место, дать работу внутри одного большого проекта, всех «включить». Тогда как реакционная мысль наоборот, всё больше и больше людей и явлений вычеркивает из списка «желательных» и «своих», приговаривает к небытию.
Экспозиция Энтони Гормли в московском «Гараже» называется «Поле притяжения». Это триста фигур – колючие и тонкие сущности, почти, но не совсем растаявшие индивидуальности. Сварены из тонких стальных деталек. Между ними можно бродить, как в джунглях. Обычно в рецензиях пишут про «чувство полной отчужденности» современных людей друг от друга и их беззащитную проницаемость для внешних сил. Подрагивая и вспыхивая в лучах безупречного пространства мельниковского Гаража, эти фигуры явно не смотрят в одну сторону, не выстроены вокруг одного центра, не направлены к одной цели, скорее, они общаются друг с другом, готовы и пытаются разбиться на группы, объединяющие признаки которых не заданы от рождения, но открываются людьми в собственном опыте. Узнаются женщины, мужчины, дети. У каждого из них есть конкретный прототип, гипсовые слепки для колючих тел делали с реальных добровольцев – список имен и фамилий висит здесь же.
Недавно в киевском институте «Новая демократия» состоялась презентация книги советского философа-марксиста Михаила Лифшица «Почему я не модернист». Представлял книгу доктор искусствоведения, профессор, ведущий научный сотрудник НИИ Российской академии художеств Виктор Арсланов. О Лифшице, искусстве, современных левых и многом другом с В. Арслановым побеседовал обозреватель Рабкор.ру Андрей Манчук.
Contemporary art и за границей, и у нас прежде всего является рынком эпохи развитого потребления. Берем произведение искусства, назначаем ему цену – и дальше оно живет по рыночным законам. В последние месяцы на русском языке вышли три книги на эту тему. Это «Искусство в собственность» Луизы Бак, «Цена искусства» Жюдит Бенаму-Юэ, а также написанная с совершенно противоположных позиций «Как продать за $12 миллионов чучело акулы» Дональда Томпсона. Первая книга – это такое полуанекдотическое пособие для коллекционеров и собственников («вы не только вкладываете деньги, но и получаете от этого удовольствие»). Вышла бы она хотя бы на год раньше, было бы, пожалуй, не так смешно. Вторая поумнее, в ней больше аналитики. А вот последняя представляет собой классическое «интеллектуальное расследование», которые столь популярны в США.
Кирилл Медведев – признанный поэт и переводчик, неоднократно получавший литературные премии и лестные отзывы самых влиятельных критиков. Несколько лет назад он перестал публиковать свои новые стихи, создал Свободное марксистское издательство и стал участвовать в акциях леворадикалов. Специально для Рабкор.ру Алексей Цветков встретился с Кириллом Медведевым и задал ему несколько стратегически важных вопросов.
Если у вас есть «стеклянные бусины, старые и новые сломанные украшения, кружева, большие отрезы льняных тканей, и вообще большие отрезы ткани, и маленькие отрезы ткани, кружевные салфеточки, старые скатерти и вышивки, сломанные часы из которых можно вынуть винтики, черепа, бабушкины волосы, сухие насекомые» подарите их художнику Жене Антуфьеву. Если у вас умрет домашнее животное, если оно небольшое, положите в морозилку и напишите ему: antufev@rambler.ru
Поколению 90-х Андрей Хаас известен как один из устроителей первых рейв-тусовок в Питере. Поколению 2000-х – как автор книги «Корпорация счастья», ностальгической мемуарной беллетристики по ушедшим бесшабашным временам, когда зарождался первый питерский клуб в сквоте – «Фонтанка-145». Группа продвинутых энтузиастов пропагандировала идею клубной культуры и пыталась переформатировать ее западную версию на отечественной почве. Андрей Хаас был одним из идейных сподвижников питерского клубного движения. «Корпорацию счастья» автор посвящает как себе, так и своим друзьям, знакомым, этим смелым первооткрывателям 90-х.
В майском Киеве одновременно прошли две художественные выставки. Первая практически не выходит из заголовков украинских СМИ. Стараниями одного из богатейших капиталистов страны Виктора Пинчука в его галерее «PinchukArtCentre» открылась экспозиция британского художника Дэмиена Херста. «Самая масштабная выставка работ самого высокооплачиваемого художника мира», – с придыханием пишут о ней провинциальные украинские критики. И взволнованно повторяют магические цифры «$ 200 000 000» – на такую сумму наторговала своими работами с аукциона заезжая звезда постмодернизма и просто успешный бизнесмен Херст.
Есть еще художники, такие как Семен Мотолянец и Дмитрий Петухов, которые задаются вопросами, казалось бы, давно уже никому не интересными: «Как работает музей? По какому принципу идет отбор и музеефицирование “живых” вещей? Кто ответственен и “обречен” превращать неизвестное живое в классическое мертвое? Обречен, потому что выход из этой ситуации невозможен. Ведь не может, к примеру, самораспуститься музей, закрыться или перестать существовать, выйти из игры? Каким чутьем пользуется тот, кто решает, чему место в музее, а чему место за его пределами?». Тем не менее, отвечая на эти избитые вопросы, появляется новая, невиданная ранее реальность. С «Мылом» о мыле специально для Рабкор.ру беседовала Татьяна Аржанникова.
«Борьба на два фронта» – так формулировалась в далекие 20–30-е годы коммунистическая тактика. Это выражение сегодня кажется штампом, ничего не значащим оборотом речи, позволяющим обосновать любое политическое решение. Однако это не так. «Борьба на два фронта» – это применение в практической политике тонкого диалектического понимания противоречий самого хода истории. Любую идею можно превратить в абстрактный лозунг, в расхожее пропагандистское клише, однако это не означает, что сама эта идея никуда не годится.