Как надо развивать марксизм
По поводу книги М. Бурик «Виртуализированный мир капитализма».
Подытоживая значение наследия Маркса, Ф. Энгельс отмечал: «Социализм стал наукой, и теперь дело прежде всего в том, чтобы разработать ее дальше во всех ее частностях и взаимосвязях»[1]. Однако эта задача, к великому сожалению, так и не была решена наследниками Маркса — Энгельса – Ленина. Именно это обстоятельство сыграло ключевую роль в поражении мирового раннего социализма.
Нынешнее поколение марксистов в основном повторяет ошибки своих предшественников. В литературе много обращений к Марксу, Энгельсу, Ленину (нередко также – к Сталину или Троцкому, Грамши или Лукачу и т.д.); масса критики оппонентов и «выяснения отношений» со своими соратниками по левому движению по пустякам, частностям и, одновременно, мало развития самой теории.
Конечно, обращение к своим учителям очень важно, но этим наука не исчерпывается и не ограничивается. Не цитаты вождей должны подкреплять утверждения их последователей, а наоборот, вся дальнейшая научная мысль должна доказывать верность классического наследия. В этом отношении монография М.Л. Бурик отличается в выгодную сторону.
I
Рассматриваемое исследование посвящено сегодняшнему дню глобального монополистического капитала – империализму XXI века. Одновременно автор поднимает проблему преодоления капитализма, поиска путей перехода общественного развития к коммунизму. В своей монографии М. Бурик новаторски стремится дать ответы на вопросы, поставленные настоящим временем; вскрывает противоречия прошлого, нередко ускользающие от взгляда исследователей.
Касаясь причин поражения социализма в СССР, М. Бурик подмечает фундаментальную ошибку целей социалистического производства. Первичной его задачей должно быть не производство средств производства, товаров и услуг, а создание новых производственных отношений, направленных на уничтожение общественного разделения труда, то есть на изменение самого процесса производства, роли и места в нем человека. «Только спланированное разотчуждение может быть альтернативой кризису плановой экономики»[2].
Действительно, ошибки социалистического строительства, возникали из-за формирования нового строя старыми методами, не меняя их по существу. Целью обозначалось «догнать и перегнать» капитализм по тем или иным количественным показателям производства и потребления. При этом не прорабатывался вопрос, насколько это производство будет социалистическим, насколько оно будет создавать материальную и гуманистическую платформу для коммунизма. К примеру, современный Китай по уровню экономического развития не уступает империалистическим гегемонам, но разве этот факт демонстрирует социалистический характер развития КНР?!
Упускался, нивелировался вопрос о сохранении и даже воспроизводстве капиталистических отношений внутри социалистического общества на всем его протяжении. «Косыгинская реформа была всего-навсего закономерным результатом и моментом развития хозяйственной системы, которая начала складываться еще во времена НЭПа, вынужденного отступления для того, чтобы обеспечить стране ресурс для дальнейшего развития социализма. Конечно, НЭП — развивающийся по собственным законам капитализм в государстве диктатуры пролетариата — был свернут, но от него осталась разрозненность предприятий, связанных между собой не только государственным планом, но и хозяйственным расчетом – то есть денежно-товарными отношениями. Родимые пятна старой капиталистической системы сохранились и в отношениях работников с предприятиями – имеется в виду сдельная оплата труда и вообще система материального стимулирования работников, которая воспитывает в трудящихся стремление к обогащению. При такой системе труд каждого отдельного работника осуществляется не как необходимость участвовать в важном деле всего общества, а как средство приобретения материальных благ»[3].
В таких условиях даже при неоспоримых достижениях советской плановой экономики и социалистической культуры человек оставался автономной частицей, частью, которая отделена от целого тысячами производственных, потребительских, социальных, духовных граней. То есть человек оставался частичным. Его роль в общественном процессе была неполноценной, по сути, еще в определенной мере капиталистической. И без снятия разделения труда гармонии общественных, человеческих взаимоотношений, целостности самого человека – без чего невозможен коммунизм – добиться невозможно.
«Если внутри производства индивид по-прежнему остается еще «деталью частичной машины», т.е. профессионально ограниченным частичным работником, то общественная собственность остается для него общественной лишь формально, и никакое моральное усовершенствование этого индивида еще не превращает его в действительного «собственника» обобществленной культуры. <…> Действительное «обобществление» производительных сил в этом смысле может совершиться только через присвоение каждым индивидом тех знаний, которые «опредмечены» (и в социальном плане – обособлены, «отчуждены» от него) в виде науки и в виде особого аппарата управления»». Поэтому «упразднение специфически капиталистических форм собственности (= «отчуждения») еще вовсе не означает автоматического упразднения всех частнособственнических отношений между индивидами».[4]
II
Анализируя систему современного капитализма, автор показывает его новые сущностные черты. «Система производства и продажи отдельных товаров превратилась в систему производства образа жизни. То есть непосредственно, а не в товарах в процессе их производства создаются стандарты потребления, а индивиды и их поведение вписываются в эти стандарты. <…>
Мы имеем дело с чисто экономическим моментом виртуализации социальных процессов как виртуализации процесса производства субъективности. Он заключается в отрыве производства индивидуальности от экономических основ этого производства. Поэтому совокупный доход от такого непосредственного производства человека определяется прямо или косвенно процентом с продаж тех или иных товаров, а не прямо общественно-необходимым трудом, затраченным на производство того, что производится в этих отраслях.
Продукт непосредственного производства человека не обладает меновой стоимостью. Но это производство непосредственно создает социокультурное пространство товарного производства, так как позволяет товарам обладать потребительной стоимостью, создавая потребности. <…> Таким образом, капитал как самовозрастающая стоимость двояко потребляет человека: как рабочую силу и как потребителя, и покупает социальный эффект, заключающийся в определенном поведении индивидов»[5].
И далее в монографии раскрываются чисто экономические механизмы функционирования этой виртуальной стороны современного капитала; как на практике производство потребления, или потребителя, перетекает в прибавочную стоимость для капиталистов, увеличивает, формирует эту стоимость[6].
М. Бурик вскрывает причины появления этого нового типа капиталистических отношений. Капиталистическое товарное производство натыкается на преграду в самой потребительной стоимости как характеристике товара. На стадии монополистического капитализма производство в своем движении упирается в собственную товарность. Исчерпывается возможность реализации товаров без производства потребностей в них. «Поэтому конкуренция вынуждает капитал отдельно заниматься вопросами производства потребления»[7].
Современный капитализм виртуализирует процесс производства для того, чтобы расширить капиталистическое воспроизводство, вдохнуть в капитализм новую жизнь, сделать его жизнеспособным, устойчивым на новом этапе общественного развития. А это невозможно без формирования тотально капиталистических индивидов. Людей мыслящих, чувствующих, действующих, потребляющих по-капиталистически.
Фрагментарность сознания, нравственный релятивизм, постмодернистская расщепленность личности – это не побочные эффекты от созидания капиталистичности в человеке, а прямое следствие этого процесса. Только такой индивид, человек, не вышедший из своей предыстории, будет потреблять капитализм во всех его формах, а значит, создавать прибыль для капитала.
И если раньше капитализм использовал человека в основном как рабочую силу, то теперь воспроизводство и логика капитала требуют использования человека всецело (его вкусов, потребностей, привычек, свободного времени и проч.) Старый капитализм в эпоху своего утверждения был частичным по отношению к еще относительно целостному человеку. Современный капитализм максимально целостен, тоталитарен применительно к сугубо частичному человеку.
В своем исследовании М. Бурик раскрывает логику этого производства «некапиталистической капиталистичности», «человека буржуазного». «…Капиталистическое производство становится невозможным без непосредственного производства человека как потребителя, такие формы общественного сознания, как наука и философия, переживают этап своего разложения на отдельные идеи, мини- и микроотрасли, а целостно-рациональный взгляд на мир исчезает.<…>
И это диктуется самим характером производства, которое в полной мере не осуществляется ни по логике производства вещей (а значит, и логике управления вещами и вещными процессами, где человек выступает как вещь), ни по логике производства человека как определенной целостности. Частичное освоение социальной формы движения материи предполагает целенаправленное производство определенных качеств, состояний индивидов, производящихся в фрагментарных коллективах, но не производство человека как общественной целостности. Отсюда и клиповость (фрагментарность) сознания. В рамках этого процесса исчезает как субъект мышления, так и мышление, претендующее на универсальность».[8]
По мере виртуализации социальных процессов необходимость в целостности мышления отпадает, так как виртуальное функционирование вещей приобретает самостоятельную значимость. «Происходит отход от целостной картины мира в сторону способности функционировать в разрозненных актах восприятия, переработки и передачи информации… <…> Самим характером производства мышления отрицается образующий мировоззрение (то есть целостную картину мира) принцип всеобщей связи, какие бы формы он не принимал.Место картины мира занимают сменяющиеся информационные картинки, предназначенные для одноразового, пусть даже и повторяющегося потребления. Единственное, что остается – контекст и поликонтекстуальность, то есть различный характер потоков информации, позволяющий отличить один поток от другого, например, спортивные новости от прогнозов погоды».[9]
Такой индивид необходим виртуально-глобалистическому капиталу, ибо в силу своей общей дискретности он способен поглощать принципиально противоположную информацию, потреблять ненужные, антагонистичные друг другу товары и услуги (например, религию и, одновременно, продукты порноиндустрии). И, наконец, такой потребитель идеален для капитализма в идейно-политическом смысле. Он вписывается в его реалии, не замечает его стратегической пагубности, разделяет базовые постулаты этого строя; а весь конфликт с капитализмом связан в основном только со стремлением занять более высокое положение в его иерархии. «Для производства нужных фрагментов, индивидов как лояльных граждан, — отмечает М. Бурик, — достаточно обеспечивать неиссякаемый поток повторяющихся идеологем…».[10]
Огромная роль в конструировании нужных обществу частной собственности индивидов принадлежит производству, а точнее, бездумному и безумному перепроизводству информации, на что затрачивается гигантское количество человеческих и материальных ресурсов. «Этот процесс, беспощадный в свое бессмысленности, превращает человека в машину по производству бессмысленной информации».[11]
Подобное «многознание», свойственное обывателю, создает иллюзию компетентности, эрудированности во всех сферах. Но главное – уравновешивает великое и мелкое, грандиозное и чудовищное, правду и ложь, реальное и мнимое; растворяет и камуфлирует истину в тысячах заблуждений, создавая тем самым идейно-психологическую основу для релятивистско-потребительски фрагментарных сознания и деятельности.
Капитализм, «изготовляющий» человека по своим лекалам, уродует, разрушает не только сознание, его нравственную составляющую, но и чувства, понятие прекрасного. «Чувства предполагают универсальность… Они тотальны, хоть и историчны (тотально-человечны) и дают возможность побыть человеком по сущности в бесчеловечном социальном мире. Но фрагментарному индивиду вовсе не обязательно быть Человеком… Это не входит в меню потребительных стоимостей для капитала, поскольку не вписывается в логику вещей. Достаточно быть человеческим индивидом с универсально-совместимыми и универсально-заменимыми эмоциями-ощущениями… Чтобы индивид осуществлял свои социальные функции в «практиках» потребления как производства».[12]
Аналогичным образом дело обстоит с искусством. «Производство ощущений и впечатлений все время развивается и интенсифицируется. Они не обязательно должны быть глубокими, но они должны быть сильными и интенсивными. Тем самым искусство перестает быть искусством и становится в один ряд с производством повседневных аффектов».[13]
Частичный индивид не способен к целостному восприятию эстетического. «…На основе производства фрагментарного индивида как потребительной стоимости для капитала в наше время происходит … слияние различных форм культуры, но не как преодоление, снятие их как саморазорванности человеческой культуры в целом, а как обезразличивание их по отношению друг к другу, которое допускает смешивание без преодоления».[14]
Не случайно, даже настоящее искусство в таком контексте становится для людей неким брендом; формальным актом, тождественным просмотру сериала, участию в ток-шоу или посещению богемной вечеринки; чем-то мимолетным, одноразовым, проходящим по касательной и не оставляющим значительного следа в мировосприятии.[15]
III
Важнейшее место в монографии занимает поиск парадигмы преодоления капиталистичности современного общества. «…Капитал как общественное явление, — отмечает М. Бурик, — в своем становлении ведет к выходу производства за пределы товарной логики и, тем не менее, это выход остается в рамках этой логики, являясь условием того, чтобы товарное производство и воспроизводство капитала вообще было возможным»[16]. То есть «социализация» современного капитализма направлена не на его «врастание» в социализм, а наоборот, укрепление сугубо капиталистических основ. Тем не менее те процессы и технологии, которые выходят за рамки капитализма нужно изучать. Осваивать и использовать для преодоления капиталистического способа производства.
И здесь ключевой вопрос звучит так: «что и как нужно производить, чтобы человек мог полностью выйти за пределы вещной логики? <…> Другими словами: 1) что нужно производить? 2) как нужно производить? 3) как управлять процессом производства и распределением произведенного и, соответственно, как измерять эффективность производства?». Та самая «некапиталистическая капиталистичность» в условиях перехода к социалистическому обществу и социализма как такового должна быть четко сорганизована в соответствии с подлинно человеческими потребностями, в целях производства собственно человека[17].
Важнейшую роль здесь играет и всеобщая автоматизация труда, автоматизация управления трудом в масштабах всей страны. Когда отдельное предприятие, каждый трудовой коллектив, каждый трудящийся будет рассматривать свой труд не в рамках личных или корпоративных интересов, а в масштабах всего общества, как неотъемлемую частицу всего общественного механизма. «Труд, который пока еще является частичным, поскольку общественное разделение труда еще не преодолено, нужно и возможно, руководствуясь этим принципом, организовывать так, чтобы он уже сам по себе создавал потребность в труде по развитию человеческой культуры и таким образом сам становился бы универсальным»[18].
«Тотальная фрагментарность человеческой жизни основана на том, что в различных сферах жизнедеятельности и в различных «практиках» человек занимается не различными аспектами одного и того же дела, а разными делами»[19]. Поэтому каждодневная деятельность должна создавать у человека потребность в преодолении своей частичности, одномерности через освоение всех достижений мировой человеческой культуры. А «управляющие системы должны внедряться не только и не столько для увеличения производительности труда в отдельных отраслях, сколько для того, чтобы управлять экономикой в целом для производства коммунизма, непосредственно-коллективных форм свободной человеческой деятельности»[20].
Большое значение в процессе формирования разотчужденной личности автор придает «массовому и планомерному производству свободного времени…»[21]. В марксистской литературе неоднократно отмечалось, что «просто» свободное время индивида фактом своего существования и даже существенного увеличения не решает задач коммунистической организации бытия. Оно может быть направлено на «прожигание» жизни, бесцельное существование, удовлетворение обыденных, примитивных потребностей. То есть в таком контексте оно работает исключительно на капитализм, помогая людям восстанавливать силы для создания новой прибавочной стоимости и преумножая эту стоимость через потребление.
Поэтому планомерность, идейность, целенаправленность свободного времени исключительно важны. Свободное время – это платформа для роста человека. Но одновременно он должен испытывать настоятельную потребность в этом росте, не представлять свою жизнь (а значит, в первую очередь, и свободное время) вне этого роста.
Свободное время, осваиваемое гуманистически и коммунистически, «выходит из-под всякого внешнего, в ом числе и государственного контроля. В пространстве свободного времени, в свободном времени государства не существует. Способствование производству свободного времени является актом самоуничтожения пролетариата как класса, и в той же мере – актом самоуничтожения государства». Оно позволяет все больше и больше самоорганизовываться обществу вместо государственной организации[22].
IV
В книге отражен ряд интересных тем, которые проходят в ней как бы по касательной, но, тем не менее гармонично дополняют основную проблематику. Опираясь на разработки Лукача, Лифшица, Ильенкова, Канарского, М. Бурик рассматривает роль эстетики в становлении коммунизма. Обращается к проблеме идеального и теории отражения[23].
Актуализируя ленинское наследие и вопросы, связанные с большевистским руководством 1920-х годов, автор подмечает важную деталь. В «Письме к съезду» В.И. Ленин, уделяя особое внимание Сталину и Троцкому, ничего не говорит о них как о теоретиках[24]. А ведь они являлись наиболее крупными деятелями ЦК партии. И будущее подтвердило эту оценку. Троцкий стремился сохранить аутентичную теорию марксизма, апеллировал к ней, но не сумел и не пытался ее развить. Сталин в своей практике вышел за рамки классического марксизма, но при этом серьезно его деформировал. Единственный лидер, которому Ленин дает характеристику как теоретику был Бухарин, но эта характеристика далеко не лестная. В сухом остатке нужно признать, что после смерти Ленина в партийном руководстве не осталось лидеров-теоретиков…
Подытоживая анализ монографии М. Бурик, отмечу, что эта книга – марксистская попытка выхода за рамки марксизма XIX – первой половины XX веков; углубление и развитие теории; ответ на вызовы и реалии нашего времени. «Для проблемы коммунизма, — пишет М. Бурик, — …нужно… выдвинуть идеи по практическому совершению этого перехода. И тут очень важны частные идеи на этот счет. Важны идеи по формированию тех или иных эмпирических форм коммунизма…».[25]
Коммунизм – это не благородная умозрительная конструкция, этическая схема, философская догма. Это поиск и воплощение в жизнь подлинной природы человека. И в этом отношении работу автора следует признать удачной.
[1]Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3-х т. Т.3. М.: Политиздат, 1981. С.147;
[2]Бурик М.Л. Виртуализированный мир капитализма: монография. М.: Знание-М, 2022. С.17.
[3]Там же. С.19.
[4]Ильенков Э.В. Философия и культура. М.- Воронеж: МОДЭК, 2010. С.255-256,336.
[5]Бурик М.Л. Ук. соч. С.53, 54-55.
[6]Там же. С.96-145.
[7]Там же. С.66-67.
[8]Там же. С.161-162.
[9]Там же. С.165.
[10]Там же. С.201.
[11]Там же. С.84,156.
[12]Там же. С.173.
[13]Там же. С.175.
[14]Там же. С.359.
[15]Черняков С.Ф. История и теория социализма XX века: Новый взгляд на актуальные вопросы. М.: ЛЕНАНД, 2022. С.238-241.
[16]Бурик М.Л. Ук. соч. С.75.
[17]Там же. С.276,281.
[18]Там же. С.283.
[19]Там же. С.151.
[20]Там же. С.86.
[21]Там же. С.287.
[22]Там же. С.279.
[23]Там же. С.301,313-363,302-312.
[24]Там же. С.12.
[25]Там же. С.300.
