Вот уже шесть лет Латвия числится в составе «цивилизованной Европы». Соответственно, в Риге постоянно находится немало гостей с запада - главным образом, англичан. Одно из любимых развлечений английских туристов (реже - гостей из других стран), вошедшее в чуть ли не обязательную программу пребывания: отлить на главный государственный памятник, либо совершить какую другую милую шалость.
Есть один старый советский анекдот о колхозном собрании, разбирающем недостойное поведение некоего тракториста, где кузнец, дюжий детина, предлагает врезать «обвиняемому», но, получив мотивированный отказ, предлагает врезать кому-нибудь еще - кого не жалко.
Во время встречи президента РФ с активистами «Единой России» ему был задан любопытный вопрос. Владелец сети ресторанов спросил, какие существуют отечественные продукты питания, известные на весь мир. Интересовало его также, что планируется сделать, чтобы в этой области страна тоже совершила модернизационный прорыв.
- Понимаешь, Лёша - сказал мне недавно модный издатель - в твоей критике капитализма нет ничего особенно нового - и, подумав, добавил - а ты напиши роман-утопию! Мне интересна не критика, а что взамен предлагается? Вдруг получится не хуже, чем у Томаса Мора.
Жизнь всегда интереснее и насыщеннее любых рассказов о ней, так как человек, анализируя, всегда оставляет что-то за кадром. А ведь часто в простом бытовом разговоре можно понять больше о господствующей системе взглядов, чем при чтении пространных наукообразных текстов.
История на постсоветском пространстве без преувеличения стала не просто важной, но важнейшей составной частью идеологии. Разоблачения реальных и мнимых преступлений прошлого, всяческие «срывания покровов» в стиле детектива или триллера заполнили собой телевидение, газеты и журналы. Нехитрый идеологический посыл: в проблемах настоящего виновато проклятое прошлое, - заменяет правящему классу позитивную программу.
У меня было аттестационное занятие на первом курсе, семинар по политологии. Все подготовились и старательно зачитывали мне доклады и рефераты, скаченные из Интернета или списанные из учебника. Тема - государство. Молодые люди 92-го и некоторые даже 93-го года рождения, советским строем не «испорченные». Поколение, рожденное в новой России.
Как ни странно, пятидесятилетие со дня его смерти, пришедшееся на предпоследний день нынешнего мая, прошло почти незамеченным. То есть - собрались на могиле в Переделкине, вспомнили, поговорили, почитали стихи... Но в общекультурном масштабе всё было на удивление тихо.
В безопасной темноте зала на «Терминаторе» (особенно третья серия) или «Матрице», «Я - робот» и другом похожем кино я часто ловил себя на том, что испытываю некое постыдное сочувствие к «Скайнету», «Матрице», взбунтовавшимся роботам, к разумным машинам, в общем, несмотря на все их зверства, против главных героев и однозначный статус героев отрицательных.
В свое время немало виртуальных тельняшек было порвано в спорах о природе СССР и госкапе. В Зазеркалье аналогичные дискуссии о природе капитализма спровоцировал экономический кризис, поставивший перед западноевропейским и американским обывателем вопрос об оправданности существования капитализма как такового.
На днях ему исполнилось сто пять. Прошло уже пять лет из его нового, второго столетия. И очень может быть, что это - только начало. Только теперь становится ясным, что Сартр, один из характернейших людей ХХ века, привязанный к своему времени тысячами нитей, бывший одним из самых, казалось бы, верных слепков с него - к этому времени никак не сводится.
Патриот на современном политическом сленге означает все что угодно и ничего одновременно. Сказать: "я - патриот", - все равно что сказать: "я - хороший человек". Потому что не-патриот - это что-то потустороннее. Это ярлык для политического противника.
Лет 10 назад автору этих строк довелось участвовать в пикете у Палестинского посольства в Москве. Молодые активисты КПРФ по просьбе палестинских дипломатов проводили «пикетирование пикета» - появились со своими плакатами рядом с группой людей, которые обвиняли палестинцев в начале очередной интифады против Израиля.
Встречаясь с коллегой, я попал в компанию, засевшую вечером в одном из фастфудов украинской столицы. Несколько мастеров офисных ремесел, молодых работников телемикрофона и клавиатуры отдыхали здесь после рабочей недели. Их разговор, будто струйка пива, лениво перетекал от темы докучливой киевской жары к футбольному чемпионату мира - пока не добрался до темы международной политики.
Через Волгу недавно построили танцующий мост. Если бы местные чиновники оказались посообразительнее, они бы не стали извиняться перед участниками дорожного движения или искать виноватых. Они бы объявили это инновацией.
В связи с «партизанской историей» в Приморье украинский политолог Юрий Романенко констатировал, «что государство в России (как и в Украине) отсутствует». Увы, меня эта история подвигла к прямо противоположным выводам. С государством у нас в России полный порядок. Оно, если надо, может за несколько дней собрать целую армию для поимки шестерых боевиков. И всех действительно переловят или поубивают. А вот как раз с обществом - большая проблема.