Советский марксизм и еврокоммунизм: родственники или непримиримые оппоненты?
Последователи советской школы марксизма, комментируя различные направления левой идеологии, не скупились на критические комментарии в их адрес. Герберт Маркузе в своей работе «Советский марксизм: критический анализ» писал, что трактовка диалектики советскими марксистами подразумевала её искажение ради оправдания существующего в СССР политического режима[1]. Подобная инструментализация марксизма неизменно приводила к крайне негативной оценке любых левых течений, не вписывающихся в официозный идеологический дискурс КПСС или критиковавших модель так называемого «реального социализма». К примеру, анархизм, троцкизм и «левый коммунизм» были объединены в термин «левый оппортунизм» и рассматривались как форма буржуазной псевдореволюционной идеологии[2]. «Новые левые», большинство представителей которых декларировали приверженность несоветским интерпретациям марксизма, и вовсе обвинялись в «антикоммунизме»[3].
Отношение советских марксистов к такой модификации коммунистической идеологии как еврокоммунизм было значительно более неоднозначным – в зависимости от контекста его оценки могли носить диаметрально противоположный характер. Словарь «научного коммунизма» (1983) в статье «Ревизионизм» определяет еврокоммунизм как разновидность правого оппортунизма социал-демократического типа, что можно считать резко негативной оценкой с точки зрения советских марксистов[4]. В предисловии к работе советолога Вольфганга Леонхарда о еврокоммунизме, которая была издана в 1979 г. в Советском Союзе и рассылалась по так называемому «специальному списку», мы можем обнаружить попытку опровергнуть тезис автора о том, что «еврокоммунисты – это качественно иные коммунисты», а сама книга, содержащая анализ теоретических положений и политической практики «еврокоммунистических» партий, представлена как «ухищрение антикоммунистической пропаганды»[5]. Таким образом, авторы предисловия к книге Леонхарда стремятся убедить читателя в том, что еврокоммунизм как таковой не является неким отдельным феноменом и представляет собой адаптацию марксистско-ленинской теории к специфическим национальным и конкретно-историческим обстоятельствам.
В контексте анализа советской литературы, содержащей критику еврокоммунизма, внимание на себя обращает работа Владимира Наумова о тактике Итальянской компартии на рубеже 70-х – 80-х, изданная в 1982 г. Академией общественных наук при ЦК КПСС. В ней автор называет еврокоммунизм отречением от призыва П. Тольятти «смотреть на вещи как они есть» и попыткой изобрести некую «магическую формулу», которая поможет решить все проблемы разом[6]. В то же время, после ритуальной критики, автор отмечает, что ИКП от использования термина «еврокоммунизм» перешла к формулировке «третий путь к социализму», тем самым переходя с критики еврокоммунизма как такового, на критику актуальной политической линии ИКП. Другой исследователь итальянского коммунистического движения, Борис Лопухов, анализируя перспективы и результаты идеологической эволюции ИКП в своей книге «Образование Итальянской коммунистической партии» (1962), указывал на политические успехи итальянских коммунистов и положительно характеризовал их стремление творчески «решать задачи борьбы за социализм в конкретных условиях»[7]. Примечательно, что Б. Лопухов даёт политической линии ИКП вполне комплементарную оценку, хотя её издание произошло почти через два десятка лет после «Салернского поворота» ИКП, после которого итальянские коммунисты заявили о необходимости «единства антифашистских демократических и либеральных сил» и призвали к решению всех институциональных проблем «всей нацией[8]». В то же время, в упомянутой работе Наумова критикуется не только политика «исторического компромисса», подразумевавшая единство с христианскими демократами, но и попытка добиться союзов с социалистами и социал-демократами[9].
Такое неоднозначное отношение советских марксистов к еврокоммунизму, по нашему мнению, является выражением внутренних противоречий самого советского марксизма, которые и дали импульс к формированию еврокоммунизма. Марксистский теоретик, экономист и один из лидеров Воссоединённого IV Интернационала Эрнест Мандель считал еврокоммунизм закономерным результатом политики сталинизма и стремления Кремля сохранить статус-кво в Европе, что привело многие коммунистические и рабочие партии к отказу от положений о диктатуре пролетариата и признанию существовавших буржуазных государств «аренами классовой борьбы», которые рабочее движение должно «завоевать»[10]. Такой подход фактически означал переход на позиции, которые можно назвать «еврокоммунистическими»: с одной стороны произошла социал-демократизация ряда компартий, с другой – их коммунистическая идентичность сохранялась, а в политическом сознании многих активистов и кадров продолжала жить связь с Октябрьской революцией.
Подтверждая тезис Э. Манделя, следует отметить, что интеграция либерально-демократических ценностей в коммунистический дискурс и реформистских методов в стратегию компартий была «освящена» ещё Иосифом Сталиным на XIX съезде ВКП(б)-КПСС в 1952 г., где генсек заявил, что знамя буржуазно-демократических свобод и национального суверенитета «выброшено буржуазией за борт» и нести его дальше придётся представителям коммунистических и демократических партий, если они хотят сплотить вокруг себя «большинство народа»[11]. Анализируя данное выступление Сталина, несложно обнаружить в нём три тезиса, которые позже станут фундаментальными идеологическими элементами еврокоммунизма: имплементация демократических установок, акцент на национальной специфике и отход от терминов «рабочий класс» и «пролетариат» в пользу более широкого понятия – «большинство народа».
Как ни странно, этот «еврокоммунистический» посыл последнего съезда партии, прошедшего при жизни Сталина, получил дальнейшее развитие после знаменитого ХХ съезда, который апологеты сталинизма традиционно считают началом десталинизации. Здесь мы согласимся с позицией деятельницы международного коммунистического движения и вдовы Льва Троцкого Натальи Седовой, которая считала «десталинизацию» лишь попыткой удержать власть в руках сталинской бюрократии, изменив политический курс по форме, но не по содержанию. Именно после ХХ съезда было дано официальное одобрение и теоретическое обоснование «многообразию путей к социализму», возможности «мирного сосуществования» социалистической и капиталистической систем, а также принципу полицентризма в коммунистическом движении. Немаловажным стали тезис о превращении советского государства в «общенародное», что вполне соответствует заявлениям многих коммунистических партий Европы о необходимости представлять «всю нацию» или «весь народ». В качестве примера здесь можно указать самопозиционирование Французской компартии, которая после событий «красного мая» 1968-го заявила, что наряду с рабочим классом представляет также и всю нацию[12].
Если во время нахождения у власти Никиты Хрущёва еврокоммунизм оставался «термином умолчания», то после символической реабилитации сталинизма при Брежневе в идеологической литературе он приобрёл крайне негативную коннотацию. Однако в одном советские марксисты оставались последовательны всегда: еврокоммунизм оправдывался в тех случаях, когда исповедовавшие его партии эффективно выполняли функции лоббистов Москвы и препятствовали чрезмерной радикализации рабочего класса в своих странах, но подвергался остракизму тогда, когда теоретики и лидеры этих партий ставили под сомнение внутреннюю и внешнюю политику СССР. Позднее, последний глава СССР и КПСС Михаил Горбачёв открыто признавал в своих мемуарах, что еврокоммунизм стал одним из источников так называемого «нового мышления» и перестроечной ревизии взглядов на социализм[13].
Советский марксизм и еврокоммунизм действительно напоминают неуживчивых «родственников»: имея общие корни и критикуя друг друга, эти два направления в коммунистическом движении почти единовременно оказались в кризисе. На постсоветском пространстве еврокоммунистическая стратегия стала частью политической стратегии «коммунистических» партий, ведущих свою родословную от КПСС, и подаётся ими в сочетании с внешней приверженностью марксизму-ленинизму в его сталинско-брежневской интерпретации, что возможно рассматривать как попытку сохранить своё положение в рамках существующей системы, эксплуатируя настроения «социальной ностальгии».
[1]Marcuse H. Soviet Marxism: A critical analysis. – New York: Columbia University Press, 1969. P. 155.
[2]Краузе Г. Нищета «левых». К критике «левого» ревизионизма: Сокр. пер. с нем. – М.: «Экономика», 1980. С. 16.
[3]Кёпеци Б. Идеология «новых левых»: Пер. с венгерского. – М.: Прогресс, 1977. С. 202.
[4]Научный коммунизм: Словарь / Под редакцией академика А.М. Румянцева. – Издание четвертое, дополненное. – М.: Политиздат, 1983. С. 253.
[5]Леонхард В. Еврокоммунизм. Вызов Востоку и Западу. – М.: Прогресс, 1979. С. 3-4.
[6]Наумов В.К. Проблемы стратегии и тактики коммунистического движения / Акад. обществ. наук при ЦК КПСС, Отд. междунар. деятельности КПСС НИИ. Вып. 12: Итальянская коммунистическая партия на рубеже 70-80-х годов / В.К. Наумов. – 1982. С. 21-22.
[7]Лопухов Б.Р. Образование Итальянской коммунистической партии / Акад. наук СССР. Ин-т истории. – М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1962. С. 131.
[8]Secchia P. The Salerno Turning Point. URL: https://www.marxists.org/history/international/comintern/sections/italy/1975/salerno.htm (дата обращения: 20.11.2022).
[9]Наумов В.К. Проблемы стратегии и тактики коммунистического движения / Акад. обществ. наук при ЦК КПСС, Отд. междунар. деятельности КПСС НИИ. Вып. 12: Итальянская коммунистическая партия на рубеже 70-80-х годов / В.К. Наумов. – 1982. С. 22.
[10]Mandel E. A Critique of Eurocommunism. URL: https://www.ernestmandel.org/en/works/txt/1979/a_critique_of_eurocommunism.htm (дата обращения: 20.11.2022).
[11]Материалы XIX съезда ВКП(б)-КПСС. URL: https://stalinism.ru/dokumentyi/materialy-xix-s-ezda-vkp-b-kpss.html (дата обращения: 20.11.2022).
[12]Balampanidis I. Eurocommunism: From the communist to the radical European Left. – London: Routledge. P. 154.
[13]Горбачев М.С. Жизнь и реформы. — В двух книгах. — Кн. 2. — М.: АО „Издательство «Новости»”, 1995. С. 588.
