В майском Киеве одновременно прошли две художественные выставки. Первая практически не выходит из заголовков украинских СМИ. Стараниями одного из богатейших капиталистов страны Виктора Пинчука в его галерее «PinchukArtCentre» открылась экспозиция британского художника Дэмиена Херста. «Самая масштабная выставка работ самого высокооплачиваемого художника мира», – с придыханием пишут о ней провинциальные украинские критики. И взволнованно повторяют магические цифры «$ 200 000 000» – на такую сумму наторговала своими работами с аукциона заезжая звезда постмодернизма и просто успешный бизнесмен Херст.

Есть еще художники, такие как Семен Мотолянец и Дмитрий Петухов, которые задаются вопросами, казалось бы, давно уже никому не интересными: «Как работает музей? По какому принципу идет отбор и музеефицирование “живых” вещей? Кто ответственен и “обречен” превращать неизвестное живое в классическое мертвое? Обречен, потому что выход из этой ситуации невозможен. Ведь не может, к примеру, самораспуститься музей, закрыться или перестать существовать, выйти из игры? Каким чутьем пользуется тот, кто решает, чему место в музее, а чему место за его пределами?». Тем не менее, отвечая на эти избитые вопросы, появляется новая, невиданная ранее реальность. С «Мылом» о мыле специально для Рабкор.ру беседовала Татьяна Аржанникова.

«Цветные революции» в странах СНГ – ставшее традиционным название попыток смены правящих режимов в постсоветских республиках под давлением уличных манифестаций и при поддержке зарубежных неправительственных организаций. В научной литературе этот термин часто заменяется понятиями «ненасильственные революции в странах СНГ» или «смена политических режимов в 2000-х годах на постсоветском пространстве».