Жан-Мишель Де Ваель: «Существует немало причин для подъема радикальных левых»
Наш сегодняшний собеседник — известный европейский политолог и специалист по эволюции партийно-политических сил, профессор Брюссельского свободного университета Жан-Мишель Де Ваель. Господин Де Ваель любезно согласился ответить на несколько вопросов, касающихся современных левых сил в Европе.
– Уважаемый профессор, французский эксперимент с созданием прочного электорального блока левых сил кажется весьма интересным: этот альянс не достиг власти, однако, пример показывает, что единство левых сил в современной Европе всё-таки возможно.
– Я с большим интересом следил за динамикой Нового народного экологического и социального союза (ННЭСС) во Франции и, конечно, 131 мандат в Национальном Собрании (плюс два десятка мандатов у других левых) — это политический успех. То, что прорыв левых в нижней палате французского парламента стал возможным только благодаря союзу, подразумевающему выставление единых кандидатов в одномандатных округах с первого тура, сомнений не вызывает. Точно так же, как тот факт, что этот альянс наступил в момент, когда роль первой левой партии Франции перехватила «Непокорённая Франция» Жан-Люка Меланшона, окончательно отодвинув на второй план левый центр, то есть, Социалистическую партию. Действительно, мы имеем с ННЭСС новую ситуацию в левом спектре французской политики.
Однако, можем ли мы делать обобщение по французскому примеру для всей Европы? Я не уверен, что это так. Я думаю, Вы согласитесь, что подобный альянс левых сил с общей электоральной программой и единым кандидатским списком в Европейском Союзе имеет место только в одной Франции. Наоборот, во многих других странах мы наблюдали в последнее время скорее более конкуренцию среди левых, чем сотрудничество; возьмём тут для примеров Германию, Португалию или скандинавские страны.
Интерес для исследователей представляет испанский вариант, где действует общее левое правительство с участием радикальных «Объединённых левых», «Подемос» и Cоциалистической партии. Это пример единства прогрессивных сил в действии, во власти. Но он тоже — одинокий пример, к тому же не исключающий ни конфликтности во взаимоотношениях радикальных и умеренных левых, ни наличия особого «испанского» фактора региональных левых политических игроков. Будет ли эта опция успешной? Узнаем, когда в Испании состоятся новые законодательные выборы.
– Некоторые специалисты по европейской политике говорили, что Социал-демократическая партия Германии, сумев преодолеть свой упадок и превратиться на прошлых выборах в первую по влиянию партии Федеративной Республики, показала пример, который даёт основание говорить, что в целом европейская социал-демократия выходит из болезненного состояния.
– Это очень непростой вопрос, на который, я боюсь, что не смогу дать однозначный ответ. Вне сомнений, социал-демократическая семья имеет громаднейший политический и социальный потенциал, который просто невозможно разбазарить за одно или два десятилетия. Даже если во многих случаях эти партии не готовы, находясь у власти, проводить последовательную левоцентристскую политику, они всё ещё располагают солидной социальной поддержкой, мощными связями в социальных движениях, высокой имплантацией в муниципалитетах и региональных органах власти, как и численной базой — во многих случаях.
Более того, мы знаем успешные показатели левоцентристских партий, например — в странах Юга, как Португалии или на Мальте, где избиратели неоднократно подтверждали их превосходство, оставляя у власти. Я также напомню, что в скандинавских странах сейчас коалиционные правительства возглавляют представители социал-демократии. Это говорит о том, что социал-демократическая модель как таковая продолжает иметь немало сторонников и, во всяком случае, сохраняет силу и потенциал. Однако, даже вот в тех же случаях Северной Европы нельзя не сказать том, что за несколько последних десятилетий партии левого центра растеряли значительное число избирателей.
Сам этот процесс потери избирателей и членской базы носит почти повсеместный характер, эта тенденция, которая показывает, что пока что, глобально, болезнь не вылечена. А в ряде конкретных случаев мы можем говорить об историческом поражении, которое, возможно, непоправимо. Мы начали разговор с Франции, поэтому я отмечу, что Социалистическая партия там стала второразрядной политической силой. Ещё недавно рулившая в парламенте Социал-демократическая партия в Чехии сегодня не имеет даже депутатской группы. Процесс снижения влияния левого центра в Нидерландах, или даже, что менее заметно, но показательно, в Австрии или Бельгии, сам по себе демонстрирует, что даже партии, тесно связанные с профсоюзным миром и имеющие мощное «социальное реле», не имеют страхового полиса от недовольных избирателей.
– После последних европейских выборов некоторые политологи говорили о феномене «зелёной волны» в Европе. Связанной с действительным подъёмом экологистских партий.
– Да, то, что в 2019 году на европейских выборах в Германии и Франции первыми в левом лагере вышли «зелёные» партии эту тенденцию явно подтверждало. Несмотря на все сегодняшние социальные и медицинские озабоченности, «зелёная» тема остаётся очень важной для корпуса избирателей, особенно в богатых странах ЕС. То, что «зелёные», как правило, умеют грамотно соединять экологистскую повестку с социальным компонентом в своих программах, повышало их рейтинги в разных странах.
Но сейчас, когда мы увидели, что «Зелёные» ни стали ни первой, ни даже второй партией в Германии, что они не усилили, а, наоборот, снизили динамику во Франции, будучи вынуждены пойти на союз с «Непокорённой Францией», я не могу утверждать, что «зелёная волна» имеет столь же сильный характер. В некоторых случаях экологисты «институциировались», возьмём для примера Австрию, где они стали младшим партнёром консерваторов и вынуждены были убеждать свой актив принять ограничительные для свобод граждан законодательные акты. В чём была сила «зелёных» партий? Они не были столь забюрокрачены, как социалистические партии, привлекали молодых неангажированных избирателей и вербовали сторонников среди активистов разных гражданских и экологистских инициатив. Но подчеркну, что это не характерно для так называемой новой — Восточной Европы, где такие партии остаются слабыми политическими игроками.
Да, есть большие дискуссии, можно ли считать «зелёных» подлинно левыми. Я полагаю, уверенно да. Во-первых, есть «зелёные» партии, много радикальные, чем левый центр — в Португалии, Англии или Испании. Во-вторых, их внимание социальной проблематике. Но также посмотрим электоральную динамику, предпочтения избирателей. Разве не к «зелёным» в Германии перешли сотни тысяч избирателей от «Левых», и наоборот, мы у себя, в Бельгии, видим случаи перехода избирателей от экологистов к крайне левой Партии труда.
– Уважаемый Жан-Мишель, различные мои знакомые европейские политики полагают, что в нынешней сложной социальной ситуации у радикальных левых в Европе имеется очередной шанс на рывок. Как Вы видите эту возможность?
– Здесь я вижу определённую тему для дискуссии. Без сомнений, объективно существует немало причин для подъёма радикальных левых. В странах еврозоны очень много нерешённых социальных проблем и, более того, в нынешних условиях, я убеждён, они лишь обострятся. Европейская социальная модель не выдерживает многочисленных нагрузок и поэтому то здесь, то там, она просто барахлит. Мы ещё только изучаем социетальные последствия пандемии (которая отнюдь не завершилась; напротив, новая волна коронавируса перед нами!), но в любом случае они бьют именно по самым уязвимым элементам наших обществ…
Это всё очевидно, но… В последнее десятилетие кризис доминирующей модели неолиберализма в Европе в целом и в отдельных европейских странах случался уже не один раз, однако, о системном подъёма радикальных левых мы всё-таки говорить до сих пор не можем. Если случаи «позитивные», есть «негативные». Зачастую, как в Испании или Греции, они пересекаются и сходятся. Но если посмотреть на вопрос системно… Мы видим перманентный упадок традиционных коммунистических партий, он касается даже тех из них, которые располагают известной социальной подпиткой. Пожалуй, лишь случай Партии труда Бельгии здесь выделяется «против правила». Что касается тех, кто претендовал на новую левую альтернативу… Вы хорошо знаете неудовлетворительный результат немецких «Левых» на последних федеральных выборах. В Португалии все радикальные левые отступили в пользу Социалистической партии. Что касается Испании, там идёт жёсткая борьба за лидерство — на фоне ясного снижения электоральных показателей. Да, пример Франции с рывком «Непокорённой Франции» говорит об ином, однако, он не может рассматриваться как «генеральный» для всей Европы.
В чём я вижу преимущественные проблемы современных радикальных левых в Европе? Помимо конкуренции в их собственном лагере, это отсутствие популярных лидеров (опять же, помимо Франции), некритичное обращение к правозащитной тематике во вред борьбе за расширение социальных прав, не всегда ясная внешнеполитическая повестка (например, по «украинской войне» имеют место двусмысленные позиции). Есть также большие сложности в «социальной коммуникации» с обществом, где они часто уступают социалистам и «зелёным».
– Сразу после июньских законодательных выборов во Франции Вы сказали, что достигнутый «депутатский» результат «Непокорённой Франции» своего рода «реабилитирует» левопопулистский тренд в Европе. Я бы попросил Вас уточнить эту точку зрения.
– Мы, я и мои коллеги из Центра европейской политической жизни, считаем, что явный электоральный провал ближайших политических союзников Меланшона в Европе, я имею в виду испанский «Подемос» и португальский Левый блок, как раз свидетельствовал об ограниченности «социальной аудиенции» у тех, кто так или иначе отстаивал левый популизм в условиях ЕС. Но новый меланшоновский проект, ННЭСС, где именно его «Непокорённая Франция» занимает приоритетное место, показал, что у этой тенденции ещё имеется сильный потенциал. При этом дело не только во Франции.
Возьмите Ирландию, где старая партия «Шинн фейн», во многом умело используя левопопулистские аспекты, сделалась вообще первой партией в стране; и её ресурс продолжает расти. В моей стране, в Бельгии, Партия труда также в своей социальной аргументации энергично использует аналогичную повестку. Я также обращаю внимание на то, что в некоторых странах Северной Европы «лево-зелёные» время от времени готовы взять на вооружение тенденцию левого популизма.
Лично я считаю, что у этих партий есть серьёзные преимущества, которыми они стараются привлечь к себе новых избирателей из числа молодёжи и народных слоёв: экосоциалистическая стратегия, радикальное видение общественного переустройства (Учредительное собрание и VI Республика для «Непокорённой Франции» и республиканская форма и федеративная альтернатива для испанцев), ставка на новые социальные и гражданские права. Это то, что может быть востребовано в политической жизни в ближайшие годы.
Однако, будет откровенны, существуют и серьёзные ограничения для современного левого популизма в Европе. Внутреннее развитие некоторых этих партий внушает тревогу в плане слабости демократии. И, кроме того, это фактор вождей, который может поставить под вопрос проект, как таковой. Случай с «Подемос», который оказался без лидерства Пабло Иглесиаса, здесь очень показателен.
Интервью брал Руслан Костюк
