В 2011 году, когда Греция продолжала неумолимо сползать к банкротству, The Guardian вместе с экономистом Костасом Лапавитсасом рассказала о том, как греки справляются с кризисом. Поскольку безработица выросла, общины лишились: средств к жизни, а также норм, обычаев и уважения постоянной работы. Среди бедных и не очень бедных появился бартер … Школы и транспорт не работают. Люди покидают города, чтобы вернуться к сельскому хозяйству — верный признак социальной деградации.
Странное марксистское проклятие «социальной деградации» привлекло внимание географов Дэвида Харви и Кейра Милберна. Они возразили, что, будучи далеким от признаков социального распада, возвращение к сельскому хозяйству было, по сути, признаком сопротивления. Возвращение к земле было «крайне важно для создания альтернативы неолиберальной политике, которая привела к обнищанию столь многих людей», и является «движением с сильным потенциалом».
Все три экономиста социалисты: они верят в способность массовых социальных движений, таких как «арабская весна» и массовые мобилизации по всей Европе, изменить капитализм. В то же время, хотя они согласны по вопросу активного, устойчивого вида гражданской позиции, они не согласны в том, куда граждане должны направить свою энергию. Одним из направлений является массовое сопротивление жесткой экономии, другое представляет собой форму локализма. В основе этого разногласия, находятся, я бы сказал, две разных концепции – но не гражданства, а капитализма.
Наш мир структурирован тем, как производится богатство. Как я утверждаю в своей книге «No Local: почему малые альтернативы не изменят мир», капитализм является системой общественного создания богатства и частного его присвоения. Большинство из нас, 99% , должны работать, очень небольшое количество людей, капиталисты, получают прибыль. Последние сталкиваются с двумя основными проблемами: они должны расширять свое производство и снижать затраты или иначе конкуренты поглотят их. Это постоянное стремление к расширению создает ненужные производства и кризис. Когда норма прибыли падает, капиталисты должны сделать все, что в их силах, чтобы восстановить ее. Это может означать рецессию и жесткую экономию, и даже войну — все, чтобы избавиться от избыточных мощностей и «лишних» работников.
Обложка книги «No Local: почему малые альтернативы не изменят мир»
Как мы реагируем на эту жесткую экономию — сопротивляясь или приспосабливаясь — зависит от того, как мы понимаем капитализм. Локализм рассматривает его как неравномерную и уязвимую систему, обездоленные могут работать на окраинах этой системы, чтобы создать для себя полноценную жизнь. Альтернатива — демократический, революционный социализм, тоже предполагает, что капитализм нестабилен и открыт для перемен, но не на своих окраинах: скорее, капитализм создает собственных могильщиков в самом своем центре. Рабочий класс, которому нечего продать, кроме собственной рабочей силы, создает все и поэтому может управлять всем. Против капитализма можно организоваться и преодолеть его.
В принципе, мы можем выбрать и то, и другое. Вернувшись к земле, мы можем создать общины сопротивления, которые обеспечат материальные и моральные силы для противостояния неолиберализму. Однако без противостояния капитализму, эта локалистская форма гражданства не будет работать на всех уровнях: этическом, практическом и политическом.
На уровне этики, локализм позволяет капиталистам переложить издержки их неудач на работников. Зачем так быстро отказываться от школ, больниц и заводов, которые формируют современное общество? Рабочие боролись за хорошее образование, здравоохранение и рабочие места, которые капиталистические правительства пытаются устранить.
Практически, локализм не может воссоздать удобства и инфраструктуру развитого общества: общественный транспорт, возобновляемые источники энергии и плотную городскую застройку необходимо преобразовать в низко-углеродную экономику, невозможную без огромной, международной координации ресурсов и технических ноу-хау.
С политической точки зрения, локализм избегает важных стратегических вопросов: как мы противостоим атакам на пенсии, зарплаты и услуги, за которые боролись рабочие? Что нам делать с укоренившимися формами государственной и корпоративной власти, для которых не являются проблемой крошечные кооперативы и случайные бунты людей в черных масках, но чьей прибыли и стабильности действительно угрожает всеобщая забастовка?
Локалистская точка-зрения-снизу поддерживает людей, как потребителей и производителей, но, что является принципиальным, не как граждан. Причина в том, что гражданин является принципиально политическим существом, он вовлечен в проблемы людей, лишенных возможности или роскоши выпасть из общества. Как я утверждаю в No Local:
Маркс отлично аллитерировал: «Здесь роза, здесь танцуй!» Мы начинаем с общества, каким оно является, а не каким мы хотели бы его видеть. Волюнтаризм означает замену личными проектами и приоритетами построение социальных движений, вместо того, чтобы понять и изменить условия, какие они есть сейчас.
Лапавитсас может говорить о социальной деградации, потому что он считает, что работники создают коллективное богатство, в виде государственных услуг и производственных мощностей. Проблема заключается не в экономии, но в собственности: по сути, работники создают огромное богатство, реальное и потенциальное, которое растратили частные собственники. Используемое в общественных, демократических целях, богатство может покончить с бедностью, голодом и создать комфортную жизнь для всех.
Как работники учатся вести дела? В процессе сопротивления: борьба за изменение там, где возникает проблема, будь то приватизация, увольнения или навязанная государством жесткая экономия. В процессе борьбы мы наращиваем потенциал для создания независимого и демократического движения. Такая гражданская позиция появилась в Квебеке во время студенческих оккупаций 2012 года, и она по-прежнему борется в Египте против нового режима. Эти активисты пытаются создать совершенно новый, коллективный, демократический вид гражданской позиции, основанной на эгалитарных общественных отношениях.
Независимо от уступок, которые социальные движения смогли вырвать у государств в их более щедрые докризисные дни, государства проявили себя как инструменты капитализма — не потому, что они были «захвачены» корпоративной элитой, но потому, что их работа заключается в управлении системой извлечения прибыли. Мы можем либо сопротивляться, либо уступать, но не существует стороны, внешней по отношению к классовой борьбе. Как я утверждаю в No Local:
Классовая борьба позволяет активистам узнать из первых рук о стратегии и принципах, необходимых для создания движения. Такого рода представление воплощает социальную справедливость, сотрудничество и дух коллективности — все заветные локалистские ценности, плюс одну, еще более важную: коллективное сопротивление. Вместо того чтоб представлять возможные варианты будущего, мы можем предпринимать и изучать политические шаги, необходимые для его достижения.
Общеевропейские массовые забастовки против жесткой экономии в ноябре прошлого года являются отличным примером. Поскольку рабочие связывают локальные проблемы с глобальным кризисом, мы можем создать новую форму гражданства, не избегая стратегических вопросов о том, как отобрать власть у капитала. Против эпохи глобализации жесткой экономии, мы создадим нашу собственную эпоху глобализации сопротивления.
Грег Шарцер – доктор политических наук, автор книги No Local, недавно выпущенной издательством Zero Books. Участвует в различных профсоюзных инициативах, кампаниях по борьбе с бедностью и за права мигрантов.
Источник: Open Democracy
Перевод: Дмитрий Райдер
