А.В. Рясов. Политическая концепция М. Каддафи в спектре “левых взглядов”». М.: Институт востоковедения РАН, 2008.
В последние годы российские и украинские публицисты неоднократно проводили параллели между идеями Муаммара Каддафи, лидера Ливийской Джамахирии, и идеями анархизма. На просторах русскоязычного интернета мы можем найти немало публикаций, обосновывающих наличие у полковника Каддафи анархистских взглядов и трактующих политический и экономический строй Великой Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии как одну из разновидностей анархизма, как результат воплощения в жизнь анархистских идей. Подобную точку зрения мы можем обнаружить в статье С.З. Гафурова «Социальная философия Муаммара Каддафи и традиция европейского анархизма». «Каддафи – это Махно сегодня» – утверждает украинский журналист Олег Головатенко.
Так можно ли назвать режим Каддафи анархистским?Думаю, лишь при условии, если вдруг начать называть «анархией» строй, при котором управляет главный «анарх», имеющий такую же власть, какую имеет абсолютный монарх при монархическом строе. Шучу, конечно. Беда только в том, что подобные шутки, к сожалению, часто обретают вполне реальное очертание в жизни, как это было уже с социалистическими, коммунистическими идеями.
Добросовестные исследования по идеологии и политике режима М. Каддафи все же выходят. Обратим внимание на одно из них.
Книга востоковеда, политолога Анатолия Рясова посвящена исследованию генезиса «третьей мировой теории» М. Каддафи и ее связи с развитием левых идей в Западной Европе, России и арабских странах. Автор сопоставляет многие мифы, связанные с этой теорией и с реальными механизмами реализации идей Каддафи в Ливии. Это уже не первое исследование А. Рясова по данной теме. Среди его предыдущих работ большой интерес для понимания сущности режима Каддафи представляет статья «Философия анархо-коммунизма П.А. Кропоткина и концепция ливийского народовластия М. Каддафи. Возможность использования анархических идей с целью легитимации собственной власти» Эта работа вышла в 2005 году в сборнике научных статей ««Петр Алексеевич Кропоткин и проблемы моделирования историко-культурного развития цивилизации». В 2005 же году вышла первая монография Рясова, продублированная в рецензируемом нами издании, – «“Левые” на арабском Востоке: ливийский опыт».
Помимо собственно исследования взглядов Каддафи и попытки реализации его концепции в Ливии, труд Рясова имеет еще один важный аспект – на примере эволюции идеологии ливийского режима предпринята попытка проследить «путь идеологической трансформации всего спектра “левых взглядов во второй половине XX века”». В том числе – вклад ливийского лидера в процесс «девальвации левой мысли».
Книга лишена идеологически предвзятых выводов и концепций, что весьма украшает исследовательскую работу, посвященную левому движению. К сожалению, такое встречается не всегда. Очень многие работы современных отечественных и зарубежных исследователей грешат попытками уложить историю левого движения в прокрустово ложе ленинистских, сталинистско-маоистских, либо противостоящих им анархистских идеологических концепций. В своей работе Рясов попытался сформулировать некие принципы, лежащие в основе левых идей помимо оттенков определенных течений, партий и групп. К таковым он относит: идею социального равенства; идею общественного контроля над экономической и политической жизнью; критику существующих форм политического правления, в первую очередь государства; выдвижение самоуправления и автономии низовых ячеек общества, как альтернативу авторитарно-централистской системе управления; ориентацию на революцию; негативное отношение к капиталу и частной собственности; ориентацию на индивидуальную и коллективную свободу; неприятие расизма и национализма; критику наемного труда, как главного препятствия к социальному равенству. Глядя на эти принципы, считавшиеся среди левых незыблемыми еще в начале XX века, мы видим, насколько все же многие люди, называющие себя левыми, далеки от классических левых идей эпохи их расцвета – первой четверти XX века. Впрочем, как выясняется, в практической сфере от них весьма далек и Каддафи.
По мнению Рясова, идеология режима Каддафи и связанная с ней практика «народовластия» есть не что иное, как проявление развития левых политических идей применительно к национально-региональным культурным особенностям. Позаимствованные спустя сотни лет, уже в период обретения национальной независимости, левые идеи в Ливии были приспособлены к национальным культурным и социально-экономическим особенностям страны. Фактически, речь идет о разработке специфической модели политической и социально-экономической модернизации. Идеологическая доктрина «третьей мировой теории» в данном случае сыграла роль инструмента массовой мобилизации населения. Решить эту задачу без интеграции традиционных духовных ценностей оказалось невозможным. Поскольку попытки построить в Ливии модель «государственного социализма» по египетскому образцу Г.А. Насера в условиях господства племенного общества потерпели крах, на первое место в политике Каддафи вышли попытки использовать ценности родоплеменного общества в качестве инструмента консолидации населения. Важно отметить, что сам арабский национализм в условиях племенного общества в Ливии оказался малоэффективным: «Племенное общество, характеризовавшееся стабильным культурным воспроизводством, мало нуждалось в государственном контроле». Понятия «нация» и «этнос», основанные на самоидентификации и являющиеся, с точки зрения современной этнологии, продуктом капиталистической эпохи, не могли быть приняты берберским населением, живущим в рамках племени. Не зря в книге производится сопоставление с арабской левой традицией, покоящейся на синтезе государственно-социалистических и националистических идей, с российской левой традицией конца XVIII – первой четверти XX века. Сходство очевидно. Очевидны во многом и причины «девальвации» левых идей. Существенными фактором их обесценивания, утраты первоначально присущего им содержания, по Рясову, послужил развернувшийся со второй половины XIX века процесс приобщения левых сил к властным функциям: «Становясь частью политической системы, они неизбежно начинали руководствоваться логикой правящего класса. … Это "врастание" в действительность в большинстве случаев приводило к тому, что "левые" интеллектуалы становились партийными функционерами, а революционные теории перерождались в государственные идеологии, которые начинали эволюционировать и реинтерпретироваться в зависимости от конкретных условий». Отсюда – синтез левых ценностей первоначально с традиционалистскими и националистическими, а затем – и с неолиберальными идеями. Левые идеи, таким образом, превратились в своеобразную риторику, воспринимаемую как средство решения задачи упрочения власти новой элиты. Доктрина «третьей мировой теории» вобрала в себя многие положения различные левых теорий: арабского социализма (в духе Г.А. Насера), анархизма, большевзма и т.д. Большую роль здесь сыграло и влияние исламских идей. Многие положения антиавторитарных политических доктрин (критика идей диктатуры пролетариата, критика системы парламентаризма, идея всевластия народных собраний и подконтрольных им исполнительных комитетов и т.д.) были направлены на легитимацию авторитарной диктатуры Каддафи. Сеть органов самоуправления фактически превратилась в структуру, предназначенную для контроля над населением, осуществления тотальной регламентации жизни, проверки исполнения указаний высшего джамахирийского начальства. При этом структура оказывается под контролем вознесенного над отношениями в рамках этой системы вождя и выполняющих роль партии «революционных комитетов».
Социалистические и самоуправленческие анархистские идеи были превращены в средство мобилизации масс в интересах «догоняющей модернизации», имеющей в качестве главных целей укрепление властных позиций новых правящих элит и решение геополитических задач. Результат очевиден: можно поражаться (как это до сих пор делают многие европейские левые) ситуации, когда в глазах многих наших сограждан идеи социализма срослись с идеями совершенно не согласующегося с ними великодержавного имперского национализма. Но в ситуации, когда социалистическая и коммунистическая идеология была использована новой элитой в интересах мобилизации сил и ресурсов страны, это вполне объяснимо. Через историю судеб социалистических идей в России и СССР, как видим, можно вполне понять историю этих идей на арабском Востоке, в том числе и генезис идей Каддафи в Ливии. По крайней мере, автор предоставил читателю возможность понять этот процесс, его истоки, мотивы действий лидера ливийской революции.
Дмитрий Рублев
