Говорить о кризисе, не скатываясь, в банальности, невозможно. Было уже тысячу раз сказано и про иероглиф кризиса, у которого два прочтения: опасность и возможность. Применительно к российским профсоюзам эту мысль можно выразить так: благодаря кризису они либо окончательно переродятся и исчезнут (что, в общем-то, одно и то же), либо у нас наконец появится настоящее профсоюзное движение. Появится, правда, не само собой, а в результате целенаправленных действий по (само)организации. Начать все же нужно с диагноза, определиться, так сказать, с текущим состоянием больного, а затем уже обсуждать рецепты лечения. Если лечение еще возможно, конечно.
Связь между словами «профсоюзы» и «кризис» сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Экономический кризис наложился на кризис профсоюзный, как водится, обостряя все имеющиеся противоречия. И в первую очередь, противоречие между, как когда-то было модно говорить, мифами и реальностью. Названиями и сущностью. Декларациями и реальной жизнью.
Самый главный миф, который сейчас проходит проверку на прочность, как ни парадоксально, связан с существованием в России профсоюзов как таковых. То есть демократических организаций, созданных самими работниками для отстаивания своих интересов и управляемых ими самими. Ведь именно такое определение естественно напрашивается, когда речь заходит о профсоюзах. Для кого-то, возможно, это станет откровением, но… не все понимают профсоюз именно так. В том-то и проблема: под одним и тем же словам понимают вещи несовместимые и даже противоположные. Поэтому прежде чем продолжить, я расскажу, что я считаю профсоюзами, а что не считаю.
Профсоюзами я считаю только организации, созданные снизу, реальными людьми, работниками, объединяющимися самостоятельно для коллективной защиты своих интересов в трудовой сфере. Вне зависимости от формальной регистрации. То есть профсоюз – это сначала и прежде всего объединение на рабочих местах для совместного решения насущных проблем. Потом такие объединения, решающие проблемы своих членов сходным образом, то есть близкие по духу, объединяются на городском, региональном, отраслевом и выше уровнях – вплоть до национального, сохраняя, однако, демократические традиции и самостоятельность от работодателей и власти и по-прежнему действуя в интересах своих членов.
Я не считаю профсоюзами организации, создаваемые сверху работодателем, властью, бизнесом, политическими организациями для решения своих корпоративных целей, даже если это очень важные и достойные цели, в том числе государственные. Для этого можно подобрать и другие, солидные и уважаемые названия.
Так вот сегодня большая часть того, что носит название «профсоюз», таковым не является. А сущности под вывеской профсоюза скрываются самые разные – от мегакорпорации, управляющей гигантской сетью привлекательной недвижимостью, до управления «П» (от слова «профсоюз») при администрации президента. Есть и другие варианты: орган по нейтрализации недовольства и управление трудовыми отношениями на предприятиях («желтые» профсоюзы и СТК, создаваемые работодателями), турагентство, агентство по найму рабочей силы, предвыборная площадка для продвижения во власть, возможно, что-то еще – жизнь регулярно преподносит самые невероятные варианты. К сожалению, мало только самой профсоюзной действительности в России. А та, что есть сегодня, выглядит во многом похоже. Охарактеризовать ее можно одним словом – «борьба».
Борьба с работодателями и властью за признание права на существование первичных организаций, создающихся строго в соответствии с законодательством. Борьба против репрессий лидеров и активистов настоящих профсоюзов, борьба нудная и выматывающая, отнимающая уйму времени и сил у неосвобожденного профактива, борьба в судах, в последнее время все чаще открыто становящихся на позицию работодателя. Даже там, где суды брали сторону профсоюза или активиста, решения эти остаются на бумаге, принося разве что моральное удовлетворение. Последнее время, однако, отношение власти к свободным, «несистемным» профсоюзам тревожит все сильнее: репрессии против лидеров не ограничиваются выговорами и увольнениями. Известно уже немало случаев угроз и нападений, не раскрываемых, кстати, следствием и прокуратурой. В то же время нарастает давление на независимые профсоюзные и общественные организации, под флагом борьбы с экстремизмом расширяются полномочия следственных и правоохранительных органов. Финансируются проправительственные молодежные организации, которые озвучивают националистические лозунги. Предпринимаются попытки поставить под контроль все профсоюзные организации национального уровня. Там, где это не получается, давление растет. В других случаях «профсоюзы» либо становятся частью корпоративистской системы, именуемой «социальным партнерством», и уже не защищают права своих членов, если это «не санкционировано сверху», либо власть сама перехватывает бразды правления у дееспособного профцентра и ставит под контроль всю организацию, включая относительно демократические первички.
«Все в государстве, ничего вне государства», – этот лозунг, провозглашенный в 20-х Муссолини, несомненно, нашел отклик в умах и душах сегодняшних властей предержащих. Только слово «фашизм», апологетом доктрины которого был Бенито Муссолини, пока почему-то воспринимается ими как оскорбление.
