Савельев А.Н. Настоящая Спарта. Без домыслов и наветов. М.: Книжный мир, 2011.
Спартанцы – известнейшие персонажи античной истории. Именно поэтому им сильно не повезло. Перенося реалии XX-XXI века на 2500 лет назад, их пытаются сделать то пугалом, то наглядным примером для подражания. Наши современники пытаются увидеть в них то нацистов, то коммунистов, или предтеч других современных доктрин (со знаком плюс или минус – в зависимости от взглядов автора).
Андрей Савельев (соратник Дмитрия Рогозина, национал-патриот, экс-депутат Госдумы РФ, лидер незарегистрированной партии «Великая Россия») также критикует подобные подходы на страницах своей новой книги «Настоящая Спарта. Без домыслов и наветов»: «Без тени сомнения проводятся параллели между Афинами и послевоенными США, между Спартой и гитлеровским режимом, между законами Ликурга и правовой системой сталинизма. Чудовищность этих сопоставлений, разумеется, не имеет ничего общего с наукой». Однако если действующий политик обращается к истории, значит почти наверняка будет искать в ней аргументы в пользу собственных идей и аналогии с современностью. Книга Андрея Савельева в очередной раз подтвердила это правило.
«Опыт спартанского государства учит нас необходимости священных традиций и социальных перегородок, включая учет специфики этнического», – резюмирует свое отношение к истории Спарты автор книги.Пытаясь создать именно апологию Спарты с современными национал-консервативными идеями между строк, автор в итоге бросается в другую крайность, пытаясь опровергнуть любую информацию об этом полисе, которую сам считает негативной, не жалея черной краски для врагов спартанцев.
Видимо, древние Афины воспринимаются автором в образе России эпохи 90-х. Он жестко отзывается об афинских «демократах», часто ставя этот термин в кавычки. Создается впечатление, что в этом случае он представляет себе Гайдаров или Чубайсов в хитонах и хламидах. Между тем, если разобраться, непонятно, чем поклоннику «учета специфики этнического» так не понравился Афинский полис. Принятый в эпоху Перикла закон также запретил предоставлять гражданские права лицам, у которых оба родителя не являлись афинянами. Лично свободные потомки мигрантов (метеки) могли проживать в городе несколько поколений, но гражданами так и не стать. Эти правила даже жестче, чем поддерживаемые многими современными ультраправыми.
Автор при любой возможности подчеркивает злокозненность афинской стороны. «Афинян пришлось отправить назад, поскольку они вовсе не собирались усмирять мессенцев, а представляли опасность для Спарты», – пишет он о действиях афинского контингента, присланного в ходе Третьей Мессенской войны (464-ок.455 гг. до н.э.) на помощь спартанцам для подавления восстания илотов (зависимого населения, которое часто сравнивают с крепостными более поздних эпох). Автор забыл, что афинский отряд возглавлял военачальник Кимон, известный друг Спарты, даже своего сына назвавший Лакедемонием (по названию спартанского государства). Тот самый Кимон, который, упрекая в чем-нибудь сограждан, обыкновенно говорил им: «А вот спартанцы не таковы». Собственно, афиняне во главе с Кимоном вовсе не отлынивали от союзнических обязанностей, а действительно помогли спартанцам в подавлении этого восстания. Сотрудничество афинян с лидерами илотов начнется позднее.
Илоты – вообще отдельная тема в книге Савельева. В «Настоящей Спарте» чувствуется явное одобрение политики спартанцев в отношении этой социальной группы: «Не по душе им, что спартанцы держали занесенный меч над головой рабов и илотов, готовых поднять восстание и смести всю жизнь спартиатов, как историческую пыль. Ну что ж, это выбор тех, кто его сделал и настойчиво предлагает то же самое своему народу». Подчинение илотов спартанцев Савельев считает неизбежным, так как те все равно не смогли бы жить независимо: «Илоты тут же затеяли бы распри и были бы завоеваны новыми господами». Тот факт, что самих мессенцев спартанцы завоевали с трудом, а после Третьей Мессенской войны были вынуждены отпустить часть из них, в итоге создавших свой город-государство в Навпакте, на берегу Коринфского залива, Савельев игнорирует. Кроме того, автор пытается доказать, что спартанцы не были зависимы от труда илотов: «Если бы спартанцы почему-либо лишились илотов, они бы завоевали себе новое пространство, населенное земледельцами, а вовсе не умерли бы с голоду». Видимо, это тоже должно подтверждать необходимость «учета специфики этнического» и «социальных перегородок». Можно догадаться, кого политик-националист готов в наше время видеть «рабами и илотами», над головой которых непременно должен быть «занесен меч».
Есть ряд спорных утверждений в книге и помимо магистральных. Происхождение спартанцев Савльев выводит от троянцев, которые пришли на Пелопонесс с «карательной экспедицией». Никаких прямых аргументов в пользу такой экзотической теории он не приводит, кроме того, что и греки-дорийцы, и троянцы почитали бога Аполлона. Руководствуясь такой логикой, можно сконструировать теорию, что схожие с иудейскими представления в католической Италии (идущие от Ветхого Завета) – следствие какого-то «карательного похода» иудеев на Рим (бесплатно дарю эту гипотезу антисемитам!).
Савельев утверждает, что после свержения афинского тирана Гиппия, «спартанцы не стали навязывать афинянам своего ставленника». Это полностью противоречит историческим фактам. Спартанский царь Клеомен как раз активно вмешивался во внутриафинские распри, требуя от жителей города изгнать политика Клисфена и его родственников, явился в Афины с войском и пытался передать власть в руки своего ставленника Исагора. Осуществиться его планам помешало восстание афинян, которые осадили спартанские войска на Акрополе и заставили их удалиться.
Автор пытается отрицать случаи коррупции в Спарте до конца Пелопонесской войны. Конечно, не всякому подобному сообщению, передаваемому древними авторами, нужно верить. Однако древние историки сообщают о таком количестве случаев подкупа спартанских должностных лиц иностранцами, что под ним явно должна быть какая-то основа. К тому же, по сообщениям древних, обвиненные в коррупции лакедемоняне (включая царей) часто подвергались изгнанию и казни- так что в эти обвинения верили сами спартанцы. Кстати, странным выглядит приведенный Савельевым пример с обвиненным в получении взятки царем Леотихидом. Сначала автор книги не верит, что кто-то мог застать царя с полученными деньгами (при том, что сам упоминает обычай посылать в военные походы вместе царями для надзора особых должностных лиц, эфоров). А потом выдвигает аргумент, что винить Леотихида было не за что, так как тот успел бежать из Спарты до суда. Сообщение древнего автора Павсания, что самого царя собирались приговорить к казни, его дом в Спарте срыли, а сам он вынужден был скрываться на территории священного участка храма Афины Алеи, опасаясь кары сограждан, автор предпочитает не упоминать. Хождение в самой Спарте железных денег и запрет на использование иностранной «валюты» явно не ликвидировали почвы для коррупции. Такие авторы как Посидоний и Плутарх упоминают, что спартанские аристократы хранили свои сбережения в храмах за пределами Лакедемона.
Наконец, автор книги сетует, что Спарте не хватило времени, чтобы занять в истории место Рима и построить столь же обширную империю. Но, если история Спарты (да и классической Греции в целом) и учит чему-то, то именно тому, что путь Рима она не смогли пройти благодаря тем самым «социальным перегородкам» и своеобразному «учету специфики этнического», которые Савельев ставит в пример потомкам. Ограниченность гражданского коллектива полисов, в который не могли входить иностранцы и вольноотпущенники, вел к их деградации. Римское государство подобной ошибки не повторило – и просуществовало значительно дольше.
Конечно, в одном Андрей Савельев прав – не стоит рисовать историю Спарты только в черных тонах. Однако ударяться в другую крайность, идеализируя Лакедемон, тоже неразумно. Исторические персонажи и явления не нуждаются в апологии с точки зрения ценностей других эпох, так как существуют в контексте своего времени. Они нуждаются в объективном анализе. В противном случае мы увидим уже пропаганду. Хотя и она по-своему интересна, неплохо показывая, куда ее авторы собираются вести своих почитателей.
