Сегодня с одним из своих частых собеседников я обсуждал, чем можно охарактеризовать поколение нулевых, то есть, каковы особенности в менталитета людей, чья молодость и становление личности пришлись именно 2000-2010 годы. Молодежная культура восьмидесятых или девяностых, особенно девяностых, так как она более свежа в памяти, оказалась достаточно яркой, не требующей скрупулезного изучения собственных воспоминаний. К сожалению, этого нельзя сказать о нулевых. Действительно ли это поколение, как о нем принято говорить, является самым убогим за всю историю существования цивилизованного общества? Обсудив множество аспектов, мы, в итоге, пришли к кино, как к главному проповеднику всепоглощающего нигилизма прошедшего десятилетия.
В памяти тут же возникают «Матрица» и «Бойцовский клуб», вдохновленные работами Жана Бодрийяра, утверждавшего, если в двух словах, что все мы играем в реальность, а не живем по-настоящему. Обсуждению популярности такой идеологии в первое десятилетие двадцать первого века можно посвятить даже не отдельную статью, а увесистую книгу, и наш разговор на эту тему продолжался очень долго, но вот что пришло мне на ум позже: говоря о каких-либо культурных произведениях, мы неизбежно говорим и о людях, их создавших, и раз уж мы говорим о кино, как об определяющем нулевое десятилетие искусстве, то нельзя не задуматься о тех кинодеятелях, творческий взгляд которых на те же девяностые определял ход мысли молодых людей того времени. Как в глазах этих людей, в свое время оказавшихся своеобразным глотком свежего воздуха, выглядит поколение нулевых? И, говоря о людях, оказавших неизгладимое впечатление на молодежь девяностых и далее, то в первую очередь стоит говорить о Квентине Тарантино.
Тарантино – практически эталонный продукт американской культуры, чем и западает в сердце любому американцу.Его харизма, манера вести разговор и умение поддержать практически любую тему, моментально подавляя речь собеседника собственной экспрессией и знакомым зрителям его актерских работ умением любое свое высказывание превращать в наставление или, скорее, житейскую мудрость, помогает ему создать образ человека, с которым любому хочется провести время.
В Европе Тарантино больше признан, как талантливый режиссер, уникальный характер фильмов которого ей, в свое время, пришлось признать. Европа для Тарантино – это пространство, признания которого он ищет больше всего. Восхваляя простую американскую повседневность в ранних своих работах, режиссер, становясь старше, все больше обращает свое внимание на Европу и Азию, ведь именно там были рождены фильмы, вдохновляющие его, а в любви к европейскому и азиатскому кинематографу Тарантино не раз признавался не только на словах. Так, в нулевых, пользуясь своим авторитетом, он занялся продюсированием и дистрибьюцией дешевых азиатских и европейских фильмов, чьи доходы в прокате многократно увеличивались, благодаря появившейся фразе «Квентин Тарантино представляет» на афише.
За Тарантино прочно закрепилось звание не просто талантливого режиссера, но и великого эрудита от мира кино. В восьмидесятые его взяли на работу в видеопрокат: новая должность оказалась для него работой мечты. На протяжении всей своей карьеры режиссер вспоминает о ней, как о лучшей работе, которую он только мог представить, не считая профессий, напрямую связанных с созданием кино.
В 1992 году фильм «Бешеные псы» был представлен на американском фестивале независимого кино Сандэнс, где 29-летний Тарантино был самым молодым из людей, представлявших свои фильмы. На Сандэнсе молодому режиссеру не удалось обзавестись связями, так как с ним практически никто не общался как в силу его возраста, так и его экспрессивной манеры себя вести. Сам же фильм был отвергнут многими из-за кровавых сцен насилия, с упоением демонстрируемых режиссером, но, тем не менее, критики признали очевидные заслуги сценария и постановки. Но настоящее признание фильм получил лишь после повсеместного успеха «Криминального чтива».
Стоит сказать, что Квентин Тарантино очень сильно изменил представление о кино в новом десятилетии. К тому моменту зрители уже видели «Апокалипсис сегодня» или вышеупомянутый «Взвод» Стона, в которых крови и насилия было намного больше, чем в «Бешеных псах» Тарантино. Но в этих фильмах кровь и насилие оправдывались неизбежными ужасами войны, геройством солдат, спасающий друг друга от пуль врагов, людей, у которых не осталось другого выбора. В фильме Тарантино показаны отморозки, убивающие полицейских и друг друга из-за денег и собственной неуравновешенности. Люди, превращающие грабеж и убийства в профессию, делящие друг друга на категории «профессионал» и «маньяк». Насилие, показанное на экране, не оправдано ничем, кроме общечеловеческого мнения о доверии. В данном фильме «как» для Тарантино намного важнее, чем «что». Можно сказать, что Тарантино перевернул страницу прошедшего десятилетия, и первой записью на пустой странице кино нового времени стала сцена пытки полицейского мистером Блондином.
Герой Майкла Мэдсена не пытается получить от пленного какой-либо информации, а наоборот, открыто заявляет ему, что делает это ради собственного удовольствия. Пританцовывая под приятную мелодию, доносящуюся из радиоприемника, он получает наслаждение, отрезая ухо полицейскому. Это его война. Для таких людей как он, любой, надевший форму правозащитника, перестает быть человеком, превращаясь исключительно в мишень, цель, врага, достойного смерти одним лишь выбором своих убеждений. Циничность убийства, демонстрируемая в военном фильме, вызывала дискомфорт у зрителя, но этот дискомфорт побеждало если не злорадство, то вера в то, что герои убивают во благо мирных жителей, то есть, этого самого зрителя, успокаивающего себя тем, что Вторая мировая и Вьетнамская не касаются лично него. На войне враг обезличивается. Нацист заслуживает смерти только потому, что он надел свою форму. Конкретно эту тему Тарантино, кстати, обыгрывает в своем последнем, на сегодняшний день, фильме.
Конечно, зритель знал о преступности на улице, но Тарантино показал ему, что идеология войны присуща и обычным бандитам в повседневной, окружающей его жизни. Только здесь убийство оправдано не идеей спасения родной страны и ее мирных жителей, а эгоистичными желаниями богатства и власти, присущими каждому человеку, то есть, ничем. Тарантино раз за разом описывает героев, для которых убийство и воровство – повседневная практика, повергая зрителей в ужас от того, что они, по сути, такие же люди, как и любой из них, а абсолютно не те архетипы маньяков-убийц с налитыми кровью глазами и перекошенными от гнева лицами. Большинство этих героев оказывается остроумнее и честнее многих посетителей кинотеатров.
Но, конечно, не только новое изображение насилия и преступников позволило Тарантино возглавить кинематограф нового времени. Выше мной написано, что данный режиссер начал показывать то, что раньше показывать не решались. Так, показательной для кино девяностых и первой половины нулевых можно назвать предельную приземленность, повседневность разговоров героев. Тарантино показал, что близкие каждому бессмысленные разговоры «ни о чем» во время совместного завтрака, или поездки в автомобиле не просто заслуживают своего места в сценарии, но и могут являться самоцелью, и задача режиссера и сценариста превратить подобный разговор в настолько увлекательное зрелище, чтобы зрителю порой подобная болтовня казалась интереснее насыщенных действием сцен.
Если раньше могло казаться, что подобные кадры не дадут зрителю ничего, кроме повода для скуки, то после первых двух фильмов Тарантино в девяностые и первую половину нулевых показателем мастерства для молодого режиссера стало увлекательное изображение именно подобных повседневных разговоров, а талант сценариста начал определяться тем, насколько правдоподобно выбраны темы и слова этих бесед. Любой намек на пафос моментально отсекался на корню, как несоответствующий настроениям реальных разговоров. Также стоит отметить, что, благодаря фильмам Тарантино, умелое использование крепких выражений стало неотъемлемой частью показателя собственного таланта для любого начинающего автора в мире кино. До Тарантино столь частое употребление персонажем нецензурной лексики тут же ставило на нем клеймо героя, вызывающего отторжение (во многом благодаря неумелому использованию подобных слов и гиперболизированному акцентированию зрительского внимания на самом факте подобной ругани). В таких же фильмах, как «Бешеные псы» и «Криминальное чтиво», подобная лексика сливается с повседневной речью персонажей, даже украшает ее, делает ее интереснее и остроумнее, более изобретательной.
В итоге, начали появляться фильмы, описание и оценка которых сводится к фразе «как у Тарантино». То, что подобное высказывание является безусловным комплиментом, показывает тот феноменальный успех, которого добился Тарантино. Первый шок от настолько свежего, изобретательного и остроумного взгляда на создание кино оставил неизгладимый след на дальнейшем кинематографе, а фигура самого режиссера стала олицетворять новое поколение любителей кино.
Ни одному фильму Квентина Тарантино не удалось повторить успех «Криминального чтива». Став культовой, картина подарила тот же статус своему создателю. До выхода «Убить Билла» большинство знало Тарантино исключительно как создателя именно этого фильма.
Тарантино-сценарист выстраивает свой собственный мир внутри реальности зрителя. Герои, места, наименования повторяются и переплетаются друг с другом в фильмах, снятых по его сценариям. Этот мир притягателен тем, что он не отличается от реального. Тарантиновский зритель чувствует, что герои на экране рядом с ним, но категорически неуловимы. Они разговаривают о том же, о чем и он, но по-другому. Их пустые разговоры оказываются тем, что вызывает его расположение даже к человеку, только что прострелившему кому-то голову. В мире Тарантино ни один из героев не может обладать исключительно отрицательными качествами. Как Джулс, который, будучи убийцей, не ест свинину, потому что свинья – это грязное животное без индивидуальности, цитирует несуществующий кусок из библии, а позже и вовсе решает оставить мирскую жизнь и отправиться в путь туда, куда направит его господь.
Вопрос индивидуальности удивительным образом можно отнести ко всему творчеству Квентина Тарантино. Кем бы ни был его герой, насколько эпизодическую роль он бы ни играл, или даже если он просто упоминается в разговоре – каждый персонаж Тарантино индивидуален. Как в «Бешеных псах», так и в «Криминальном чтиве», герои носят подчеркнуто безликую одежду, неспособную выделить их из своего окружения (что возвращает нас к теме их неуловимости среди окружающих). Все же, каждого из этих героев зрители запоминили раз и навсегда.
Квентин Тарантино – безусловный продукт и представитель американской культуры. Ориентируясь не только на американские, но европейски и азиатские фильмы, он все равно остается американцем до мозга костей. «Криминальное чтиво» доказывает это больше любых других его фильмов. Винсент и Джулс в начале фильма смеются над продуктами американской культуры, получившими свои собственные свойства в зависимости от страны, в которую они были помещены.
И в этом, к слову, весь Тарантино. Помимо того, что чрезвычайно остроумный, безумно талантливый и просто умный режиссер, Тарантино также режиссер с потрясающим вкусом – одним из ключевых качеств любого кинодеятеля. Тарантино из того поколения, которое, оправившись от бурных лет, полных рок'н'ролла, наркотиков и безумных вечеринок, обратило свое внимание и на другие, окружающие их, вещи, в том числе и искусство. И первым, конечно, было киноискусство. Поколение Тарантино поставило своей целью вернуть людям понимание, что не только рок'н'ролл должен воспитывать и объединять умы, провозглашая, с появившимися нотками нигилизма, возвращение к вечным ценностям и напрасно забытым произведениям предшествовавшей культуры.
С определенной долей скептицизма и преобладающим цинизмом Тарантино, благодаря упомянутому вкусу, показывает новой молодежи, отрицающей практически все, ее окружающее, то, созданное Америкой, что когда-то было любимо, позже забыто, но во что непременно стоит влюбиться заново. Такие места, как Jack Rabbit Slims, заслужили свой шанс на вторую жизнь, потому что представляют собой музей американской молодежной культуры. То же относится и к музыке: в каждом фильме Тарантино саундтрек состоит из мелодий забытых или попросту незамеченных групп, песни которых, получив второй шанс на успех, заполнили плееры молодых людей. Режиссер оказался одним из немногих создателей кино, саундтреки к фильмам которого стали не менее популярны, чем сами его фильмы.
Безусловную роль Тарантино, как человека, обличающего Америку, признает большинство, но Тарантино обличает американцев лишь в том, что они забыли ту любовь к собственной стране, которая живет в сердце Тарантино. Он показывает, насколько хороша может быть Америка глазами ее обычных жителей, если ее снова полюбят, снова обратят на нее внимание. Тогда станут заметны такие места, как Jack Rabbit Slims, придет понимание того, что даже у самого отпетого негодяя есть своя индивидуальность и своя история, чтобы рассказать, а дешевое чтиво из макулатуры превратится в часть культуры, с которой, так или иначе, знаком каждый. Тарантино предлагает перестать смотреть на окружающую дешевую, жестокую культуру свысока, а посмеяться над ней и принять, как неотъемлемую часть собственной страны.
«Криминальное чтиво», от начала и до конца, – это мир Квентина Тарантино. Воссозданное им на экране собственное восприятие окружающего мира. «Криминальное чтиво» – это то, как видит Квентин Тарантино Америку девяностых годов. И, как написано выше, этот мир ничем не отличается от зрительского, он растворен в нем, но, все же, тарантиновская действительность выгодно отличается от окружающей ее. Ответ на эту проблему есть только один – дело во взгляде. Тарантино особым образом смотрит на массовую культуру, которую принято считать низкой. Его герои не говорят о живописи, скульптуре или театре. И вряд ли могут. Но то, как они видят мир окружающего их массового потребления, неравенства, насилия показывает зрителю то, от чего он самовольно решил отказаться, на что закрывает глаза каждый день. Квентин Тарантино предлагает обратить на это внимание, превратить отрицание в здоровый, оценочный цинизм. Благодаря своим первым двум фильмам Квентин Тарантино предстал перед зрителями в образе неисправимого оптимиста, способного разглядеть интересное и остроумное во всем том низком, что есть в их жизни.
Премьера «Криминального чтива» стала одной из двух ключевых точек в творчестве Тарантино. Второй такой точкой стала премьера истории мести, состоящей из двух частей – «Убить Билла». «Убить Билла» – это фильм, представляющий «нового» Тарантино: повзрослевшего, опытного, авторитетного, культового режиссера. В популярности Тарантино к 2004 году наметился серьезный кризис из-за продолжительного отсутствия новых режиссерских работ, и не очень удачного «Джеки Брауна». После такой неудачи, являющейся оной не потому что фильм плох, но лишь потому что он не смог оправдать зрительских ожиданий, не смог стать лучше «Криминального чтива» или, хотя бы, достигнуть его уровня. Если бы именно «Чтиво» стало фильмом, после которого маэстро пропал из зрительского поля зрения на семь лет, Тарантино не пришлось бы в новом тысячелетии доказывать зрителям несостоятельность пресловутой фразы «он уже не тот» по отношению к себе.
Все же, «Убить Билла» не получил единогласно положительной или отрицательной оценки. Ставки были слишком высоки, а «новый» Тарантино появился перед зрителем с другим фильмом, другим миром, другой мифологией, не имеющими отношения к его предыдущим фильмам. Так, в ближайшее время после премьеры уже и обоих частей данной истории, фанаты Тарантино и просто зрители разделились на два лагеря: первый составляли люди, считающие, что режиссер действительно уже не тот, и что остается только с комом в горле пересматривать первые два его фильма, получившиеся такими, какие они есть, видимо, лишь из-за удачно сложившихся обстоятельств, второй – люди, которые с почти маниакальной одержимостью изучали интервью с режиссером и актерами, с рвением начинающего хирурга расчленяли оба фильма на эпизоды, изучая каждый, чтобы понять, какой он все-таки, этот «новый» Тарантино.
«Новый» Тарантино оказался все тем же работником видеопроката, вундеркиндом, пересмотревшим, в свое время, сотни фильмов разного качества, поступавших из разных стран с разными школами кино. Тут зритель, ищущий определения для Тарантино, вернувшегося спустя семь лет отсутствия, обманывался вдвойне: он не только не находил этого определения, но оказывалось, что он его искал не там, где стоило бы. «Убить Билла» – это дань уважения азиатскому кинематографу, фильмам, посвященным самураям, боевым искусствам, часто наивным, часто неправдоподобным в плане законов физики, но обладающих своим собственным обаянием. Под влияние этого обаяния попал молодой Тарантино, который, спустя годы, став выдающимся, опытным режиссером, решил разделить эту любовь со своими зрителями.
Главной в фильмах про мстящую невесту становится визуальная составляющая. Также «Убить Билла» представляет собой уникальную для Тарантино историю, которая разворачивается как в Америке, так и Японии. Тарантино снимает историю не в замкнутом мире своих предыдущих фильмов, а максимально расширяет пространство для действий героев. К слову, увеличивается количество и самих героев. Впервые в творчестве Тарантино, в его фильме появляется многочисленная массовка.
Как бы то ни было, обе части «Убить Билла», которые изначально являлись одной картиной, но ее продолжительность превысила четырехчасовую отметку, что заставило Тарантино выпустить свою историю в двух частях, получили крайне высокие оценки критиков. Все они признали мастерство, с которым режиссеру удалось преподнести американскому и европейскому зрителю традиции азиатского кинематографа. При этом критика также оценила, что американскому режиссеру удалось не только воссоздать эти традиции, но и сделать их средством собственного высказывания. В одном из интервью Квентин Тарантино признался, что идея отряда «Смертельные гадюки» родилась из пилотной серии сериала «Пять лисичек», в которой снялась Мия Уоллес – героиня Умы Турман в «Криминальном чтиве».
Итак, Тарантино удалось не только успешно перенести эстетику азиатского кинематографа через океан, но и создать самостоятельное произведение, таким образом, что, при его оценке, нельзя четко отделить две эти составляющие. Да и не стоит, ведь автор на все сто процентов воплотил собственную идею подобного синтеза. Но, пожалуй, главное, что сбило зрителей с толку, – это то, что в новом тысячелетии Тарантино начал разделять черное и белое. Пускай благодаря сугубо субъективному взгляду главной героини, произвольно выбирающей себе собеседников из огромного ряда врагов, на пять минут превращая их в друзей. К концу просмотра этой истории зритель должен понять, что фраза "Старая клингонская поговорка: "Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным", дающее начало этому фильму, является не просто шуткой (на самом деле это цитата из книги "Les Liaisons Dangereuses" Ходерлоса де Лаклоса 1782 года), направлена не только на то, чтобы заставить его в очередной раз закатить глаза от мудрости, которую он уже тысячу раз слышал с экрана. Эти слова красной нитью проходят через всю историю. Тарантино показывает нам историю мести одного очень плохого человека другим очень плохим людям. Они для нее не просто враги, они – цели, которые она раз выбрала для уничтожения, и, как настоящий хладнокровный убийца, не может позволить себе оставить невредимыми. Героиня Турман кажется зрителю лучше только потому что она повествует ему о том хорошем, что у нее было, закрывая глаза на хорошее в людях, которых она пообещала себе убить, чтобы не портить свой воинственный настрой. Она крайне сильно старается не упоминать о том, что плохого сделала сама. Только слова Бада – брата Билла, звучащие ближе к середине второго фильма, должны вернуть зрителя на землю. Напомню, он говорит о том, что у Невесты есть право мстить, а они, безусловно, заслужили смерти, но она заслужила ее не меньше.
Квентин Тарантино с неизменной иронией он смотрит на все серьезное, но честнее всего он, когда шутит. Для Тарантино юмор – это способ донести для людей, скучающих во время строгих лекций, но запоминающих каждый момент всего, что их увеселяет, мысль лучше, чем любая, даже самая громкая и пафосная речь.
Выбранный им способ повествования для данной идеи является наиболее удачным. Кино о боевых искусствах было создано для того, чтобы любой конфликт визуализировать, искусство кунг-фу и владения самурайским мечом ставить выше искусства дискуссии. Подобное кино заставляет драку, нежелание и неспособность решать проблему словами, говорить больше, чем могло быть сказано в споре. Тарантино, сталкивая Невесту со своими врагами, не дает последним шанса на обсуждение, так как каждый из них привык решать, кто прав, самым однозначным из всех способов: жизнь или смерть. Кто выжил – тот и прав. Тарантино-сценарист не может позволить героям пойти против своей же логики, а Тарантино-режиссер снимает потрясающей красоты боевые сцены, оправдывая ожидания зрителем развлечения. Но, как оказывается, разговор может моментально разрушить дикое напряжение этой маленькой войны.
Следующей работой Квентина Тарантино стал фильм «Доказательство смерти» – второй из двух фильмов, составляющих задуманный вместе с Родригезом проект «Грайндхауз» – пародию на дешевые фильмы низкого качества, показываемые в такого же качества кинотеатрах, где киномеханик, получавший крайне низкую зарплату, часто портил пленку, терял ее куски, отчего смотреть и так плохой фильм становилось совершенно невыносимо. Но и это Тарантино принимает как часть американской культуры, пережитком прошлого, о котором вспоминает с улыбкой.
Тарантино постарел, а, значит, не может больше представлять молодое поколение, да и людей, на чью молодость пришлись первые его фильмы, тоже уже не назовешь новым поколением. Теперь мастер смотрит на изменившийся мир, и населивших его юношей и девушек, со стороны. В его мифологии появляется новый тип героя – постаревший отморозок, вдоволь насладившийся последними десятилетиями прошлого века, не способной найти себе место в нулевых – Каскадер Майк.
Так же, как и он, Тарантино не может больше терпеть поколение окосевших от выпивки и дешевой косметики девушек, бесполезных и беспомощных, но невероятно самоуверенных из-за парней, строящих из себя настоящих мачо, мечтающих переспать хоть с кем-то, понимая (или нет), что им ничего не светит с девушками более высокого класса. Именно таких молодых людей Каскадер Майк и убивает, ненавидя их, улыбаясь им перед их же смертью.
Но Тарантино не выносит смертный приговор всему поколению, как это делает Майк. Тарантино отличается от Каскадера Майка тем, что он может заметить в этом бесполезном стаде пару не паршивых овец, на что неспособен герой Курта Рассела. За розовыми маечками, костюмами чирлидерш, под сопровождение болтовни о парнях, скрываются девушки, выросшие на классических фильмах, ненавидящие ремейк культового «Угнать за 60 секунд» («это дерьмо с Анджелиной Джоли»), понимающие толк в старых автомобилях, готовые рисковать жизнью ради своей одержимости чем-либо.
Тарантино не зря добавляет этому фильму вторую историю, где молодые девушки, все-таки, побеждают, до смерти избивая Каскадера Майка. Квентин Тарантино – величайший оптимист современной культуры. Он оправданно смеется над новым поколением, но верит в тех немногих его представителей, которые достойны его внимания и поощрения, и перед которыми оказывается беспомощным любое из предшествующих поколений.
По меркам Тарантино, в этом фильме ничтожно мало интертекстуальных отсылок. Самым интересным для изучения по ту сторону камеры является личный музыкальный аппарат Квентина Тарантино, стоящий в баре его персонажа. Изучить песни, которые слушает режиссер, можно зайдя на страницу фильма на сайте IMDb – крупнейшую в интернете базу данных о кино.
Интертекстуальные отсылки в этом фильме существуют для того, чтобы зрители, которые их заметят, молодые и не очень, знали, что, несмотря на столь печальный взгляд Тарантино на современную молодежь, режиссер помнит, что и в современном мире существуют люди, способные не только к выпивке, сексе и вечеринкам.
Таким образом, «Доказательство смерти» – это фильм-ностальгия. В том числе и по ранним работам самого Тарантино. Один из персонажей заказывает в баре сигареты «Red Apple» – бренд, выдуманный режиссером, и фигурировавший практически во всех фильмах, в создании которых он принял участие. Каскадер Майк спрашивает у Джулии, не ее ли реклама висит рядом с закусочной «Big Kahuna Burger» – еще одним выдуманным Тарантино брендом, самое заметное упоминание о котором находится в «Криминальном чтиве». Во второй части фильма у одной из героинь в качестве мелодии звонка звучит приедливый мотив, который насвистывала Драйвер в больничной сцене «Убить Билла». Это не только отсылка на предыдущий фильм режиссера, но и шутка, заключающаяся в том, что после того, как, благодаря Тарантино, эта мелодия стала популярной, еще можно было услышать через динамики телефона каждого третьего человека, когда тому кто-либо звонил.
Итак, в новое десятилетие Квентин Тарантино вошел уверенной поступью благодаря изменившему направление авторскому взгляду. Восстановив свои позиции и снова обратившись к теме изучения обычной жизни, сняв намного менее крупную картину об очередном харизматичном убийце, Тарантино застал современный мир в руках молодых людей, на которых не действует «эффект Тарантино». Людей, не переживших шок его первых фильмов, которые пережили зрители девяностых, а родившихся в мире, где «Криминальное чтиво» и «Бешеные псы» уже стали современной классикой, еще двумя пунктами в банальном перечне mustsee-фильмов. Находки молодого Тарантино прочно въелись в современный кинематограф, а циничность и невосприимчивость к любого рода насилию на экране стали нормами, если не требованиями, жизни.
Юрий Липский
