Pink Floyd, The Wall, Vera
Вера Линн – снова на вершинах британских хит-парадов. Ее песня, подбадривавшая «томми» на фронтах Второй мировой, теперь ей самой переадресована британским бойцам в Ираке и Афганистане.
Получив известность в конце 30-х как эстрадная певица, с 1940 года Вера Линн вела передачи на BBC и активно выступала перед британскими солдатами. Она стала настоящим воплощением образа девушки, которая ждет возвращения бойца с фронта. Этот образ стал частью британской культуры и проник даже в творчество «Pink Floyd».
Новый взлет песенки Веры Линн на вершины британских чартов – замечательная иллюстрация изменения отношения к войне. Когда-то песенка «We’ll meet again» была символом сражения Великобритании за свободу от фашизма, «Битвы за Англию», чем-то вроде нашего «Синенького платочка». А что теперь? Теперь вместо антифашистского настроения перед глазами возникают картины империалистической агрессии, многолетнего истребления населения двух стран ради экономических интересов крупного капитала стран «первого мира». Хочется воскликнуть вечное «O tempora! O mores!»
Но лучше просто ясно представлять, что вероятность больших войн неуклонно повышается.
В конце XX века мир испытал, как теперь очевидно, значительное снижение этических стандартов. То, что казалось безусловной базой человеческого поведения, оказалось достижением процесса гуманизации, притом достижением хрупким, не выдержавшим столкновения с глобальным капитализмом.
Прогрессивная интеллигенция в конце 80-х – начале 90-х думала, что некие базовые ценности, плоды просвещения, вошли в плоть и кровь действительности, и теперь можно двигаться дальше на их основе. Казалось, что на повестке дня – истинная демократизация, царство свободы и процветания. Человечество откажется от угнетения и наступит всеобщее счастье.
И уж конечно, на Земле прекратятся войны, все вопросы можно будет решить путем переговоров, кровопролитие станет архаизмом жуткого XX века. Ведь это сокровенная мечта прогрессивного человечества – мир, склонность к которому выработалась двумя мировыми войнами и бесчисленными локальными военными конфликтами. Кто не осуждал войну? Сколько романов было написано после позиционной бойни Первой мировой и сколько фильмов снято об ужасах фашизма, вызвавшего Вторую мировую? Кому, казалось бы, стоит доказывать, что война – это плохо, что нападать на кого-либо нельзя?
Ирония истории – одно из самых мощных средств в ее арсенале. Само стремление к миру, которое так педалировалось советской пропагандой и высмеивалось диссидентами, оказалось присуще действительно только Советскому Союзу (или было нужно только ему в условиях «холодной войны»). Остальные страны мира вовсе не отказывались от войны как инструмента политики несмотря на красивые декларации, принимавшиеся с начала XX века. Война при правильном использовании – эффективный инструмент разрешения противоречий в капиталистической экономике.
Именно подчеркнутая агрессивность промышленно-развитых стран стала, пожалуй, одним из самых неприятных сюрпризов для «прекрасного нового мира» 90-х. Отсутствие идеологического противника привело к раскрепощению, большей открытости в своих поступках. Начать войну для достижения каких-либо своих целей без советского противника стало проще, и войны начались даже в Европе, которая, казалось бы, никогда не должна была забыть уроков Второй мировой.
Больше свободы в поступках – больше циничности. Студентам-экономистам в начале 2000-х бесплатно, как теперь газету «Метро», раздавали «Коммерсант» и «Ведомости». И я прекрасно помню, как меня поразила будничность сводки с фронта иракской кампании на первой полосе «Коммерсанта». То, что раньше казалось предосудительным, подвергалось анализу, вызывало кампании протеста, чуть ли не социальную революцию, стало обыденным, привычным, простым. И дело не в том, стало ли войн больше, пришли они снова в благоустроенную, казалось бы, Европу, или протекают в далекой Африке. Изменилось общественное отношение к войне – она перестала быть чем-то неприличным.
Этот симптом – отсутствие в обществе неприятия войны – в школьных учебниках истории преподносят как одну из причин начала Первой мировой. Выходит, спустя более полувека с окончания Второй мировой человечество готово воевать? Да, благодаря укреплению глобального капитализма в последние 20 лет. Можно открыто сказать, что все усилия поколений антивоенных активистов сведены на нет триумфальным маршем рыночной экономики по планете. Плоды этого «триумфа» мы начинаем осознавать лишь сейчас.