Конфликт столичных властей и президентской администрации не может не вызвать ироничных комментариев и циничных шуток про то, что «на мэре кепка горит» или про «войну между кепкой и башней». Знаменитая кепка Юрия Лужкова обыгрывалась в названиях телевизионных передач, заголовках статей, комментариях и уличных разговорах. Борьба развернулась не на шутку. Но у большинства москвичей, не говоря уже о жителях остальных регионов России, происходящие события вызывали не заинтересованность, гнев или страх, а всего лишь отстраненное любопытство. Происшествия последних дней разом продемонстрировали, чего стоят все рейтинги, заявления о лояльности, пропагандистские успехи. Ни рейтинг президента – формально весьма высокий – ни такой же высокий (если верить опросам) рейтинг столичного мэра не вызвал у граждан желания встать на защиту своих лидеров. Превратившись в страну телезрителей, мы и телевизор смотрим как-то вяло, без особого увлечения.
Власть, привыкшая работать с обществом через пиар-акции, сделала в сентябре то же, что и в августе. Если тогда с помощью пропагандистской кампании пытались остановить лесные пожары, то сейчас таким же способом попытались сломить власть Юрия Лужкова в Москве. Как и следовало ожидать, разоблачительные фильмы, в ежедневном режиме демонстрировавшиеся по федеральными каналами, произвели на столичного мэра не большее впечатление, чем фотомонтаж, организованый активистами «Молодой гвардии Единой России», оказал на лесной пожар. Явления материального мира (а Лужков, как выяснилось, вполне материален) невозможно отменить с помощью пропаганды.
С другой стороны, наглядной и очевидной стала бессмысленность существования «Единой России», да и вообще официальных партий.В тот самый момент, когда в России обнаружилось некоторое подобие политической жизни (или, во всяком случае, политического конфликта), выяснилось, что они для участия в подобных делах непригодны. «Единая Россия» на федеральном уровне уклонилась от принятия решения, умудрившись не занять никакой внятной позиции по важнейшему на данный момент вопросу политической жизни страны. А московское отделение ЕР оказалось просто подразделением мэрии, выполняющим ее инструкции: как и следовало ожидать, столичные «медведи» дружно встали на защиту лужковских пчел. Другое дело, что никакой реальной помощи Лужкову в борьбе против президента столичные единороссы оказать не в состоянии, если не считать того публичного позора, который должны были пережить политтехнологи, отвечающие за конструирование «партии власти» и «политической вертикали». На сегодняшний день очевидно, что «Единая Россия» не только не является инструментом Кремля (какой уж инструмент, если ее собственное столичное отделение по первому требованию местного удельного князя выступает против федерального центра), но и вообще не является политической партией с общей идеологией, программой и дисциплиной.
Другие думские партии проявили себя не лучше, отмалчиваясь или ограничиваясь невнятными комментариями, и только Владимир Жириновский решился вмешаться в драку, но не в качестве лидера партии, а опять же выступив в привычном амплуа лучшего российского шоумэна, гениального рыжего клоуна. «Справедливая Россия», как и КПРФ, в очередной раз продемонстрировали свою полную никчемность.
Единственным, кто был в эти дни способен оказать хоть какую-то помощь Кремлю, стала «непримиримая внесистемная оппозиция», которая принялась устраивать собственные акции против Лужкова, провоцируя силовые столкновения с московской милицией (и тем самым давая президенту дополнительные поводы для административного вмешательства). По всей видимости, в головах оппозиционеров все же иногда возникают проблески политического мышления, тогда как в головах официальных политиков мышления не наблюдается вовсе. Ни политического, ни какого-либо еще.
Столичный кризис сентября 2010 года продемонстрировал, что официальная партийно-политическая система не то, что бы обанкротилась, а просто не существует. Вернее, существует в виде множества структур, людей и организаций, не имеющих никакого отношения к политике. Между тем реальная политическая борьба набирает обороты. И она отнюдь не сводится к вопросу о судьбе Юрия Лужкова и будущем столичной мэрии. Сопротивление московского градоначальника явно выраженной воле Кремля продемонстрировало иллюзорность власти в России, отсутствие у высших ее эшелонов реального механизма для осуществления своей воли. Тем самым был дан сигнал десяткам, если не сотням потенциальных удельных князей по всем городам и весям нашего Отечества: «Власти нет, ребята!»
Консервативные администраторы-анархисты способны посеять в стране такой хаос, о котором и подумать не могут самые радикальные анархисты-революционеры (люди, в отличие от чиновников, тихие и безобидные).
По иронии судьбы, бессилие власти обнаружилось в тот самый момент, когда она попыталась сделать, наконец, что-то толковое и полезное, остановив зарвавшуюся столичную группировку. В сложившейся ситуации Кремль просто не может позволить себе поражения в борьбе с московской мэрией, ибо это поражение и даже компромисс означали бы политическую катастрофу, последствия которой скажутся не только на правящих элитах, но и на обществе в целом (как говорит одна моя африканская знакомая: «Если хотите жить без государства, поезжайте в Конго»). Перспектива превращения России в очень большое и очень холодное Конго вряд ли может внушить большой оптимизм. Но предотвратить этот сценарий Кремль может лишь ценой резкого изменения правил игры и решительного слома уродливых квази-политических институтов, любовно выстраивавшихся за последние годы все теми же политтехнологами. Тут требуется изрядная смелость и политическая воля, каковых на данный момент не наблюдается.
Возникает тупик: уступить нельзя, надо побеждать, но для победы нет ни ресурсов, ни воли, ни людей, ни идей. Сопротивление, оказанное Лужковым федеральному центру, демонстрирует, что борьба не закончится даже в случае, если он будет удален со своего поста. Убрать мэра из его кабинета на Тверской 13 в принципе можно с помощью административного решения. На худой конец, можно послать в Красный Дом армейский спецназ или ввести в столицу танки. Но для того, чтобы одержать победу политически, нужны совершенно другие средства.
Будущее, еще недавно казавшееся жестко запрограммированным в рамках несложных правил «управляемой демократии», вдруг снова становится открытым. Ясно, что с управляемостью дела обстоят неважно. Только не стоит тешить себя надеждами, будто развал управления будет равнозначен расцвету демократии.
Политическая борьба разворачивается в новых и жестких формах. Приведет ли это к демократизации или к куда более жесткому и открытому авторитаризму – вопрос, ответить на который должно само общество, вмешиваясь в события или, наоборот, оставаясь в роли пассивного и напуганного наблюдателя.
В конце позапрошлого года, описывая перспективу развития кризиса, я рискнул сделать прогноз, что 2008 год был временем финансового кризиса, 2009 год окажется периодом экономического, 2010 год преподнесет нам кризис социальный, а 2011 – политический. Я ошибся. Политический кризис начался на несколько месяцев раньше, не дожидаясь формальной смены календарных дат.