Dizzy

  • Публикации
    • Колонки
    • События
    • Анализ
    • Дебаты
    • Интервью
    • Репортаж
    • Левые
    • Ликбез
    • День в истории
    • Передовицы
  • Культура
    • Кино
    • Книги
    • Театр
    • Музыка
    • Арт
    • ТВ
    • Пресса
    • Сеть
    • Наука
  • Авторы
  • Видео
  • О нас
  • Помощь Рабкору
41

Андрэ Шассень: «Нашим единственным горизонтом должен быть горизонт мира»

107

Угрозы вместо аргументов

92

Безработные в Мангистау перекрыли трассу и требуют трудоустройства

130

Беседа на тему: Всеобщая формула капитала. Труд и капитал

Главная Рубрики Анализ 2020 Август 06 Кто ответит за разгром противоэпидемического комплекса Москвы? (Часть 1)

Кто ответит за разгром противоэпидемического комплекса Москвы? (Часть 1)

Твитнуть

 

Кто ответит за разгром противоэпидемического комплекса Москвы? 

 

По мнению российской власти и её главных телепропагандистов, страна сегодня, по факту, живёт в условиях новой мировой войны — эпидемической.

И действительно: есть глобальный враг (короновирус), есть миллиарды его жертв (заболевших, погибших, лишившихся работы и средств к существованию, выбитых из привычной жизненной колеи и т.д.) и есть государство российское, которое, по факту, три месяца функционировало в режиме, близком к военному. Закрытые учреждения, магазины и предприятия, опустевшие улицы и дворы, строгий пропускной режим с проверкой документов, наряды полиции и росгвардии, патрулирующие города — такой была наша повседневная реальность весны-2020. В конце апреля даже обсуждалась возможность введения в столицу РФ воинских частей.

И это не случайность. Ведь именно столичный регион — Москва и Подмосковье — до сих пор нёсёт наибольшие потери от пандемии. Именно здесь число заражённых COVID-19 на порядок больше, чем по всей РФ, а их количество ежедневно прирастает тысячами – с соответствующим количеством тяжёлых и смертельных исходов.

8 июня мэр Москвы Собянин поздравил жителей крупнейшего мегаполиса Европы “с победой над короновирусом“. Очевидно, что он поспешил и выдал желаемое за действительное. В этот день в столичных больницах  от COVID-19 умер 51 человек, что было выше даже среднеапрельских показателей. Кроме того, уже поднимается вторая волна короновирусной пандемии, масштабы и разрушительную силу которой пока сложно предсказать. Спешка властей понятна: их рейтинги стремительно падают, любая победа сегодня нужна, как воздух. Тем более, что она, как считается, многое “спишет” и избавит от необходимости отвечать на неприятные вопросы.

А таких вопросов и к мэрии Москвы, и к правительству Московской области накопилось достаточно. Ведь очевидно, что события застали их врасплох и что в чиновничьих кабинетах до сих пор царят настроения в духе “ничто не предвещало беды” и “коварный враг внезапно и без объявления войны напал на наши мирные города и веси”. Такое впечатление, что об эпидемической безопасности вверенных им субъектов РФ и о своих прямых обязанностях по её обеспечению мэр Собянин и губернатор Воробьёв вспомнили только в самый разгар глобальной вирусной атаки.

А как иначе расценить введение вместо официального карантина или режима ЧС, прямо предусмотренных федеральным законом “О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера”, странного гибрида “режима повышенной готовности” с “самоизоляцией”, целиком находящегося вне правового поля РФ, но на основании которого миллионы граждан оказались заперты в своих домах и квартирах без сколько-нибудь ощутимой поддержки со стороны государства – но зато с полным набором угроз и репрессивных действий с его стороны (жёсткие задержания полицией т.н. “нарушителей режима самоизоляции”, драконовские штрафы, пыточное, по факту, приложение “Социальный мониторинг”, требующее от болеющих на дому москвичей делать селфи даже ночью, и т.п.)?

И чем ещё объяснить дефицит элементарных средств санитарной защиты (масок, перчаток, дезинфицирующих составов и т.п.), которые власти до сих вынуждают граждан приобретать по коммерческим ценам, многократно превышающим их себестоимость? Или катастрофическую нехватку мест в инфекционных больницах, из-за чего пришлось буквально в чистом поле строить новые модульные госпитали и переоборудовать в COVID-больницы торговые и спортивные центры – не говоря уж про экстренное перепрофилирование обычных медучреждений, что создало огромные (и часто неразрешимые!) проблемы пациентам с другими, не менее опасными заболеваниями?

Отдельная тема — столпотворение в метро 15 апреля, спровоцированное исключительно некомпетентностью чиновников и очевидно ставшее катализатором дальнейшего всплеска заболеваемости в мегаполисе.

 

Броня крепка

На фоне этих событий, вызывающих справедливое недоумение и возмущение граждан, крайне важно напомнить, что ещё сравнительно недавно российская столица имела многоуровневую и отлично организованную систему санитарно-эпидемической защиты населения, доставшуюся ей в наследство от СССР и отличавшуюся высочайшей, поистине стратегической надёжностью.

Её создавали люди, имевшие за плечами трагический опыт войн ХХ века и связанных с ними эпидемий, унёсших десятки миллионов жизней. Эти люди не понаслышке знали, что такое тиф, туберкулёз, грипп, чума, холера, дизентерия, оспа, сибирская язва, ящур, малярия, полиомиелит и отлично понимали, какой огромный урон эти инфекции способны нанести обществу и государству. Достаточно вспомнить, что в военных столкновениях Гражданской войны 1918-1921 годов страна потеряла почти в три раза меньше своих граждан, чем от эпидемий того же периода (2,5 миллиона человек против 6,5-7 миллионов). А, к примеру, общие потери человечества от знаменитой “испанки” (пандемии гриппа, длившейся с 1918 по 1920 годы) достигли, по ряду оценок, 100 миллионов человек и намного превысили потери от двух мировых войн, вместе взятых.

Способность эффективно противостоять не только военному, но и эпидемическому шоку — вот те фундаментальные требования, которые руководство советской державы всегда предъявляло к своей столице — Москве. И они жёстко проводились в жизнь, воплощаясь в соответствующих санитарно-эпидемических правилах и нормах (СанПиНах) и неразрывно связанных с ними инфраструктурных и градостроительных решениях, повышающих сопротивляемость города  потенциальным инфекционным атакам. Достаточно вспомнить, к примеру, основополагающее постановление Правительства Союза ССР “О составлении и утверждении проектов планировки и социалистической реконструкции городов и других населённых мест в СССР” от 27 июня 1933 год.

Три главных “нет” исповедовали создатели советской Москвы: “нет” антисанитарии в любых её проявлениях (“чистота — залог здоровья!”), “нет” дефициту воды, зелени и свежего воздуха и, разумеется, самое категорическое “нет” скученной, плохо проветриваемой и лишённой нормальной инсоляции застройке (“солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья!”).

Как следствие, три надёжных щита охраняли санитарно-эпидемическое благополучие главного региона СССР и его жителей: собственно медицинский, водно-лесопарковый и градостроительно-коммунальный. Это был целостный комплекс мощной противоэпидемической защиты, все элементы которого были тесно увязаны и взаимно дополняли друг друга. Можно со всей ответственностью утверждать, что и облик современной Москвы, на 80 процентов сложившийся именно в советский период, до сих пор в значительной степени обусловлен инфраструктурой её противоэпидемической “брони”, создававшейся десятилетиями.

Уже в 30-40-е годы были организованы современные инфекционные отделения при крупнейших московских больницах и построены новые специализированные инфекционные больницы — взрослые и детские, а также развёрнута обширная сеть санэпидстанций всех уровней — от городских до районных. Кроме того, в каждом столичном районе были открыты банно-прачечные комплексы, одновременно выполнявшие функцию пунктов санобработки населения на случай войны. Таким образом, каждому москвичу обеспечивалась безусловная доступность базовых средств гигиены и борьбы с инфекциями как в мирное, так и в военное время.

Безопасность водоснабжения Москвы и области гарантировалась уникальной системой каналов и водохранилищ и их ЗСО (зон санитарной охраны), где хозяйственная деятельность была запрещена либо строго ограничена, а также комплексом мер по предотвращению бактериального и химического загрязнения больших и малых рек, озёр и прудов. Проблему эффективной очистки московских канализационных стоков решали Кожуховская, Люблинская и Курьяновская станции аэрации, построенные с 1929 по 1950 годы. Примерно в этот же период современные очистные сооружения получили большинство областных городов и посёлков, что принципиально улучшило санитарное состояние водных объектов Подмосковья и, как следствие, всего региона в целом. Определяющими законодательными актами в этом отношении стали Постановления ЦИК и СНК Союза ССР “О санитарной охране водопроводов и источников водоснабжения” от 17 мая 1937 года и СНК РСФСР “О санитарной охране Московского водопровода и источников его водоснабжения” от 23 мая 1941 года.

Особое внимание власти уделяли чистоте воздушного бассейна, что для крупнейшего советского мегаполиса, имеющего континентальное расположение, было критически важно. Так, к примеру, уже Генпланом 1935 года за Москвой закреплялось 168,5 тысяч га зелёных территорий, включавших в себя столичные и подмосковные леса, парки, лесопарки и скверы. Именно тогда начали формироваться её “зелёные лёгкие” — знаменитый Лесопарковый защитный пояс (ЛПЗП), который охватывал город со всех сторон и широкими клиньями сходился к Кремлю. Поэтому даже в самые жаркие летние дни столица эффективно проветривалась и её жители могли безопасно дышать в любых районах, включая центральные. В 1960 году площадь ЛПЗП была увеличена до 172,5 тысяч га, а Генпланом Москвы 1971 года предусматривалось его дальнейшее увеличение до 275 тысяч га и расширение его границ на расстояние до 50 км от МКАД. Важнейшую роль в создании и последующей защите ЛПЗП от любых посягательств сыграли Постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 10 июля 1935 г. № 1433 и Совмина СССР от 14 сентября 1948 г. № 3431, а также объединённое решение Московского городского и Московского областного советов депутатов трудящихся “Об охране зелёных насаждений на территории резервных земель и лесопаркового защитного пояса гор. Москвы” от 13 февраля 1948 года.

Были ликвидированы кварталы скученной застройки барачного типа как главные факторы риска возникновения и распространения эпидемий. Массовое жилищное строительство велось в строгом соответствии с санитарно-эпидемиологическими нормативами, предусматривавшими жёсткие ограничения по плотности и высотности застройки и устанавливавшими такие расстояния между зданиями, которые обеспечивали достаточную инсоляцию и проветриваемость квартир (прямой солнечный свет и хорошая вентиляция губительны для туберкулёзной палочки и других опасных инфекций), а также возможность обустройства больших зелёных дворов, создававших здоровый и комфортный микроклимат. Именно поэтому основу жилого фонда Москвы в советское время составляла малоэтажная застройка, утопающая в зелени: свыше 20 тысяч жилых зданий имели этажность от 3 до 5 этажей и лишь 4,5 тысячи от 9 до 22 этажей. 

Широкие улицы и проспекты, помимо выполнения функций транспортных артерий, одновременно служили дополнительными коридорами для свободной циркуляции воздушных масс, рассеивавших и нейтрализующих вредные выбросы. Ни о каких плотно стоящих жилых башнях высотой в 25-50 этажей с узкими проездами и дворами-колодцами по принципу “окно-в окно” тогда и речи быть не могло, такие “проекты” были бы немедленно расценены как диверсия, а их авторы немедленно причислены к “врагам народа”. Те же градостроительные стандарты, разумеется, применялись и при формировании нового облика подмосковных городов: здесь также полностью доминировала разреженная малоэтажная застройка с максимальным озеленением.

Концепция столицы СССР как социалистического “города-сада” в противовес капиталистическому “городу-аду”, тотально застроенному железобетонными высотками и задыхающемуся от пробок, стала практическим воплощением идеологии победившего социализма в градостроительной сфере. Лозунг “Москва должна развиваться!” понимался руководством страны и города прежде всего как необходимость создания ещё более здоровой, гармоничной и эпидемиологически безопасной среды, соответствующей самым высоким мировым стандартам. Не случайно Гепланом 1971 года в Москве запрещалось строительство новых промышленных предприятий и предусматривалось дальнейшее увеличение площади парковых и других озеленённых территорий. Как следствие, в 80-е годы Москва достигла оптимального показателя обеспеченности такими территориями, рекомендованного Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) ООН: 50 кв. метров на человека в границах города и 300 кв. метров на человека в пригороде.

Кроме того, был установлен “потолок” количества постоянно проживающих в столичном регионе, не допускавший ухудшения его образцового санитарно-эпидемиологического статуса: Генпланом 1935 года он был установлен для Москвы в 5 миллионов жителей, для Подмосковья — в 3,5 миллиона (Генплан 1971 года: Москва 7 миллионов жителей, Подмосковье — 5 миллионов). То есть, учитывая специфику главного мегаполиса СССР (его континентальное расположение, исторически сложившуюся радиально-кольцевую структуру, обеспеченность медицинскими, природными, теплоэнергетическими и иными ресурсами) — не более 12 миллионов человек на весь регион в целом.

Также была создана эффективная система раздельного сбора и утилизации бытовых и производственных отходов. Бытовые отходы сортировались ещё на стадии домохозяйств: для пищевых во дворах устанавливались специальные баки, непищевые — бумагу, стеклопосуду, тряпьё, металлы и т.п. — принимали специальные пункты приёма вторсырья, выплачивающие сдатчикам деньги по установленным государством расценкам. То, что не могло быть переработано во вторсырьё, отправлялось в отдельные мусорные баки, также устанавливаемые во дворах. Промышленные отходы строго учитывались и, в зависимости от класса опасности, утилизировались на специализированных предприятиях. То же происходило с медицинскими и биологическими отходами. В итоге на подмосковные полигоны вывозился лишь мусор, безопасный для окружающей среды.

Как видим, Москва получила от советских поколений настоящую противоэпидемическую “броню”, уникальное по масштабу и сложности санитарно-эпидемиологическое наследие, почти сто лет надёжно защищавшее её от инфекционных угроз. Очевидно также, что в связи с новой мировой эпидемической волной (которая, согласно многим экспертным прогнозам, только поднимается и наверняка продолжится в ещё более опасных и смертоносных для человечества формах, сегодняшнее состояние этого наследия имеет для нас фатальное значение, является в прямом смысле слова вопросом нашей жизни и смерти. Нам всем сейчас, как воздух, нужны его максимально честная ревизия и объективное понимание того, насколько оно и дальше способно нас эффективно спасать и защищать.

Что ж, давайте проведём такую ревизию — хотя бы в самых общих чертах. И заодно дадим оценку действиям (или бездействию) должностных лиц, которые уже много лет непосредственно отвечают за его сохранность и поддержание на необходимом функциональном уровне. Это тем более уместно, что мэр Москвы Собянин и губернатор Московской области Воробьёв с 16 марта 2020 года являются членами правительственной Комиссии по борьбе с распространением короновируса (Собянин — в качестве первого зампреда) — то есть, наряду с Президентом и премьер-министром РФ, определяют национальную стратегию России в войне с пандемией и нашу способность ей эффективно противостоять.

Продолжение следует.

Сергей Менжерицкий

Авг 6, 2020Рабкор.ру
Поддержать Рабкор.ру
Твитнуть
6-8-2020 АнализГрадостроительство, Застройка, Многоэтажки, Москва, мусор, правительство, Путин, свалки, Смог, трущобы, экология255
Рабкор.ру
Нео-османская империя Эрдогана и угроза большой войныКто ответит за разгром противоэпидемического комплекса Москвы? (часть 2)
  См. также  
 
Уничтожение Морозовского леса
 
Крадут не только бюджет, но даже его обсуждение
 
Хроники мобилизации. Часть 2
По всем вопросам (в т.ч. авторства) пишите на qa.rabkor@gmail.com
2022 © Рабкор.ру