Судьба патриота
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КАГАРЛИЦКИМ БОРИСОМ ЮЛЬЕВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КАГАРЛИЦКОГО БОРИСА ЮЛЬЕВИЧА.
Арест Стрелкова не вызвал ни массовых волнений, ни даже сколько-нибудь серьезных протестов. Небольшая толпа, собравшаяся у здания суда, нестройно несколько раз прокричала «Позор, позор!», а затем грустно разошлась. Отсюда многие комментаторы, принадлежащие как к оппозиционному, так и охранительскому лагерю, сделали вывод, что популярность Стрелкова и его идей сильно преувеличена, а наблюдавшаяся в интернете бурная активность радикальных патриотов не означает их реальной популярности в обществе.
На самом деле картина несколько сложнее. В аполитичном российском обществе никакая идея, программа или инициатива массовой активной поддержки получить не может. Подавляющее большинство населения сегодня чуждо любым идеям, левым, правым, охранительским, оппозиционным, революционным или консервативным. Но отсюда не следует, будто так будет продолжаться всегда. Парадокс в том, что политически инертное общество имеет потенциал стремительно политизироваться, резко сдвигаясь в ту или иную сторону, что невозможно в странах, где население организовано вокруг устойчивых политических блоков. Внезапные потрясения и революции происходят именно в таких ситуациях, поражая наблюдателей, вчера ещё констатировавших устойчивость системы. Примеров множество — от советской перестройки до Арабской Весны. В каждом случае есть своя специфика, но это не меняет сути: под покровом стабильности часто скрывается потенциал большого взрыва.
Правящие круги, даже не понимая в полной мере смысл происходящего, интуитивно чувствуют угрозу. И последовательно принимают меры, стараясь обезопасить себя на тех направлениях, где эта угроза осознается или ощущается как потенциально наиболее серьезная. Конкретные решения могут быть ошибочными. Более того, они почти всегда будут ошибочными, поскольку действовать приходится в ситуации тотальной неопределенности. Но ощущение, лежащее в основе этих решений, верное.
Что касается Рассерженных патриотов, то их главная проблема не в слабости массовой поддержки, а в том, что поддержка снижается. Тому есть объективные причины. Идеология Стрелкова и его соратников основывалась на двух принципах, оба из которых сейчас выглядят всё менее убедительными. С одной стороны, они вопреки очевидности продолжают верить, будто нынешний конфликт на территории Украины можно завершить победоносно, если только приложить чрезвычайные усилия и заменить коррумпированное руководство. С другой стороны, они уверены, что несмотря на постоянно декларируемую ими же тотальную коррумпированность и некомпетентность власти, именно эту власть и именно такое государство надо поддерживать (по принципу «другого-то всё равно нет»). То, что эти два принципа противоречат друг другу, долгое время не доходило до сознания патриотов, пока сама власть не предприняла некоторые усилия, чтобы им объяснить. Вопрос о том, могла ли Россия в данном конфликте добиться больших успехов, имея во главе администрации и армии иных людей, является не просто абстрактным, но и абсурдным, потому что в таком случае данного конфликта вообще бы не случилось (по крайней мере в его нынешней форме). И дело тут не в плохих людях, а в том какие социальные группы и какие интересы обслуживает власть. Олигархическое государство готово прикрываться любыми лозунгами, но действовать может только в интересах олигархии. Даже если бы они захотели, внимая уговорам Стрелкова и его соратников, вдруг измениться, ничего бы не вышло: вся структура управления и власти заточена исключительно под обслуживание определенных интересов. «Рожденный ползать летать не может».
Показательно, что сам Стрелков, во время своей дискуссии с Навальным, пытаясь рационально объяснить суть возникших в обществе противоречий, неминуемо скатывался к марксистским формулировкам, усвоенным в молодости, когда он, будучи ещё Игорем Гиркиным, учился в советском Историко-архивном институте. Навальный, пытаясь ему возразить, дрейфовал в том же направлении.
Политические процессы не могут быть рационально осмыслены вне социального и экономического контекста, не могут быть поняты, если не принимать во внимание классовые и групповые интересы, если не видеть связи между этими интересами и сложившимися структурами. Но если бы такое осознание произошло, то мы бы видели перед собой не рассерженных патриотов, а демократов и социалистов разной степени радикальности.
Патриотические движения в силу самой своей идеологии оказались неспособны к самостоятельной политической инициативе, продолжая упорно апеллировать именно к тем, против кого выступали. По той же причине, в отличие от оппозиционных групп — как левых, так и либеральных, они не смогли выработать культуру активистского действия и самоорганизации. Лишенные лидеров и политической перспективы, они оказываются деморализованы и дезориентированы.
Политолог Илья Гращенков, оценивая развитие «дела Стрелкова», заметил, что рассерженные патриоты так и не смогли сфокусировать свое раздражение, направив его в русло содержательного или хотя бы разрушительного действия: «речь идет об общем недовольстве людей собственной жизнью и переносе своей агрессии на внешние обстоятельства. В этом смысле ура-патриотическая повестка создала благоприятную почву для выплеска эмоций во внешнюю среду, но нисколько не облегчила участь самих раздраженных. Психологи считают, что удерживать фокус на том или ином объекте достаточно долго – невозможно, а значит, неминуемо это раздражение начнет перетекать на какие-то иные неблагополучные жизненные факторы, прежде всего — внутренние. Так что рассерженные есть, озлобленные есть, но вот есть ли тут место патриотическим чувствам – большой вопрос».
На фоне разлагающейся системы управления и в ситуации, когда в украинском конфликте соотношение сил очень медленно, но необратимо меняется в неблагоприятную сторону, призывы Стрелкова переломить ход конфликта чрезвычайными мерами не меняя существующего порядка, звучат всё менее убедительно не только для широкой публики, но даже для тех, кто их повторяет. Осознание общественных противоречий несомненно настигнет тех, кто пытается думать и действовать ради изменения ситуации в стране, но подозреваю, что для многих будет уже слишком поздно.
