Странное правосудие
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Михаила Лобанова приговорили заплатить штраф в 45 тысяч рублей за антивоенный лозунг, вывешенный у него на балконе. Правда, лозунг висел так долго, что одна из букв вообще потерялась. Но так или иначе, есть дело, есть приговор. И это событие обществом воспринимается как привычное, рутинное и нормальное. Действительно, мог же Михаил вообще ничего не вывешивать! А мог буквы снять, после того, как ввели законодательство о дискредитации Вооруженных Сил РФ. И к тому же мы за Михаила радуемся. Попался гуманный судья, штрафы могли бы оказаться гораздо большими.
Почему те или иные слова, посты, картинки или даже жесты попадают под закон о дискредитации, а другие — нет, в этом вряд ли кто-то сможет разобраться. Не исключено, что работает генератор случайных чисел. А может быть разные люди в системе власти имеют разные представления о том, что считать правонарушением. С точки зрения теории права это, конечно, полный абсурд, но мы же не по теории живем, а по обычаям. Что же касается обычаев, то с ними более или менее всё в порядке. Главный принцип сформулирован много лет назад и он предельно прост: «Я — начальник, ты — дурак». Короче, если ты сам не начальник, то смирись с положением дурака. Даже если дурак на самом деле не ты, а как раз он. Ведь какую бы глупость он не натворил, дурак всё равно ты.
Вполне возможно, что практическое применение закона определяется субъективной памятью конкретных чиновников. Вот не помнят они о вас, и живите спокойно. А вспомнили — беда. Логический вывод отсюда напрашивается: сидите тихо, не привлекайте к себе внимание. Авось, о вас и забудут. И это вполне укладывается в общую логику политической стабильности. Тихо сидящее население — лояльное население. Даже если это население втихую вынашивает разные подозрительные планы и злобно безмолвствует.
Поскольку, однако, безмолвствовать удается не всем, то приходится ждать проблем. И радоваться, если эти проблемы приходят лишь в форме не самых чудовищных штрафов, ярлыка «иностранного агента» или короткого административного заключения. Гуманность власти определяется сейчас не жестокостью или умеренностью наказаний, не их справедливостью, а лишь факторами выборочного попустительства, перемежающимися со столь же выборочными претензиями и наездами на оппонентов.
Нет сомнений в том, что историки будущего сочтут нашу эпоху в высшей степени странной. Бывали времена гораздо хуже. И если вспомнить известную формулу Некрасова, то и времена подлее нынешнего тоже бывали. Ну, или хотя бы сопоставимые по подлости. Нынешнее время выделится не этим, а чудовищной, безразмерной пошлостью и бессмысленностью происходящего.
Хотя, кончено, говоря о смысле нужно уточнять. Ведь определенный, пусть и примитивный смысл в действиях уважаемых людей, принимающих решения, есть. Только он не политический. И да простят меня мои товарищи-марксисты, даже и не классовый. Весь смысл происходящего сводится к тому, что люди, наделенные властью, просто не знают, что с ней делать, кроме как использовать для осуществления каких-то личных мечтаний или хозяйственных планов. Раньше это было просто: можно было строить виллы в Испании, заказывать строительство яхт в Греции, вывозить деньги в Швейцарию. И просто отгонять подальше всех, кто этому мешал. Для решения этих задач не нужна ни стратегия, ни даже осознание общего классового интереса буржуазии. Природа российского периферийного капитализма проявляется в том, что его правящие круги до буржуазного классового сознания не доросли и никогда не дорастут. Андре Гундер Франк некогда назвал такие элиты люмпен-буржуазией. И именно экономическая природа данной системы, а вовсе не происхождение тех или иных правителей предопределяет то, что даже став респектабельными министрами, главами корпораций или губернаторами, такие люди ведут они себя как гопники из питерской подворотни. Если мы хотим избавиться от гопничества как явления, то менять надо именно систему.
Беда в том, что с некоторых пор виллы и яхты кончились. Осталась только сама власть, с которой непонятно, что делать. И у неё есть только одна более или менее понятная функция — карать и запугивать тех, кто предположительно может помешать. Власть имущие не правят, они охраняют и оберегают самих себя. Других задач нет, но и эта задача выглядит всё менее понятной по мере того, как нарастают вызовы и нерешаемые проблемы, как сами «охранные» мероприятия плодят новых врагов, а также недовольных, сомневающихся и просто недоумевающих.
Последние составляют подавляющее большинство населения. Глядя на происходящее, они перестают что-либо понимать, даже если им раньше и казалось, что они что-то понимают.
А понимать ничего не надо.
Пора, наконец, усвоить, что в нашем отечестве сегодня вопрос «почему?» не только самый крамольный, но и самый бесполезный.
Смысл умер.
