Ноябрь постепенно превращается в самый ксенофобский месяц года. К традиционным «русским маршам» в этом году добавились инициативы прокремлевских молодежных движений против гастарбайтеров. О ситуации с ксенофобией, отношении к мигрантам и положении в ультраправом движении мы решили поговорить с признанным специалистом по этой теме – Галиной Кожевниковой, кандидатом исторических наук, заместителем директора Информационно-аналитического центра «СОВА».
Прежде всего – актуально-политический вопрос. Недавно лидер движения «Местные» Сергей Фатеев, комментируя публикацию в газете «Коммерсант», сделал заявление, что считает возможным сотрудничество с организацией «Русское ДПНИ» (Движение против нелегальной иммиграции), поскольку оно отличается от ДПНИ Белова. Есть ли, на ваш взгляд, различие между этими двумя организациями?
«Русское ДПНИ» принципиально ничем не отличается от ДПНИ Белова. Раскол между группой Белова и группой, получившей название «Русское ДПНИ», произошел исключительно по вопросу партстроительства. Белов хочет вертикально выстроенную партию, а «Русское ДПНИ» выступает за сохранение сетевой структуры. Никаких идеологических различий между этими группами нет, это вопрос лидерства.Просто Белов – фигура скандальная, приобретшая со временем репутацию «официального фашиста», человека, конкурирующего с властью на поле русского национализма. А у «Русского ДПНИ» такого имиджа нет, поскольку организация только создается и его руководители большинству людей неизвестны. Ярких лидеров там действительно нет, единственный заметный человек – Александр Михайлов – оттуда ушел. Сейчас там лидером являются Алексей Канурин и Юрий Горский, бывший член Евразийского союза молодежи, член Партии защиты российской конституции «Русь» (ПЗРК «Русь»). Канурин раньше входил в ДПНИ-Моссовет, возглавлял движение «Лукашенко-2008», которое пыталось выдвинуть белорусского президента в руководители России и было дочерним проектом беловского ДПНИ до раскола. Так что эти люди ничем не лучше Белова по идеологическим установкам и ничем не хуже для гипотетического ксенофобного сотрудничества.
Некоторые считают, что у «Русского ДПНИ» даже большие связи в наци-скинхедской среде, чем у Белова…
Связи там есть у всех. Связи с наци-скинхедами в принципе носят персональный характер. Остались они и у Белова, это было видно на недавнем «Русском марше»: без таких связей, люди не пришли бы на это откровенно провокационное мероприятие.
Связи остались и у «Русского ДПНИ», хотя их марш 4 ноября по кольцевой линии московского метро был абсолютно провальным. Я специально спускалась в метро, но марш не обнаружила. Однако на станции «Курская-кольцевая» слонялось человек 20 скиновидных особей и еще несколько человек садились в вагон. Так что люди подъехали, несмотря на безумие затеи.
Насколько раскол в ДПНИ ослабил его и ультраправое движение в целом?
Конечно, любой раскол ослабляет, но пока еще трудно сказать. Это же не сиюминутный процесс, а длительное явление. Это не раскол одной группы на две или три, а процесс дробления. Мы наблюдаем, как раскалывается ДПНИ, и видим, что происходят процессы, сходные с теми, которые были в ходе раскола РНЕ. Три группы обозначились сразу, а после ухода Михайлова из «Русского ДПНИ» групп будет уже четыре. И возможно, это еще не финал. Процесс будет сопровождаться внутренними дрязгами, поливанием друг друга помоями, взаимными обвинениями в сотрудничестве со спецслужбами и/или «оранжистами», в неблагонадежности. Результатом будет снижение публичной активности, не более. Но насилие снизится вряд ли: группы, осуществляющие насилие, обычно не готовы к публичной активности, а лидеры и в скандальной ситуации рады показаться.
А Дмитрий Зубов, лидер одной из отколовшихся групп, ДПНИ – «Русское гражданское общество», писал, что после раскола у группы Белова наступили большие проблемы с региональной сетью и активом на местах.
Зубов, по-моему, не совсем адекватно воспринимает реальность. Он человек странный, недоговороспособный, со специфическим восприятием действительности. Зубов оттянул на себя самую радикальную часть ДПНИ – совсем уже отмороженных нацистов. Его лично поддержало пять региональных отделений и то не целиком. С активистской базой плохо как раз у Зубова, в отличие от остальных. Он умудряется ругаться со всеми, с кем вступает в контакт, в силу невероятных фюрерских амбиций. В прошлом году он в котороткое время умудрился создать три группы, был в Народном союзе Сергея Бабурина, откуда его выгнали с треском. Все самооценки ультраправых весьма условны, не говоря уже о том, что нужно помнить и о том. что они заинтересованы в преувеличении собственного влияния. Зубову в таких оценках верить вряд ли можно вообще. Белов говорит, что у него около 20 организаций в сети. И это, скорее всего, правда, но скорее всего, они потеряли в количественном составе. Если региональные ячейки поддерживают раскольников, то не целиком – как правило, раскол идет внутри ячейки. В Воронеже, например, местная группа ДПНИ точно раскололась на две части. Кроме того, надо понимать, что ДПНИ – сетевая структура. В регионе может существовать отдельная группа, при этом ее лидер персонально будет считать себя сторонником Белова, и Белов будет думать, что у него в этом регионе ячейка. Тот же Юрий Екишев из Коми – лидер собственной организации «Союз национального возрождения» – одновременно был лидером ДПНИ и НДПР по региону. Соответственно, и НДПР и ДПНИ заявляли, что у них в Коми есть свои отделения.
Так что прямо говорить о том, что кто-то кого-то у кого-то «увел», не совсем верно. Идет конкретизация предпочтений и поиск новых коалиций. «Моссовет» сейчас будет подбирать активистскую базу по бывшим РНЕ-шникам из ПЗРК «Русь», возможно – по остаткам Национал-социалистического общества, с которыми ДПНИ Белова было в конфликте, а Ю. Горский как раз контактировал.
Хотя, похоже, что борьбу эту выиграл Белов. По крайней мере, он выиграл борьбу за бренд. Даже если в его организации сейчас сократится численность, бренд очень силен, а Белов – талантливый организатор и пиарщик.
Такая же картина в Москве?
Да, это видно было по «русским маршам». Неожиданно много народу подтянул Сергей Бабурин – скорее всего, на самом деле Михайлов и Дмитрий Тараторин, потому что не наблюдалось других активистов, которые могли бы мобилизовать наци-скинхедскую среду. А основная масса активистов пошла с Беловым на Кремль.
Но по большому счету, наци-скинхедам, которые способны показывать свою публичность, все равно, куда идти, и они на лидеров особо не ориентируются. Был же в этом году Пасхальный сербский марш, формально организованный Евразийским союзом молодежи, но с участием прокремлевской «России молодой», «Румола».
Аудитория там была, в значительной степени, наци-скинхедская. Наци-скины были без символики. Но тем не менее, они туда пришли, тем более были слухи, что возможны провокации со стороны кавказской молодежи.
Но основная масса наци-скинов не готова вообще к публичным действиям. Поэтому, повторю, никакие расколы идеологических групп на активность насилия не влияют. Структура ДПНИ – это условность. Как только Белов из условности решил перейти в некую реальность, сразу наступил раскол. Потому что эти люди не готовы к какой-то официальной деятельности. В лучшем случае они готовы два-три раза в год выйти на мероприятие с закрытыми лицами – это у них демонстрация крутизны.
То есть они в принципе не способны создать партию?
Я не думаю, что это невозможно. Они не готовы легализоваться, фигурировать в каких-то списках, у большинства из них совершенно нет политических амбиций. Не говоря уже о том, что в России вообще кризис партийной системы, и это добавляет скептицизма даже тем из наци-скинам, кто был бы готов к политической деятельности.
Хотя надо отметить, что праворадикальные группы за последние годы едва ли не первые и едва ли не единственные, которые осуществляют протопартийную деятельность. Наши официальные партийные структуры возбуждаются к выборам или какой-то дате. Эти же люди ведут систематическую социальную работу, помогают детским домам независимо от дат. Эти люди участвуют в акциях социального протеста, организовывают помощь тем, кого считают достойными этой помощи, – «своим» заключенным или пострадавшим от действий тех, кого праворадикалы считают «оккупантами». И какова бы ни была моя оценка этой деятельности – она системна, не зависит от политической конъюнктуры, может быть вполне анонимна. Когда они выходят на митинги против «точечной» застройки – они выходят без флагов. Им не обязательно, чтобы их воспринимали как партию, защищающую чьи-то интересы, поэтому то, чем они занимаются – это реально протопартийная деятельность. Реализоваться в партию им мешает а) опасение репрессий при официальной регистрации и б) психологический барьер, который заключается в неприятии самого понятия «партия» – потому что оно ни с чем иным, как с «Единой Россией» и другими официальными партиями, не ассоциируется и себя дискредитировало.
Насколько «Русский марш», точнее, сразу несколько мероприятий, связанных с этим названием, в этом году отличался от прошлогодних?
Отличий было много. Марш этого года был интересен тем, что показал примерный расклад сил после раскола. Он продемонстрировал также, что ряд групп, которые раньше считались умеренными националистами, стремительно радикализуется. Союз православных хоругвеносцев, прежде заявлявший, что он с неоязычниками из «Славянского союза» Демушкина в одном колонне не пойдет, в мае уже шел именно с Демушкиным, а в ноябре с неоязыческими группами маршировал по набережной Шевченко. Тот же Народный союз, который в последние два года стремится к сотрудничеству с наци-скинхедами, привлек к маршу каких-то совершеннейших отморозков. Идет очень быстрая радикализация, обусловленная, скорее всего, политической конъюнктурой.
С другой стороны, практически исчезло Национал-социалистическое общество (НСО) – после посадки играющего важную роль в группе Максима (Тесака) Марцинкевича, раскола и осуждения другого лидера, Румянцева, НСО фактически перестало существовать. Флагов нет, деятельности нет. Есть что-то виртуальное, не более того. Эти люди превратились из организованного сообщества в те же наци-скинхедские группы.
Но принципиальных отличий между маршами нет – лозунги те же.
А поведение Белова на марше вот уже который год показывает, что ему кто-то покровительствует. Безусловно, это чистая конспирология, совершенно недоказуемая, поэтому утверждать, кем именно является покровителем, бессмысленно.. Но ни один человек без должных гарантий собственной безопасности такие акции не организует. Вспомните, как в 2006 году Белов грозил парализовать московское метро. Нельзя представить в Москве человека, который угрожал бы Лужкову и при этом остался безнаказанным. Потому что Лужков в Москве – царь и бог, опять же независимо от отношения к этому факту.
Марш разогнали – но было странно, если бы этого не случилось. Но ведь участники отделались штрафом, хотя у меня нет сомнений, что именно разогнанные группы совершили нападения в тот день в Москве, и их, видимо, было много – официально четыре, но реально, вероятнее всего, не меньше десяти.
А кто сейчас наиболее заметен из ультраправых групп второго эшелона?
«Славянский союз» Демушкина – влиятельная группа. Но они настолько слились с ДПНИ, что нельзя понять, насколько там сильно кросс-членство. Демушкину свойственно преувеличивать свое влияние. Но очевидно, что у «СС» обширны связи с наци-скинхедской среде, даже если это не их члены. А сейчас «Союз» еще и приобретает репутацию организации довольно героической, к тому же со связями. То депутатское лобби, что существовало у ультраправых в прошлой Думе, – заслуга, в том числе, и Демушкина. Сейчас этого лобби нет, потому что ни одному их тех депутатов не удалось переизбраться, но оно было. И именно так появляется репутация – когда за арестованного активиста выступает депутат Госдумы, когда организация намекает, что причастна к ряду терактов, и при этом Демушкин, являясь фигурантом нескольких дел, не несет никакой ответственности, а прокуратура отказывает в расследовании этих фактов, заявляя, что она этой вредности (как Жванецкого) совсем не замечает. У «СС» в праворадикальных кругах существует репутация организации, которая может помочь в случае чего – найти адвоката, собрать деньги, обеспечить связи на зоне. Здесь очень важен вопрос инфраструктуры.
Конечно, есть люди, которые принимают Демушкина, есть те, кто не принимает. Но он публичен, он известен, он позиционирует себя как лидер одной из самых известных групп, он с гордостью заявляет зарубежным журналистам, что его прикрывает то ли ГУВД Москвы, то ли даже выше, что его организация убивает по 40 человек в год. Большинство этих деклараций – ложь. Но тем не менее, он – медийная фигура, которая пытается привлечь внимание наци-среды, гопников, конечно, но тех гопников, что хотят прикрыть свое гопничество идеологией. Им все равно, к кому идти: нет Румянцева, значит, пойдем к Демушкину.
А что представляет собой созданный недавно Руссовет?
Трудно сказать. На самом деле это то же самое «Русское ДПНИ». До провалившегося «Русского марша в метро» в Руссовет входило пять организаций (лидер НДПР А.Севастьянов заявлял, что около десяти, но с учетом регионов). Две из них анонимны, подозреваю, что это те же самые активисты «Русского ДПНИ». Кроме последнего, в Руссовет входили ПЗРК «Русь», Национально-державная партия России, Женская патриотическая организация «Славянка», которая, возможно состоит, всего из нескольких человек (судя по возрасту руководителя организации, «Славянка» – это такая коммуно-патриотическая группа, сформировавшаяся еще в начале 1990-х при Ельцине, при этом она неоязыческая и лидер ее не кажется адекватным), группа «Гражданское сопротивление», которую сложно идентифицировать, и группа под названием «Союз национал-социалистов». У меня есть сильное подозрение, что это осколки НСО, так как у Горского были связи с НСО. Всё, ничего больше.
Они заявляли, что придумали новую форму организации – Руссовет. Понятно, что это некий Совет народных депутатов, переведенный в националистическую форму. Что из этого получится, неясно. Тем более, что после неудачи «метромарша» НДПР из коалиции вышла, а «Русское ДПНИ» просто убрало со своего сайта упоминания Руссовета. Похоже, коалиция оказалась мертворожденной. Но интересен сам ход мысли: видимо, у раскольников есть желание отмежеваться от бренда ДПНИ. Они думают, что им надо найти слово, за которым пойдут, а им не хватает ярких лидеров. Раньше очень колоритен был руководитель НДПР Севастьянов, но он старый националист, он очень некреативен. Креативен поэт Горский, но, в общем, совершенно не авторитетен. Если не найдут никого, то та база, которая у них есть, просто исчезнет.
А в каком положении сейчас НДПР?
Она на плаву. Это организация идеологически уникальна. Она без раскола умудряется существовать с момента основания, включая два основных крыла – неонацистов-неоязычников и советских офицеров – ксенофобов, сталинистов, считающих себя православными (какие они там православные, разбираться не будем). И вот эти два крыла прекрасно сосуществуют. Например, Союз офицеров участвовал в марше Бабурина, а НДПР как часть Руссовета организовывала марш в метро.
Севастьянов очень договороспособен, способен к восприятию новых идей, хотя сам, возможно, придумать ничего нового уже не может. После «русских маршей» НДПР была одной из первых организаций, создавших свою молодежную структуру. То есть они первыми из старых националистических организаций, которые раньше не сотрудничали наци-скинхедами, стали на них ориентироваться. Конечно. Внутренняя жизнь таких партий очень закрыта, но есть ощущение, что остальные националистические организации занялись тем же только через несколько месяцев..
Севастьянов способен модернизировать партию, не коснеть в старых формах – поэтому эта партия и существует. Другое дело, что она не является авторитетной для наци-тусовки – там мало кто знает, кто такой Севастьянов. Поэтому он и ищет союзников.
НДПР ведь менее публична, чем ДПНИ…
В свое время Севастьянов признал авторитет Белова и его успехи работы в публичной сфере. НДПР не нацелена на такую деятельность. Они хотят партию, ведь там более взрослый актив. Зато они пропагандисты, они ездят с лекциями, приглашают всяких дэвидов дюков. Так что это отдельный вид работы, который НДПР взяло на себя. Севастьянов и не стремится особенно к такой «славе» как у Белова. Он хочет, чтобы его показывали по телевидению, интервью с ним печатали в газетах (не в маргинальной прессе, а в респектабельной).
А можно ли поставить вопрос, кто сейчас сильнее: НДПР и ДПНИ?
Это разные сферы. Реально перспективнее ДПНИ. Но у нее нет четкой идеологии. ДПНИ выдвигает рамочные лозунги, которые позволяют любому, в том числе НДПР в полном составе, присоединяться к этому движению. Как только лозунги будут конкретизированы, у них будет раскол, что и произошло.
Принцип формирования ДПНИ для сегодняшнего наци-движения более перспективен, поскольку время другое – люди не готовы к партийному строительству. Они готовы считать себя частью ДПНИ до тех пор, пока их не заставят написать заявление. Даже НДПР уже отказывается от официальных заявлений – они говорят о «соратниках». Но это два принципиально разных подхода к организации групп. ДПНИ была первой, кто согласился на сетевую структуру. Большинство групп, которые пытались строить вертикальные структуры, от этого отказались.
Личность Белова также имеет большое значение. Белов – очень талантливый и перспективный лидер, хотя в последние пару лет авторитет его сильно пошатнулся. Среди наших националистов он единственный может завести толпу, и размер толпы не имеет значения – может пятьсот человек, может три тысячи. Все эти организации в принципе фюрерские – стоит исчезнуть лидеру, исчезает всё.
Перехват «Молодой гвардией Единой России» лозунгов, созвучных ДПНИ, – это только конкуренция или можно говорить о победе группы Белова: те вопросы, которые они поднимали, теперь восприняты прокремлевскими силами?
Это не раскрутка ДПНИ, это конкуренция. Это сигнал Белову, попытка перехвата лозунгов ДПНИ. Это чистая конкуренция на полянке. В рамках нынешней манипулятивной парадигмы: мы покажем народу, что якобы есть кто-то «хорошие» – против мигрантов, но против ксенофобии, а есть «плохие» – против мигрантов и за ксенофобию.
Про МГЕР не знаю, но часть активистов, выступавших на конференции в ДПНИ-Моссовет – это комиссары «Наших». Есть фотографии: на одних снимках люди на этом съезде, а на других они же – на пикете «Наших». Не удивлюсь, если в рядах МГЕР или «Местных» тоже есть активисты ДПНИ. Это неидеологические движения, в которые люди деньги приходят зарабатывать.
Нынешние акции «Местных» и МГЕР – это ответ на социальный ксенофобный запрос. В обществе есть запрос на национализм – давайте на этом сыграем, а заодно дадим понять Белову, что он наш конкурент. Мы его раньше не давили, потому что он с нами не конкурировал, а теперь мы с ним на одной полянке, и если он не уйдет, мы его выдавим, может, даже силовыми методами.
Кто сейчас является наиболее распространенной жертвой наци-скинхедов – мигранты из стран СНГ, «нерусские» граждане России или представители неформальной молодежи?
Сейчас это в основном выходцы из Центральной Азии, люди с центральноазиатской внешностью, но это некая условность. Например, в этом году подозрительно резко снизилось количество нападений на представителей молодежных субкультур. И это явная неправда. Просто многие представители молодежных субкультур сами признаются, что не хотят распространения информации о нападениях, так как рассматривают их как часть уличной войны, где ни одна из сторон не заинтересована в оглашении количества жертв. Соответственно, если уж это становится известно, то в основном это либо такие нападения, которые невозможно скрыть – как убийство Крылова, либо когда нападение происходит на группы, не очень склонные к замалчиванию, а таких – меньшинство.
А центральноазиаты – идеальная жертва. Они наименее социализованная группа, наименее солидарная группа, они работают поодиночке (дворниками, например), за них никто не заступится, потому что можно сказать, что это, например, торговцы наркотиками, и люди поверят, так как существует мощный этнический стереотип.
А вот нападения на иностранных студентов, видимо, сокращаются. И этому есть объяснение. Такие нападения – это всегда скандал, в том числе в международном масштабе, что не выгодно ни стране, ни вузу и влечет экономические потери. Студенческие городки стали охранять, а необходимую для жизни инфраструктуру (магазины, дискотеки) создавать на этой охраняемой территории. Вообще-то в стратегическом плане это очень плохо – людей фактически загоняют в гетто. Но в плане персональной безопасности, конечно, эффективно. Теперь, как правило, если происходит нападение на иностранного студента, то либо вне территории студгородка, либо если наци-группа действует внутри вуза.
В принципе же, наша статистика в этом году фиксирует снижение нападений на почве ненависти, но вряд ли это соответствует действительности – для снижения таких преступлений просто нет никаких предпосылок. Мы предполагаем, что, скорее всего, значительную часть нападений наци-скинхеды просто стали маскировать под бытовые преступления, так как сейчас националистические преступления все-таки начали расследовать более активно.
Беседовал Михаил Нейжмаков
