Простота, понятность, непосредственность и живость комиксового образа, ясность и логичность поэпизодного развертывания истории, происходящего на глазах читателя так, что к любому сюжетному повороту можно вернуться, просто переведя взгляд чуть выше или ниже по странице; динамичность комикса, в котором, в отличие от литературы, отсутствует необходимость проговаривания деталей, словесного описания персонажей и антуража (вспомните любую книжку из школьной программы, когда пролистываешь все описания и переходишь от них к долгожданным диалогам и сюжету) выгодно отличаются от «скучной» искусственности и замедленности, как раз столь свойственных литературе, в особенности литературе серьезной, «высоколобой».
Без малого столетие назад произошло событие, которое обозначило перелом в киноязыке. Режиссёр, будущий классик неигрового кино, Дзига Вертов совершил легендарный прыжок с грота во дворе Кинокомитета в Малом Гнездниковском переулке. После просмотра записи собственного прыжка Вертов обнаружил, что объектив кинокамеры «увидел» мельчайшие изменения, выражение лица, мимолетные переходы от одной эмоции к другой за время преодоления нескольких метров - то, что недоступно человеческому глазу. Так появилась вертовская теория «киноглаза»: кино не просто фиксирует реальность, но преображает и переосмысляет её. Благодаря открытию Дзиги Вертова кинодокумент обрёл образность.