«Епископ – тот же префект полиции». В этой фразе российского императора Николая I заключены и надежды сторонников усиления роли православной церкви в России, и самые отчаянные опасения ее противников. Одни ожидают, что церковь укрепит стабильность в государстве и поможет поддержать нравственный климат в обществе. Другие – что опора на церковь станет лишь одной из опор «вертикали власти» и еще более мощным орудием влияния правящей элиты на общество. Споры об инициативах Дмитрия Медведева по введению института воинских и флотских священнослужителей, а главное введения предметов по основам религий в школах только укрепили и надежды одних и опасения других.
Вопрос, конечно же, требует всестороннего исследования. Да и детали этого нововведения (подбор педагогов, выбор между основами одной из религий, истории мировых религий и светской этикой) стоит обсуждать отдельно. Но и обратить внимание хотя бы на несколько интересных фактов, которые немного прольют свет на мировой и исторический опыт функционирования подобных институтов, тоже стоит.
Прежде всего, многие надеются, что религиозное воспитание изменит «моральный облик современных школьников». Однако стоит вспомнить об исследовании, недавно проведенном социологами Городского университета Нью-Йорка. По их данным, американские беременные девочки-подростки и незамужние молодые женщины чуть старше 20 лет, которые посещают или окончили религиозные школы, чаще делают аборт, чем их сверстницы из обычных государственных школ.
Не стоит забывать и об опыте Российской империи. Так, сегодня на воинское духовенство возлагаются надежды по борьбе с дедовщиной в армии. Подход довольно странный, поскольку логичнее эту проблему решать офицерам, которые непосредственно отвечают за состояние дисциплины в части. К тому же опыт царской армии в последние десятилетия существования Российской империи показывает, что тогда на полковых священников возлагать подобные надежды не приходилось. Хотя бы потому, что такие священнослужители чаще всего просто не имели авторитета в войсках. Как отмечал генерал Епанчин в книге «На службе трех императоров: воспоминания», «священник не был своим ни в офицерской среде, ни среди нижних чинов». А попытки поддерживать религиозность в войсках административными методами порождали столь же формальное отношение к религии со стороны простых солдат и матросов. Вот что писал в своих воспоминаниях о Русско-японской войне А.С. Новиков-Прибой: «Для матросов самым нудным делом было – это стоять в церкви. Они начали шарахаться в разные стороны, прятаться по закоулкам и отделениям, словно в щели тараканы, когда их внезапно осветят огнем. А унтеры гнали их с криком и шумом, с зуботычинами и самой отъявленной бранью – в Христа, в Богородицу, в алтарь, в Крест Воздвиженский. Офицеры это слышали и ничего не возражали. … Нас загнали в церковь насильно, с битьем, с матерной руганью, как загоняют в хлев непослушный скот. А если уж нужно было заморочить голову команде и поддержать среди нее дух религиозности, то неужели высшая власть не могла придумать что-нибудь поумнее?..»
Не столь яркими оказались и успехи «духовно-нравственного воспитания», причем в своем изначальном виде – «закона божьего» – в русских дореволюционных школах. По данным, которые можно найти даже на интернет-сайте синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с вооруженными силами, «несмотря на общепризнанное мнение, что в России до революции почти все население было верующим, на некоторых кораблях и в частях порой до 70 % новобранцев совершенно не разбирались в вопросах веры».
Совершенно понятно, что и эффект от такого административного поддержания религиозной веры действовал до тех пор, пока сохранялись сами административные методы, на которые он опирался. Знаменитый генерал Деникин вспоминал в своей книге «Очерки русской смуты» о событиях, имевших место после Февральской революции: «Солдаты построили незадолго до этого себе походную церковь. И вот молодой поручик решил поселить в ней свою роту. Больше того, в алтарной части он выкопал яму под отхожее место. Почему 2–3 тысячи русских православных людей … равнодушно отнеслись к такому осквернению … святыни?» Кроме того, через два месяца после принятия закона «О свободе и совести» в Великий пост лишь 10 % православных военнослужащих продолжало причащаться. Во многих воинских частях посещение солдатами богослужений, сделавшись необязательным, сократилось до минимума.
О чем говорят эти немногие примеры? Конечно, современная Россия живет в несколько иных реалиях, чем Россия дореволюционная. А предложения, рассматриваемые нынешним руководством страны, отличаются от соответствующих дореволюционных практик (по крайней мере, пока). Однако дореволюционный опыт показал, что поддержание религиозной веры среди населения административными методами отнюдь не ведет к массовой глубокой религиозности людей. Как не гарантирует не просто религиозности, но хотя бы знания основ религии учениками и активное насаждение религиозного воспитания в школах. Что может порадовать людей, настроенных антиклерикально. И в то же время – заставить еще раз задуматься тех, кто возлагал на шаги нынешнего руководства страны слишком большие надежды. Да и самим власть имущим, пожалуй, есть о чем подумать. Идеологической работой решение реальных проблем – от развития системы образования до создания приемлемых условий воинской службы – решить невозможно. А то ведь их дореволюционным коллегам, нередко забывавшим об этом, рассчитывать на помощь что «епископов», что «префектов полиции» уже не пришлось.
