Современная Албания — это абсолютно гастарбайтерская страна, тотально зависящая от заработков своих граждан за границей, как Молдавия или Таджикистан. Еще она — одна из самых нестабильных стран Европы. Еще — логово опасной и дикой албанской мафии, промышляющей наркотиками и проститутками по всему Евросоюзу. Но 30 лет назад было совершенно иначе — страна походила на военный лагерь, в ней сталинскими методами правил Энвер Ходжа. Оставшиеся от той эпохи монументальные фабрики, здания, памятники сегодня заброшены, ветшают, разрушаются ползучей средиземноморской природой — им даже не находится места в музейной скуке.
Город Гирокастра стоит на сухой каменной горе. Его дома, как опята, растут по склону — четырехскатные крыши высятся друг над другом. Дом, в котором родился Энвер Ходжа, жив до сих пор. Правда, нынче он позиционируется как Музей этнографии албанского народа: национальная одежда, посуда, украшения на полках и подставках. Однако, если попросить экскурсовода, то он (хотя в моем случае это была женщина, впечатленная моим интересом к Ходже) покажет сумрачную комнату в глубине дома, где родился Ходжа. Родился он именно дома — тогда у состоятельных албанских семейств не принято было на роды выезжать в больницы.
Среди экспонатов я не увидел ни одного изображения албанского диктатора, ни одной вещи, принадлежавшей ему, его идеям — в современной Албании официально эпоха энверизма-ходжизма осуждается. Но возможностей заработать у местного населения не столь уж и много, поэтому выходишь в узкие улицы города, на тротуарах стоят лотки — торгуют магнитами с изображением Энвера: он, как правило, в пальто, улыбается и машет невидимой демонстрации. Торгуют керамическими бюстами Энвера, значками, солдатскими касками и офицерскими мундирами из его эпохи, его сочинениями, переведенными на самые распространенные языки в мире — мне быстро предложили перевод на русский. Образ бывшего диктатора — главный товар в туристических лавках, вообще по всей стране.
И в Гирокастре по-прежнему любят Ходжу — как Сталина в грузинском Гори. На стенах домов граффити с его именем, серпы и молоты, рядом аббревиатуры местных левацких микроорганизаций. Старики отзываются о нем только в положительных оценках: «О, Энвер — хорошо, фабрики работали, экономика была без проблем», — некоторые старики еще помнят русский, во время их детства и молодости русский был обязательным в школах и университетах (албанцы не говорят «Энвер Ходжа» или просто «Ходжа», говорят «Энвер» — и не надо добавлять, ясно, о ком речь; как в России говорят «царь Петр» — и ясно, какого именно царя Петра имеют в виду).
Гирокастра — своеобразная столица юга Албании. А юг и север в этой стране традиционно враждуют. Юг — более православный, более склонный к социалистическим идеям. Север — более мусульманский, популярны идеи капиталистической демократии. Южане обычно едут на заработки в Грецию, северяне — в Италию. Когда в 90-х гг. произошел гражданский конфликт, страна поделилась именно на южан-энверистов и северян-демократов. Энверисты не победили только потому, что военными силами вмешались европейские страны, главным образом Италия.
Между прочим, столица Албании Тирана — это компромисс между Севером и Югом, она находится ровно в центре страны.
Тирана была малозначительным городком-гостиницей на торговом пути. Все ее старейшие достопримечательности — заурядности, обыденности своего времени: короткий, неудобный — булыжники торчат, легко вывернуть ноги — мост через реку, скромная мечеть Эфем Бея, башня с часами (турецкая «сат-кула», их турки-османы строили почти в каждом городе в своих балканских пашалыках). Когда Албания получила независимость от Османской империи в начале XX века, албанцы договорились сделать из малозначимого городишки столицу — чтобы избежать споров и раздоров.
Новую столицу застраивали итальянские архитекторы в 20-30-х годах. Во время Энвера, в начале его правления, пока был жив его учитель и кумир Иосиф Сталин, в 40-х — начале 50-х, советские. Поэтому самый-самый центр города, нынешнюю площадь Скандербега составляют разноцветные здания с улиц Милана, а их широкой каймой окружают кубические громоздкие здания Норильска и Новосибирска. Советским же архитектором, Николаем Томским, был отлит памятник Сталину, который в 1951 году установили среди «миланских» домов. Памятник простоял до 1990 г. — самый долго простоявший памятник Сталину в Европе. Сейчас он во дворе Национального музея искусств — черный чугунный, знаменитые фуражка и шинель. Соседствует с памятниками Ленину (у него отломана рука с кепкой), пролетарию, юноше и девушке партизанам — соседствует с таким же демонтированным соцреализмом.
Энвер Ходжа на IX съезде Профсоюзов Албании. Июнь 1982 года. © Фотография из журнала «NEW ALBANIA»
Тирана замусорена, даже позади правительственных учреждений не убираемые кучи мусора, в язвах «замороженных» строек и руинных заброшенных объектов, население одето в дешевые китайские тряпки. Там царит атмосфера, общая с Сараево, Кишиневом, Скопьем — столицами нищих государств, чьи правительства выбрали путь евроинтеграции. Тонны разбросанного мусора, нищета, урбанистические язвы в таких государствах объявляются неизбежными при становлении, стремлении в «Объединенную Европу»: все пройдет, когда наступит долгожданная евроинтеграция, будет получено членство в ЕС. Партии в таких странах соревнуются на выборах в приязни к ЕС, к ее благам, соревнуются в большей «общеевропейскости». Правительственные чиновники выставляют как неимоверное свершение успех, прогресс, встречу с кем-то из представителей ЕС.
Но вот казус — ЕС после неудачного опыта с Румынией (ее приняли в ЕС, надеялись, что таким образом она излечится от своей коррупции и бедности, но этого не случилось, зато румыны теперь без проблем могут ездить на заработки в Германию, Францию или Швецию, румынские мигранты заполонили эти страны, Румыния же по-прежнему беднейшая страна ЕС), не совершит подобных ошибок. ЕС теперь «спасает» соседей учебными программами, экспертами, прочей ни к чему не обязывающей ерундой.
Но правительство Албании говорит: мы будем в ЕС, мы добьемся. И на улицах, на правительственных учреждениях вместе с национальными флагами висят флаги ЕС и НАТО. Улицы переименовывают в честь героев Запада — бульвар Жанны д’Арк, улица Иоанна Павла Второго, улица Буша-младшего. В рамках евроинтеграции был открыт Музей коммунистического геноцида, рассказывающий об ужасах и зверствах тоталитарного режима Энвера. Разместили его в здании Национального исторического музея — построено оно как раз во время «коммунистического геноцида». На фасаде музея панно: женщины и мужчины спешат в лучшее будущее — новому времени не удалось расковырять старое панно, стереть его не удалось, восторженные образы из «коммунистического геноцида» остались.
В бывшей резиденции Энвера — квадратное здание, похожее на тумбочку с выдвинутыми ящиками-балконами, теперь резиденция правительства.
В бывшем Музее Энвера — знаменитая тиранская «Пирамида», стеклянно-бетонная многогранная пирамида, офисы национального телевидения Албании.
В 2005 г. в Албании произошло значительное транспортное достижение — был запущен железнодорожный транспорт, товарные перевозки. В 2007-м пустили пассажирские поезда. На самом деле железные дороги были построены в 1980-х — при Энвере. Не просто прокладывались шпалы и рельсы, прорубались в горах длинные, на сотни метров тоннели, через ущелья ставились мосты — масштабы стройки были сталинскими. В 90-х годах — крушение тоталитарной системы, гражданский конфликт, хаос после обвала «финансовых пирамид» в 1997-м — железнодорожное сообщение заглохло. Поезда и вагоны кучно ржавели на станциях, вокзалы разграблялись, разрушались. В 2000-х кто-то в руководстве страны решил, что железнодорожное сообщение надо восстановить — Албания к тому моменту являлась единственной страной в Европе, где не ходят поезда. Но денег на закупку новых не было. Оценили, какие пути можно использовать, какие локомотивы и вагоны еще на ходу, и запустили.
Главный вокзал страны, в Тиране, осыпается всеми своими стенами и потолком — осыпаются струпья краски, бетонная и кирпичная крошка, в воздухе всегда висит пыль. На запасных путях стоят чехословацкие и итальянские вагоны 70-80-х годов выпуска — окна разбиты, двери выломаны. Именно эти вагоны используются. Локомотивы в чуть лучшем состоянии, выпущены в те же годы. Кондиционирование в вагонах естественное — ветер через разбитые окна. В холодные месяцы поезда не ходят.
Когда я залезал в поезд, то не ожидал увидеть такого ажиотажа — половина пассажиров были молодыми европейцами и американцами потертого вида, самостоятельные путешественники. Албанские поезда, оказывается, одна из достопримечательностей страны. Некоторые едут сюда специально для того, чтобы покататься на поездах. Цены на билеты — по европейским, да и по российским меркам — очень низкие. На самую дальнюю от Тираны станцию билет стоит около 200 местных лёк — меньше 100 российских рублей.
Есть еще одна обязательная достопримечательность для приезжих путешественников — опять же из времен Энвера — бункеры. Энвер, руководивший партизанской армией в годы Второй Мировой, готовил страну и народ к тотальной партизанской войне, если нападет титовская Югославия, или НАТО, или хрущевский СССР. В партизанских войнах Ходжа знал толк — его армия единственная освободила свою страну от итальянских и немецких частей без помощи союзников, его армия пошла дальше и освободила край Косово, населенный значительным числом этнических албанцев. Он решил, что надо для каждой албанской семьи построить железо-бетонный бункер, который она займет и будет оборонять от оккупантов, ни один агрессор не выдержит повсеместного упорного сопротивления и отступит, — такая была задумка.
По разным оценкам, было построено до 900 тысяч различных бункеров — кроме «семейных», построили и для частей регулярной армии, и для специальных подразделений тайной полиции «Сигурими», и правительственный под Гирокастрой. Горы, морское побережье, улицы в деревнях, пастбища, руины античных городов, городские парки — всюду есть бункеры. Теперь они используются самыми разными способами, чаще всего в хозяйственных целях: там хранят овощи, фрукты, организуют загоны для скота, хранят сено, используют под мастерские. Я видел и тату-салон, и магазин в бункерах. Сегодня оборонные сооружения Энвера ничьи, албанцы их забирают себе, для своих целей. Государство на них не претендует, кроме самых значимых — правительственный бункер под Гирокастрой, например, закрыт для свободного доступа, хотя много раз официально заявлялось о намерении создать там очередной музей «коммунистического геноцида».
В общем, иностранцев в Албании привлекает исключительно ее тоталитарное прошлое, наследие Энвера, разрушающееся, уходящее в прах. Самих албанцев собственная страна особо не привлекает — денег тут нет, они живут тут, потому что албанцы очень привязаны к родной семье, у них сильны родовые связи, связи с могилами предков, они уезжают зарабатывать за границу, приезжают ненадолго обратно и снова уезжают. Страна-гостиница или страна-дача для собственных граждан. А вокруг головы албанского президента нимб из звезд ЕС, он обещает решить все проблемы одним махом, когда страна вступит в райский Евросоюз. Албания одна из длинной очереди евроинтегрирующихся — Молдавия, Босния, Македония, полу-признанное Косово — стран с тоталитарным прошлым и трудовой миграцией настоящего. Самое важное, что из-за никчемности местных правительств ностальгия в этих странах по авторитарному прошлому растет. Население все больше склонно к «твердой руке». «О, Энвер — хорошо!» — отдается эхом в будущих годах.
