Пока небо было недостижимо, оно было верхней границей нашего существования, потолком, по отношению к которому выстраивалась земная иерархия. Открытие космоса уничтожало это неравенство. Право на космос, в отличие от права на небо, у всех одинаковое.
Самый модный вопрос последних недель: "Почему у нас нет политической мобилизации?" Создается впечатление, что мечта всей нашей политической жизни — это всемирная твиттер-революция, в авангарде которой пойдут российские активисты. Сложно придумать что-то более бессмысленное.
Если бы не рабочая необходимость, в первые дни после теракта я не открывала бы ни одной интернет-страницы. Социальные сети я бы закрыла для себя недели на две. Читая, что пишут люди после трагедии, я вижу, что террористическая акция удалась. Что заказчики отчасти добились того, чего хотели. Мне не хочется этого видеть. Но и закрывать на это глаза невозможно.
История с WikiLeaks пока ужасно скучна. Непонятно, что обеспечивает доверие к "слитым" документам. И тем более непонятно, что с ними делать дальше? Отменить политику? Заменить секретную переписку твиттером?
События на Манежной площади - это большой упрек институтам гражданского общества. Это повод спросить, что они делали в последние 10-15 лет и почему в крупнейших городах России не развита нормальная гражданская жизнь.
Увидев в новостных лентах сообщение о том, что Никита Михалков написал “Манифест просвещенного консерватизма”, я очень обрадовалась. «Кто-нибудь обязательно напишет ему ответ», - вот на что я надеялась. Но те, кто мог бы ему ответить, молчат.
Скандалы вокруг истории России только начинаются. Эта борьба должна увенчаться признанием существования этой истории, иначе никакие изменения в стране невозможны. Если битвы так и останутся битвами, то мы не сможем перейти к следующему историческому этапу. Пока, увы, все участники дискуссий озабочены частностями.
"Ты есть то, что ты ешь", - уверяют нас рекламные плакаты. "Нет, я не ем то, что я есть", - ворчит усталый потребитель, покупая книжку или чизбургер. В помощь ему состав продуктов на каждой упаковке с подробным описанием того, что он ест на самом деле. Но в битве сторонников индивидуальной и коллективной системы потребления первые все чаще терпят поражение. Потому что нас формирует даже не потребительская корзина, а то, в каких условиях мы ее собираем.
Когда я захожу в магазин часов, то понимаю, что до окончательного равенства полов нам предстоит пройти еще немалый путь. Потому что дизайн часов классических марок - это явное доказательство того, что женщина все еще не равна человеку. Ассортимент женских моделей показывает, что у женщины есть только три основных роли: мать, жена и любовница.
Весной в информационные ленты попало сообщение о том, что Билл Гейтс открыто признал свое участие в программах по введению вакцин, которые помогут сокращению численности населения. Новость обсудили в блогах, перевели в нескольких информационных агентствах, но в общем, так и оставили рядовым свидетельством причуды одного из богатейших людей планеты.
Мне искренне жаль, что о книжном фестивале в ЦДХ я пишу не для того, чтобы рассказать о том, как там обсуждают политику чтения или эпоху создания советской еды. И поводом становится даже не дискуссия о запрещенных книгах. И не наблюдение за ярмаркой. Просто на фестивале возник, как принято говорить, медийный повод. Не громкая, но звучная драка. На том самом круглом столе о запрещенных книгах. О ней и пишу.
Весной и осенью проходят крупнейшие IT-мероприятия. Собираются «интернетчики», «железячники» и прочие представители той самой инженерной культуры, которая, по словам В.Суркова, будет самой нашей главной модернизационной силой. С неизменными ноутбуками, гаджетами, своим сленгом и стилем общения. «Вот они, люди будущего» - хочется воскликнуть, глядя на то, как на цветных мешках сидят те, кто делает собственными руками пространство, в том числе, и нашего с вами общения. Но вслед за этим возникает вопрос: «Какого будущего?»
Когда начинался кризис, многим казалось логичным и очевидным, что выход из него будет левым. И дальше уже можно было строить прогнозы, каким именно: придем ли мы к сетевой экономике или откажемся от ряда капиталистических принципов, а может быть, введем общую для всего миру систему социального транснационального государства.