В настоящее время протест существует как минимум в трех форматах:
- Связанный с конкретной проблематикой, когда протестующие еще не видят в сложившейся системе причину проблем;
- Когда выходят несогласные с существующей системой, но зачастую находящиеся внутри своих замкнутых сообществ, связанных с конкретными “измами” (к примеру “анархизм”, или те же левые);
- Общегражданский протест — открытое сообщество людей различных взглядов, жестко и резко не принимающих власть (неприятие существующей системы окрашено очень эмоционально, туда же можно причислять и навальнистов).
По вине и в результате сознательной деятельности властей, а также в силу экономических изменений и появления достаточного числа фрилансеров, общество атомизировалось. В связи с этим значительное число несогласных выражали и будут выражать свою позицию участием именно в общегражданском протесте.
Из-за фактического запрета любого проявления несогласия возникла необходимость поиска новых форм протеста.
9 октября 2016 года Марк Гальперин организовал протестную акцию нового формата “Прогулки оппозиции”, которая затем стала проводиться еженедельно.
Без лозунгов и атрибутики несогласные с ситуацией собирались в выходной день и вместе шли по маршруту. Люди знакомились и общались, в конце маршрута в ряде городов проводилось общение в форме “открытого микрофона”. Информационно формат поддержал Вячеслав Мальцев. Движение начало расти и распространяться по регионам.
Единовременно в Москве на пике выходило до 150 человек, участие принимало более 100 городов. Московский маршрут проходил через Красную площадь. С октября 2016 по воскресным дням власти даже начали перекрывать на несколько часов вход на Красную площадь. И несколько месяцев вход в дневное время на Красную площадь по воскресеньям был недоступен для всех.
Такой формат был необходим и психологически. Необходим для людей, ощутивших катастрофичность происходящего и ставших странными для своего привычного окружения. “Хотели странного” из “Попытки к бегству” братьев Стругацких. Тяжело чувствовать свое одиночество среди нарастающего безумия в стране в сочетании со спокойствием, а зачастую и агрессией окружения, считающего ненормальным неудачником как раз тебя.
Не случайно основной темой разговора многих “прогульщиков” был рассказ о том, когда и почему наступило “прозрение” с описанием реакции непонимания со стороны друзей, близких, сослуживцев, знакомых. У людей появилась возможность выговориться. Не исключаю даже того, что это помогло предотвратить те или иные проявления психосоматики.
С весны 2017 года начал раскручиваться очередной маховик репрессий.
Увольнения, дикие штрафы нищим людям, аресты. Новым осенним трендом стал подброс оружия и взрывчатых веществ. Подбрасывалось также и то, что интерпретировалось как компонент взрывчатого вещества, например канистра бензина с непременно наклеенным логотипом.
Таким образом фабриковались десятки уголовных дел, часть из них по статье терроризм — от 12 лет до пожизненного.
Одна молодая пара, придя домой, увидела на столе листовку с рецептом коктейля Молотова. Четко поняв, что будет происходить дальше, они немедленно собрались, уехали из дома, позднее из страны.
Характерна история Сергея Рыжова из Саратова. Сначала провокация. В сторону оппозиционной прогулки, где люди шли небольшими группами, направилась женщина с коляской, крича: “Вы мне мешаете”. Люди адекватные уступили ей дорогу. Но дама пошла за ними следом, крича: “Вы мне помешали”. Никакого ребенка в коляске не было. Нечто похожее было и в Питере 16 апреля 2017, но тогда еще были травоядные времена. Сергея же судили, он был задержан. После задержания в его дом были подброшены тротиловая шашка и бутылки с зажигательной смесью, что и обнаружилось во время обыска. Рыжова увезли в московское СИЗО Лефортово. Его обвинили в планировании взрыва на площади. Инкриминируется терроризм, и сейчас ему грозит срок от 12 лет. Такая история не единична.
Осенью из страны вынужденно бежало большое число лидеров и участников общегражданского протеста.
Но тем не менее, как недавно сказал политолог Валерий Соловей: “Политизация надвигается на Россию как асфальтовый каток. Медленно и с остановками, но неотвратимо”.
Государство не оставило обывателю ни одной свободной ниши. Любой вопрос – от репоста до покупки качественных продуктов, от посещения выставки до права дышать чистым воздухом – может оказаться политическим.
Связанный с проблематикой протест так или иначе постепенно перерастет в политический. А протестным кружковцам необходимо “выходить в народ”. Выходить для общения, и для начала без атрибутики. Доверять станут тому, кого регулярно видят именно на уличных протестах. Необходима узнаваемость, а просто неожиданное явление со своей атрибутикой и идеями, как жить, пусть даже самыми дельными и замечательными, может вызвать отторжение.
А обычным следствием этого бывает в свою очередь появление традиционных рассуждений об абсолютной незрелости, неадекватности, неспособности, неразвитости населения и т. д. и новое замыкание в своем кружке.
Либо же налаживать общение с лидерами протеста, опять-таки выходящими регулярно именно на уличный протест и являющимися сторонниками смены системы. И в тоже время людей контактных и неконфликтных. Многие из “лидеров” зачастую воюют больше с теми, кто рядом, а не с системой. Навальный же изолировал себя от создания коалиций. Возможно, как раз в силу сказанного выше.
Печальный штрих нашего времени — меткие посадки именно тех оппозиционеров, которые в силу личных качеств как раз могли бы наладить контакты между протестными группами. Влияние успевшего уехать из страны ослабевает по вполне понятным причинам.
Сейчас, когда протестующие из одной группы даже не подозревают о существовании другой, а говорят своими терминами но об одном и том же, необходимо прилагать дополнительные утроенные усилия для налаживания горизонтальных связей между различными формами протеста, для объединения протестных групп в коалицию. Учиться находить друг друга, учиться не конфликтовать, а общаться, учиться сотрудничеству и взаимодействию.
Елена Агеева
