Новый левый интернационал?
Лидер левого движения «Непокоренная Франция» Жан-Люк Меланшон отправился в турне по Канаде, Мексике и США, где встречается с левыми политиками, которые сейчас сопротивляются авторитарным неоконсерваторам по всему миру. Сначала Жан-Люк встретился с президентом Мексики и самым популярным политиком в Латинской Америке Клаудией Шейнбаум, которую Дональд Трамп называл чуть ли не спонсором наркокартелей в стране. Затем с членом Палаты представителей США Александрой Окасио-Кортес, которая вместе с Берни Сандерсом организовывает митинги по всей стране против политики Дональда Трампа.
На фоне этих встреч и общей нестабильности в мире мы все чаще задаемся вопросом: возможен ли левый интернационал сейчас, который, с одной стороны, будет противостоять варварству, а с другой, намечать радикальную альтернативу современному мировому порядку?
Редактор Рабкора Александр поговорил на эту тему с политическим активистом Алексеем Сахниным. Возможно ли сейчас возникновение международной левой коалиции? С кем нужно объединяться, и как российские левые могут поучаствовать в этом процессе?
Александр: Алексей, добрый день! Появилась новость, что Жан-Люк Меланшон отправился в поездку по Канаде, США и Мексике с целью заключения интернационального союза левых. 21 апреля он должен был выступить на эфире медиа «Якобин». Также он встретился с политиком Александрой Окасио-Кортес. Что вы думаете о целях его поездки?
Алексей: Никаких публичных заявлений о заключении международного фронта трудящихся не было, но стратегически цель, конечно же, в этом. И эта цель своевременна, потому что мы видим, что коричневая, либертарианская, консервативная волна достигла своих пиковых значений. Мы видим серьезную попытку установить авторитарный политический и экономический режим по всему миру. Мы видим, что эти попытки сталкиваются с сопротивлением, и что эту модель пока не получается установить. Например, огромные толпы, которые собирают Сандерс и Окасио-Кортес, дают основания считать, что мы находимся у порога подъема левых сил, подобно ситуации 2009 и 2015 годов. Очень хотелось бы верить, что более масштабного и радикального. Но этот подъем сам собой не произойдет и не достигнет победы. Он требует участия, политической программы, солидарности. Как я понимаю, этим и занимается Жан-Люк, пытаясь этот фронт выстроить. Он встречался и с президентом Мексики Клаудии Шейнбаум, и с Окасио-Кортес. Сейчас, несмотря на разность позиций, эти партии, и даже социальные группы, оказались по одну сторону баррикад, на стороне сопротивления гиперкапиталистическому, квазилибертарианскому повороту, имя которого Путин-Трамп-Нетаньяху.
Александр: Смотрите, но есть же разные силы. С одной стороны, это партия Die Linke, которая вписывается в этот лагерь сопротивления. Но недавно левый экономист Янис Варуфакис написал статью «Прощай, Die Linke!», где говорит о том, что объединяться нужно, но не со всеми. Linke поддержали военный бюджет, предложенный ХДС и СДПГ. И встает вопрос, а нужно ли Меланшону объединяться с такими силами?
Алексей: Я точку зрения Меланшона не знаю. Когда были немецкие выборы, мы обменялись небольшими ремарками – лично у меня действия Die Linke вызывают больше критики, чем у Меланшона. Он считает, что они сделали поворот и перестали выпрашивать респектабельности у капитала, но мне кажется, пока у нас мало свидетельств. Они получили свои голоса скорее из-за того, что Мерц флиртовал с ультраправыми, чем благодаря своей стратегии. Я не знаю, можно ли считать их своими ближайшими союзниками, но очевидно, что в глобальном масштабе они на правильной стороне истории. Однако речь не идет пока о формальной мировой коалиции, когда такой вопрос будет поставлен, то будет и программа, и соответствующая дискуссия. И в этой дискуссии и Варуфакис, и Die Linke примут участие. Позиция Варуфакиса мне тоже не кажется идеальной, хотя в этом пункте я скорее с ним согласен. Для Die Linke это одна из многочисленных попыток заключить реальный союз с силами немецкого капитализма. Они предлагали создать правительство национального единства. Такого рода попытки обречены на провал, и ведут к условной Камале Харрис и отказу левых от реальных амбиций представлять альтернативу. Альтернатива не может быть реформистской, умеренной, частичной, как показала эпопея Байдена. У него же были социал-демократические тезисы, но они не вели ни к перераспределению, ни к мобилизации, но сделали режим более уязвимым для атак справа. Поэтому усилия Die Linke по построению левого или левоцентристского альянса заведомо обречены.
Александр: Так же, как и Сандерс, который вроде и выдвигает левые лозунги, но остается частью Демократической партии. То есть, они не выходят за рамки консенсуса.
Алексей: Я считаю что Сандерс совершил ошибку 9 лет назад, когда не расколол Демократическую партию (речь идет о съезде Демократической партии в 2016 году, на котором делегаты поддержали кандидатуру Хиллари Клинтон для выдвижения на президентских выборах, несмотря на высокую поддержку Берни Сандерса. – прим. ред), и потом повторил эту же ошибку в 2020 году. Но сейчас, надо отдать должное, американские левые действуют независимо от Демократической партии. Мобилизация, которую они строят, не подчинена демократам, и Сандерс сейчас открыто критикует Демократическую партию. Меньше, чем Трампа, но открыто и везде. В это плане Сандерс движется в правильном направлении и достаточно энергично. Просто это надо было делать еще тогда, ведь если у Трампа получится создать авторитарную модель, то все усилия будут спущены в помойку. Тем не менее, Сандерс действует сейчас активнее, чем Die Linke. Можно в качестве примера взять любой его нынешний текст или выступления на митингах, где он говорит, что корпоративные демократы нам не помогут, мы должны выстраивать нашу стратегию против них и убрать деньги из политики. Более того, на недавних выборах в каком-то республиканском штате левые поддерживали экономического популиста, который занял второе место с колоссальным результатом (Алексей говорит о профсоюзном активисте Дэне Осборне, который баллотировался в Сенат в 2024 году от штата Небраска. Используя популистскую экономическую риторику и одновременно дистанцируясь от Демократической партии США, репрезентуя себя как независимого кандидата, которого поддерживают левые, он набрал рекордные 46,6 %, уступив лишь в пару процентов голосов республиканцу Дебу Фишеру, который одержал победу с 53 % голосов. – прим. ред). Я не так хорошо разбираюсь в американской политике, но, кажется, что левые разрывают сейчас пуповину с либералами и центристами.
Александр: Но как вы думаете, левые сейчас будут строить партию на основе Демократических социалистов США или возникнет новая сила?
Алексей: Это токсичная тема, мне кажется, степень радикальности написанных на бумаге программ — это вопрос вторичный по отношению к центральному вопросу любой революции – и это вопрос власти. Как она будет строиться, кому она будет принадлежать? И сейчас Сандерс в каждом своем выступлении подчеркивает, что ничего не происходит сверху, все происходит снизу благодаря миллионам людей, которые объединяются. И это залог саморадикализации программы. Дело не в том, в какой текст внести программу национализации ларьков с шаурмой или парикмахерских, или тяжеловесные коммунистические требования национализации промышленности. Мне лично это не кажется каким-то краеугольным камнем. Скорее важны социальные силы, которые претендуют на власть не для того, чтобы срастись во властную структуру и требовать уступок от правящего класса, а чтобы самим претендовать на власть. Мне кажется, это ключевой ингредиент революции, потому что это предполагает структурную трансформацию власти, и если эта власть перейдет к миллионам людей, то программа радикализуется сама собой. Это не значит, что мы отменим рыночную экономику декретом. Как мы знаем из истории, отмены декретами это плохое решение – у большевиков это не получилось. Поэтому, мне кажется, что условно семинская или батовская логика критики Сандерса, что у него недостаточно зубодробительная экономическая программа – это как раз слабый аргумент, и на это можно не обращать внимание. Скорее содержательно важно, что в 2016-2020 гг. левые выбрали стратегию союза с Демократической партией США – побратима капитала – в качестве левого крыла или автономной фракции и это, по-моему, была трагическая ошибка, за которую мы сейчас расплачиваемся.
Как и российские левые, они все время колебались между тем, чтобы заключить полноправный союз с либералами и между тем, чтобы заключить еще больший, не полноправный союз с Кремлем против либералов. И не важно, какие слова они произносили, говорили ли они о диктатуре пролетариата 15 раз в минуту или нет. Это последнее, что важно. Важно, что они отказались от самостоятельной политики рабочего класса. И как раз Сандерс сейчас сделал значительный шаг в эту сторону. Мне не все симпатично в Александре Окасио-Кортес, она много раз демонстрировала избыточную прагматичность, сотрудничала с демократами центра, демократами корпоративного крыла, готовила вместе с ними законы, грешила акцентами на культурных вопросах. Но сейчас эта стратегия справедлива, и предъявлять им за неправильную идентичность мелко и глупо.
Александр: Алексей, еще хотел задать вопрос о том, увидим ли мы сотрудничество между Меланшоном, Сандерсом, Шейнбаум, и могут ли российские антивоенные левые, очевидно раздробленные и не единые, тоже присоединиться к ним и взаимодействовать с этими силами?
Алексей: Я могу сказать, что мы тоже, как малая часть российских левых, этим сейчас занимаемся. Но главная наша проблема – это организационная слабость и политическая инфантильность. То есть левых, готовых этим заняться очень мало, я могу перечислить таких буквально чуть больше, чем по пальцам двух рук. Эти люди либо в тюрьмах, как Борис Юльевич Кагарлицкий (признан иноагентом – прим ред.), либо деморализованы, а большая часть занимается инфантильной фигней – блоггингом или бесконечной, никому не интересной сектантской болтологией.
Александр: Но, допустим, есть организация в эмиграции – Постсоветские левые, которые объединяют внутри себя украинских и российских левых. Может ли эта сила как-то присоединиться к коалиции?
Алексей: Пока, как мы с вами говорили, нет никакой формальной организации левых или какой-то коалиции, но мы участвуем в этом напрямую (в формировании коалиции – прим. ред). Я член инициативы «Мир снизу», большая часть которой состоит из активистов Постсоветских левых. Одной из площадок сотрудничества является «Прогрессивный интернационал», к которому тоже у меня есть миллион претензий, и с Меланшоном мы сотрудничаем на эту тему. Может быть, сейчас и есть план конкретной кампании, но я пока не хочу сейчас его озвучивать. Не знаю, получится ли у нас, и хватит ли организационных ресурсов это сделать. Конечно, задача быть частью небывалого за столетие дела – создания Интернационала, который не будет построен как третий или второй. Это не интернационал партий, но международный фронт сопротивления авторитарному капитализму с его чудовищным проектом войны и диктатуры.
Александр: А можно ли рассматривать этот проект исторически как Циммервальд (организация антивоенных левых в годы Первой Мировой войны, которая функционировала с 1915 по 1917 года – примеч ред.), где было множество партий и фракций, но была общая цель?
Алексей: Сравнивать можно всё что угодно. Наверное, да. Мне кажется не менее вдохновляющим было бы сравнение с первым интернационалом, в который входили множество организаций и групп разного порядка. Не только партийные, но и протопрофсоюзные синдикаты, например, Юрская федерация. Речь сейчас об этом – разные субъекты потенциальной коалиции, тот же правящий в Мексике режим, это политические партии типа Die Linke, это виртуальные нетворки как у Варуфакиса Diem-25 (Diem-25 является общеевропейской левой политической партий – прим. ред.), отдельные левые интеллектуалы. То есть, пока это очень неформализованные связи и в этом слабость коалиции. Не знаю, можно ли это сделать сейчас на другом уровне. Очень разные политические традиции по происхождению, и разные силы по своему программному содержанию. Но это только ранний этап. Надежду на то, что будут следующие этапы, дает тот факт, что ситуация настолько критическая, что она не может не вызвать отдачи и какого-то подъема.
Честно говоря, для большинства стран, поезд уже ушел. Как мы знаем, в России сопротивление легальное сейчас невозможно. Левым нужно было определяться с этим на 10 лет раньше для того, чтобы хоть как-то повлиять на траекторию своей страны. Не исключено, что в подобном состоянии окажутся многие другие участники условно левой партии, политики и группы в США. Если у Трампа будет череда успехов, то через год родится эффективное авторитарное государство, которому никакие мобилизации и митинги не угроза, как мы видим по России. Поэтому источник надежды – это масштаб угрозы, степень краха существующей неолиберальной модели и что либертарианцам, популистам не будут удаваться их проекты, что они будут крошиться. Благоприятное сочетание этих факторов, даст шанс левым на взлет.
Александр: То есть, мы исходим здесь больше из провалов оппонентов, чем из наших успехов? Мы не настолько сильны на международной арене, либо сильны исключительно локально, что не можем противопоставлять что-то современному коричневому интернационалу.
Алексей: Сегодня левые, которые сильны, есть в считанных странах. В Мексике, в Колумбии, во Франции… И все.
Александр: ну в Бразилии еще если.
Алексей: в Бразилии левых левыми можно назвать с натяжкой. Современный социальный курс у них очень либеральный сейчас – свободная торговля. То есть это условные союзники и попутчики, у которых тоже куча проблем.
Кажется неизбежным, что меры, предпринимаемые Трампом, вызовут подъем классовой борьбы в разных формах. Например, его проект по Газе вызовет неизбежное сопротивление жителей Газы и всего арабского мира. Отмена Medicaid (социальная программа по предоставлению медицинской помощи малоимущим, существующая в США. В 2025 году Республиканская партия, контролирующая Палату Представителей, приняла бюджетную резолюцию по сокращению расходов на Medicaid. И хотя Трамп напрямую не заявлял о желании отменить программу полностью, действия Республиканской партии и правящего класса все больше направлены в сторону сокращения и отмены существующих социальных программ в США. – прим. ред.) будет непопулярным решением, и будет социальный подъем. Кто сможет возглавить этот подъем? Не буду говорить, что только левые, но у них есть шансы. Это единственная неиспользуемая альтернатива в обществе, но, если и левые после полувека катастроф, предательств, ошибок, трусости, окажутся на высоте и примут этот исторический вызов, они создадут альтернативу этому миру путиных, нетаньяху, трампов и предшествующих им байденов и макронов.
Александр: Спасибо огромное, Алексей, за ответы!
