Межнациональные конфликты нельзя понять, не обратившись к их истории. Часто – истории очень давней.
Относительно вхождения Южной Осетии в состав России существует две версии. Одни исследователи считают, что произошло это еще в 1774 году, когда Осетия добровольно вошла в состав Империи. Другие возражают, что южные осетины пришли под длань русского царя только в 1801 году, вместе с Картли-Кахетинским царством. Как бы то ни было, южные осетины длительное время входили в состав Тифлисской губернии, но уже в 1842 году в ее составе был образован Осетинский округ.
Освещение недавних событий в Южной Осетии, впрочем, далеких от завершения (о чем свидетельствует как продолжающееся присутствие российских военных на грузинской территории, так и новый визит «евротройки» в Москву и Тбилиси в начале этой недели), в Грузии настолько отличалось от внутрироссийского, что эта тема заслуживает того, чтобы остановиться на ней подробнее.
В последнее время главным источником отечественных breaking news вновь становится Кавказ. Сначала – война в Южной Осетии с далеко идущими последствиями. Теперь – убийство Магомеда Евлоева.
Евлоев был влиятельным человеком, в недавнем прошлом – владельцем главного оппозиционного портала в республик ingushetiya.ru. Есть все основания полагать, что нынешний президент Зязиков считал Евлоева личным врагом. В последнее время кольцо вокруг Магомеда Евлоева сжималось. Сначала власти Ингушетии надавили на тейп, к которому принадлежал оппозиционер, и старейшины заставили Евлоева отказаться от сайта. Но ресурс продолжил свою работу. Тогда по решению суда ingushetiya.ru был закрыт, а Верховный суд России только подтвердил правомерность этого закрытия.
Грузинская война оказалась короткой и, к счастью, не слишком кровавой. Можно с уверенностью утверждать, что потери мирного населения, объявленные обеими сторонами, существенно преувеличены в пропагандистских целях.
Но последствия войны остаются с нами, и останутся еще надолго. Российская власть, сама того не желая, вступила в серьезный конфликт с Соединенными Штатами, с руководимыми из Вашингтона и из Брюсселя международными институтами, а главное усугубила своими действиями кризис этих структур и проводимой ими политики.
По данным NOP World, одной из десяти ведущих мировых компаний, занимающихся исследованиями книжного рынка, главными читателями мира в настоящее время являются… индийцы. Они тратят на чтение в среднем 10,7 часа в неделю. Россияне, каждый из которых тратит на чтение в среднем 7,1 часа в неделю, оказались всего лишь на седьмом месте, уступив не только индийцам, но и таиландцам, китайцам, филиппинцам, египтянам и чехам. При этом 52 % россиян вообще не покупают книг. Не имеют книг дома 27 %, не покупают журналы 60 %, не читают детям 93 %, не пользуются библиотеками 76 %.
«Коммунизм и фашизм – одно и тоже» – этот тезис давно стал общим местом либеральной пропаганды. Впрочем, и сами левые часто обвиняли в «фашизме» и либералов, и друг друга. Внести свою лепту в давний теоретический спор решили в издательстве «Яуза-пресс», где в текущем году вышел сборник статей под общим названием: «Коммунизм и фашизм: братья или враги?».
Как всякий мыслящий человек своего поколения, я с детства ненавидел авторскую песню. Эта ненависть не была, впрочем, чем-то всепоглощающим, страстным – как, возможно, у тех, кто вынужден был сталкиваться с культурой советских бардов каждый день. Скорее речь идет о презрении, перераставшем в холодное безразличие. Тексты песен, интонации исполнителей, весь сопровождавший их эстетический ряд создавали настолько явное и мгновенно обволакивающее ощущение дискомфорта, что я стремился как можно быстрее покинуть территорию распространения этих песен, как только где-либо становился их нечаянным слушателем. Это чувство было настолько естественным, что я даже не пытался серьезно задаться вопросом – что мне именно в них не нравится?
Мне довелось провести со Слободаном Милошевичем большую и важную часть моей жизни. Несколько месяцев я провел ее в Гааге, в зале суда. И хотя нас разделяло толстое пуленепробиваемое стекло, я чувствовал себя там, сидящим вместе с ним на скамье подсудимых. Затем, вернувшись в Россию, я уже не мог спокойно жить, и потому стал участником его защиты. Я благодарен судьбе за подаренные мне годы, которые я провел с ним.