23 июля 2009 года состоялись президентские выборы в Киргизии. Официальные итоги этих выборов, объявленные на следующий день, не стали неожиданностью. По предварительным данным, уверенную победу одержал действующий президент Курманбек Бакиев, набравший около 86 % голосов. Второе место и около 7,5 % голосов получил кандидат объединенной оппозиции экс-премьер Алмазбек Атамбаев, который накануне объявил, что отказывается от участия в выборах. Однако сделал он это слишком поздно, чтобы его фамилию вычеркнули из бюллетеня. Третье место занял отколовшийся от оппозиции лидер партии «Ак Шумкар» Темир Сариев (2,59 %). Врач Женишбек Назаралиев, правозащитница Токтайым Уметалиева и «угольный король» Нурлан Мотуев набрали менее 1 % голосов.
Казалось бы, все более чем предсказуемо. Однако эти выборы подводят своего рода итог истории страны после «тюльпановой революции», состоявшейся четыре года назад, в результате которой Бакиев в первый раз занял президентское кресло – и несмотря на неизбежный налет среднеазиатской специфики, демонстрирует общий вектор «цветных революций».
Сразу же бросается в глаза одно из «родимых пятен» «тюльпановой революции». Ключевые деятели и власти, и оппозиции, в том числе кандидаты на этих президентских выборах, в марте 2005 года были по одну сторону баррикад.Темир Сариев, Женишбек Назаралиев и Алмазбек Атамбаев были активнейшими участниками «тюльпановой революции». Причем Атамбаев оказался в оппозиции бывшему президенту Аскару Акаеву гораздо раньше Курманбека Бакиева. Так что сегодня основная борьба в республике разворачивается внутри бывшего «тюльпанового лагеря», причем ведущие политики подчас по несколько раз переходят «линию фронта». Так, тот же Атамбаев сразу после «цветной революции» около полугода успел поработать министром промышленности. Затем ушел в оппозицию – но тоже ненадолго. Уже через год, 30 марта 2007 года, Атамбаев был утвержден в должности премьер-министра страны. Однако и на этом посту он продержался недолго. Еще 8 ноября 2007 года, выступая перед соратниками по Социал-демократической партии, премьер-министр заявлял, что «поддерживает курс президента», хотя и жаловался на то, что некие темные силы пытаются «дезинформировать» Бакиева и «направить по ложному пути». Но уже 28 ноября Атамбаев лишился премьерского кресла и, отвечая на вопрос журналистов о грядущих парламентских выборах, эмоционально парировал: «А кто их считает честными? Покажите мне такого».
Впрочем, не стоит считать, что киргизская политика с перебегающими из лагеря в лагерь политиками похожа на украинскую. Киргизский режим действительно стал двигаться в том же направлении, что и его «идейные братья», появившиеся в результате «цветных революций». Однако на этом пути он оказался, пожалуй, более успешным, чем многие его «коллеги». Обычно принято говорить, что «цветные революции» ведут к переходу от «управляемой демократии» к «просто демократии» или «от бюрократической системы к менеджерскому капитализму». На самом же деле, практика в странах, где «цветные революции» победили, свидетельствует скорее о том, что там стало происходить немало процессов, схожих с теми, за которые в России критиковали Владимира Путина.
Как и в России, там стали формироваться сильные «партии власти». Уже не слабые организации, разваливающиеся через год-два после парламентских выборах, а партии, уверенно побеждающие на выборах и неплохо поддерживающие в своих рядах внутреннюю дисциплину. На Украине весной 2005 года в Каневе президент республики Виктор Ющенко, премьер Юлия Тимошенко и председатель Верховной рады Владимир Литвин также договорились о выступлении на ближайших парламентских выборах единым блоком и о создании единой партии – но этим надеждам так и не суждено было сбыться. В Грузии с созданием «партии власти» все сложилось более успешно: там появилось Единое национальное движение, до сих пор контролирующее грузинский парламент.
В Киргизии же появилась пропрезидентская партия «Ак Жол» («Светлый путь»), которая на выборах в декабре 2007 года, будучи учреждена примерно за два месяца до выборов, получила около 47 % голосов. Оппозицию же сдерживала не только раздробленность, но и новые поправки к избирательному законодательству. Выборы теперь проходили по партийным спискам. Но чтобы попасть в парламент, партии нужно было набрать не только более 5 % по республике в целом и не менее 0,5 % в каждой из семи областей, городах Бишкек и Ош. В итоге, партия «Ата Мекен» («Родина»), возглавляемая одним из ведущих лидеров оппозиции, Омурбеком Текебаевым, получила 8,3% голосов и второе место и вообще не попала в парламент. Она уступила лояльной властям Партии коммунистов (5,12 %) и получившей 5,05 % Социал-демократической партии Атамбаева, который тогда позиционировал себя как представитель «конструктивной оппозиции». Действительно, просматриваются некоторые аналогии и с Россией «эпохи стабильности», и с Грузией после «революции роз».
Однако слабость оппозиции и сила «партии власти», конечно – лишь следствие. Причиной же стали успехи сторонников Бакиева по взятию под контроль государственного аппарата, важнейших секторов экономики и ведущих частей медиарынка страны. Достаточно отметить, что сегодня сын Курманбека Бакиева, Максим, считается богатейшим человеком республики. На Украине победители «оранжевой революции» не смогли уничтожить экономическую базу тех группировок элиты, с которыми боролись, – представителей крупного бизнеса и близкой ей бюрократии востока страны. И в итоге, получили мощную оппозицию в лице этой группы и представляющей ее интересы Партии регионов. В Грузии победившая группировка быстро справилась с более старшим поколением элиты, выходцами из которой они сами являлись – в лице соратников Шеварднадзе или руководителя Абхазии Аслана Абашидзе. Однако не смогла окончательно задавить раскольников из собственных рядов – и, в итоге, получила активную оппозицию, пусть и значительно более слабую, чем на Украине.
В Киргизии же властям удалось серьезно ослабить опору как бывших соратников по «тюльпановой революции», так и сторонников прежних властей. Нынешние президентские выборы – еще один итог этой политики в Киргизии. Однако они еще раз демонстрируют и тенденцию, общую для постсоветского пространства в целом. «Цветные революции» вели к тому же итогу, что и политические реформы в тех странах, где эти «революции» провалились, – к формированию нового консолидированного политического режима с сильным влиянием госаппарата, сросшегося с крупным бизнесом. Ничуть не более «европейскому», чем прежде, зато с гораздо более жестко отстроенной «вертикалью власти». Которая, правда, отнюдь не мешает противостоянию различных групп внутри самого государственного аппарата или управленческому хаосу на местах.
«Киргизия вписалась в традицию стран “шелкового пути”, где правят президенты и ведомые ими партии», – сразу после парламентских выборов 2007 года писал в издании «Азия-плюс» таджикский журналист Фахриддини Холбек. А казахский политолог Андрей Хан, говоря о тех же выборах, напомнил, что традиция «шелковых выборов» теперь охватывает не только страны Средней Азии, но и Россию. Нынешние президентские выборы в Киргизии продолжают ту же традицию – и потому вполне предсказуемы.
