Дом Правительства РФ
Российское правительство взялось за новый антикризисный план. Никто его еще не видел, но все твердо знают, что будет он всем хорош: и старую стратегию развития до 2020 года учитывает, и на новые проблемы ответы дает и стабильность обеспечивает. Границы валютного коридора будут соблюдаться, девальвация не повторится, образование будет развиваться, жилищные проблемы решатся, а народ может спать спокойно.
Вице-премьер Игорь Шувалов нас успокоил и ободрил: «План антикризисных мероприятий в настоящий момент формируем так, чтобы даже при самых неблагоприятных внешних условиях мы могли говорить о том, что модель экономического роста, которую мы себе задали в планах развития страны до 2020 года, будет в стратегическом плане, безусловно, исполнена, но с некоторыми тактическими поправками».
Ясное дело, что вице-премьер у нас, конечно, не Цицерон, а потому выражается несколько сбивчиво. Но суть-то ясна: кризис на нашу жизнь никак не повлияет. И ничего в политике и стратегии власти корректировать не надо, всё у нас делается правильно. А если что-то и не получается, так это вопрос «тактический».
Вы в это верите?
Нет, если слушатели, несмотря на очевидные факты последнего времени, продолжают верить в существование у российского правительства антикризисной стратегии, то их оптимизму можно только позавидовать. В самом деле, многие люди верят в существование «снежного человека», летающих тарелок, ведьм, чертей и Деда Мороза. Почему бы в таком случае не поверить и в существование антикризисного плана? Ведь Игорь Шувалов очевидно существует, значит, и планы какие-то у него есть.
План можно написать. Его можно принять, одобрить и завизировать в соответствующих инстанциях. Его можно даже опубликовать в газетах.
Единственное, что сейчас невозможно сделать, это заставить его работать. Ибо любой серьезный антикризисный план в качестве исходной точки должен иметь осознание того, что политика предшествовавших пятнадцати лет вела в тупик, что поставленные ею цели не только не могут быть выполнены, но и не должны выполняться. Для того, чтобы преодолеть кризис, недостаточно внести тактические коррективы в старую стратегию, нужно сформулировать новую стратегию и новые цели. В конечном счете, нужна новая идеология.
Представление, что наша страна может успешно развиваться, опираясь на экспорт постоянно дорожающего сырья, что свободный рынок в сочетании с деятельностью бюрократизированных монополистических корпораций обеспечит процветание и стабильность, что мудрой заботы начальства вполне достаточно для решения всех стоящих перед страной проблем, короче – вся идеология, лежащая в основе социальной и экономической стратегии прошлых лет, терпит крах. До тех пор, пока это не осознано, политика правительства сведется к одноразовым мерам, к «тактической корректировке» заведомо проигрышной стратегии.
Беда в том, что нынешние правящие круги (как, впрочем, и их критики из числа либеральных экономистов) не решаются ни признать свои ошибки, ни взять на себя риск радикальных действий, направленных на изменение ситуации. Критическая ситуация требует радикальных мер, но радикальные меры не могут проводиться людьми, чье сознание является насквозь консервативным и конформистским. На протяжении прошедших лет власть могла сколько угодно говорить о подготовке новых кадров, о новом поколении управленцев, о дорогах, которые открываются для молодых. Но кризис демонстрирует нам жестокую правду: ничего этого нет. Непонятно не только, «что делать», но нет и ясности относительно того, кто будет делать.
Российское общество еще не осознало в полной мере масштабов стоящей перед ним проблемы, а неудачи власти в борьбе с кризисом вызывают скорее недоумение, чем протест и ли желание эту власть поменять. Беспомощность правительства вполне соответствует растерянности общества. Вопрос лишь в том, кто раньше поймет необходимость радикальных перемен – власть или большинство общества. Но даже если власть справится с этой задачей и возьмется за изменение курса, нет никаких гарантий, что из этого что-то получится. Ведь менять надо не только идеологию, но и исполнителей. А на это добровольно не пойдет ни одна бюрократическая машина.