«Несомненно то, что я не марксист»
Почему Маркс – «не марксист»?
Эти слова Маркса вызывают панику в умах многих «коммунистов», «марксистов», «марксистов-ленин(истов/цев)», «большевиков», для которых важнее всего нерушимая линия их «единственной подлинной партии», очередной партии КПСС или одного из её осколков. Короче говоря, в умах всех красно-коричневых фашистов, не смеющих даже мысленно руку поднять ни на какой вышестоящий авторитет. Но может быть, Маркс вовсе не говорил этой фразы? Или же это фраза, контекст которой очень узок и ограничивается лишь неправильными французскими «марксистами»?
Давайте разберёмся в источниках
Вероятно, Энгельс не клевещет на Маркса, пересказывая эту фразу. Делает он это несколько раз в разных контекстах:
«Ваши неоднократные уверения, что “марксизм” сильно дискредитирован во Франции, основываются ведь тоже на этом единственном источнике, то есть на перепевах Малона. Правда, так называемый “марксизм“ во Франции совсем особого рода, такой, что Маркс сказал однажды Лафаргу: “Ясно одно, что сам я не марксист”» [Письмо Энгельса — Эдуарду Бернштейну в Лондон, 2—3 ноября 1882. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, т. 35, стр. 324].
«И у материалистического понимания истории имеется теперь множество таких друзей, для которых оно служит предлогом, чтобы не изучать историю. Дело обстоит совершенно так же, как тогда, когда Маркс говорил о французских “марксистах” конца 70-х годов: “Я знаю только одно, что я не марксист”» [Письмо Энгельса – Конраду Шмидту в Берлин, 5 августа 1890. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, т. 37, стр. 370].
«За последние 2–3 года множество студентов, литераторов и прочих деклассированных молодых буржуа ринулись в партию и явились как раз вовремя, чтобы занять большинство мест редакторов в новых газетах, которых в Германии хоть пруд пруди; и, как правило, они считают буржуазный университет чем-то вроде социалистической сен-сирской школы, дающей им право вступить в ряды партии в чине офицера, если не генерала. Эти господа — все марксисты, но того сорта, который был вам известен во Франции десять лет назад и о котором Маркс говорил: “Я знаю только одно, что я не марксист!”» [Письмо Энгельса – Полю Лафаргу в Ле-Перрё Отель Бельвю, Фолкстон, 27 августа 1890. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, т. 37 стр. 383].
Фридрих Энгельс был ближайшим другом и соратником Маркса, сподвижником в политической борьбе. Будь эти слова Энгельса клеветой, ещё живой на тот момент Маркс наверняка поссорился бы со своим другом в 1882 году. На самом деле, в то время Маркс действительно нещадно критиковал французских «марксистов». И эта критика уже тогда производила эффект разорвавшейся бомбы. Не вовремя умер Карл Генрих, очень не вовремя — расставить все точки над «i» он не успел, как не успел дописать труд «Диалектика», обещанный всего на трёх листах, который должен был стать фундаментально более значимым, чем все предыдущие его работы, поскольку Маркс уже понимал, что наиболее трудным в освоении другими оказался именно метод его материалистического мышления. По всей видимости, фраза «я не марксист» не казалась Марксу столь значимой, чтобы отвлекаться от работы над «Диалектикой» или ещё каким-нибудь важным трудом, направленным на борьбу не с отдельным «марксизмом», а с идеологическим мышлением. Скорее всего, именно поэтому эта фраза не была Марксом разжёвана и записана, ведь время его жизни походило уже к концу.
Но примечательно и имеет гораздо большее значение, что в двух случаях Энгельс применяет рассуждение о фразе Маркса к французским марксистам, которых можно, конечно, уличить в «неправильности» и «неортодоксальности» и на основе двух из трёх упоминаний предположить, что, даже по мнению Энгельса, эта фраза Маркса относится только к «извратителям» марксизма, а не ко всем марксистам вообще. Но вот в случае с письмом Конраду Шмидту, Энгельс намеренно сообщает, что это применимо («обстоит совершенно так же») не только к французским «марксистом», но к «друзьям» материалистического понимания истории, которые ищут предлог не изучать историю.
Это важнейший момент разъяснения позиции Энгельса по применению фразы Маркса, и позже мы раскроем почему.
Это было о «марксистах», а не о марксистах?
Подлинность цитаты Маркса никем убедительно не ставилась под сомнение. Даже дипломированные лакеи марксизма-большевизма из КПСС не утверждали, что Маркс этого не говорил, а только лишь не разрешали читать источники об этом. Чего нельзя сказать об отсутствии спекуляций на тему, имел ли в этой фразе Маркс в виду всех «марксистов» или только «ненастоящих». Такие не заставили себя ждать много лет после смерти Маркса.
Британский социалист Эрнест Белфорт Бакс уже в 1896 году в Die Zeit писал о материалистическом понимании истории:
«Взятый в самой резкой форме, этот взгляд означает не что иное, как то, что обычай, религия и искусство не только находятся под влиянием экономических условий, но и возникают целиком из мыслительного рефлекса этих самых условий в общественном сознании. Словом, сущностной основой всего происходящего являются материальные блага, их производство и их обмен: религия, мораль, искусство суть случайные проявления, выражения которых прямо или косвенно восходят к экономическим причинам*.
* Излишне говорить, что для тех, кто знаком с учением Карла Маркса, сам Маркс был далёк от этой крайней позиции в формулировке материалистического взгляда на историю. “Moi même je ne suis pas Marxiste”, — написал он однажды и непременно повторил бы эту фразу, если бы [он] был свидетелем последних достижений “марксистов” Плеханова, Меринга или Каутского» [Э. Белфорт Бакс. Die Zeit (Вена), 11 июля 1896 г., т. 8, № 93, стр. 20–22].
Статья Белфорта Бакса привела к длительной конфронтации с Карлом Каутским в Neue Zeit. В одном из ответов Белфорту Баксу, Каутский и сам затронул эту тему:
«Нам, последователям методов научного социализма, изложенных Марксом и Энгельсом, больше всего не повезло; с нами борются не только противники Маркса и Энгельса — это, впрочем, естественно, — но есть и люди, которые то и дело заходят слишком далеко в восхвалении Маркса и Энгельса и тем не менее находят это несовместимым с достоинством свободного мыслителя логично применять свои теории. Остроумное замечание Маркса о том, что он сам не был марксистом, они применяют со всей серьезностью, и им очень хочется, чтобы люди поверили, что Маркс считал тех, кто разделял его точку зрения, идиотами, совершенно не способными мыслить самостоятельно. Или они заявляют, что марксисты в основном не способны понять Маркса и что их, немарксистов, насилуют, чтобы защитить теорию Маркса от фанатизма марксистов» [ К. Каутский, Материалистическая концепция истории. Neue Zeit, XV. 1896].
Очевидно, что Каутский и не пытается оспорить принадлежность фразы Марксу. Не высказывает Каутский и сомнения в том, что Белфорт Бакс написал эту сноску сам, а не кто-то другой за него:
«Эта сноска явно подлинная. Последние выступления марксистов вызвали недовольство Бакса. Но он боится, что это не имело бы достаточного веса, если бы он просто выразил свое личное недовольство нами. С упорством, которое сделало бы честь мисс Евсапии, он взывает к духу Карла Маркса и позволяет ему формально отречься от нас» [там же].
Но не понимая материалистического метода Маркса, понял ли Каутский, что Маркс имел в виду, когда говорил это? Дальше начинается спекуляция:
«Это не единственный примечательный момент в этой сноске. Ясно, что единственная цель состоит в том, чтобы раз и навсегда избавиться от трех упомянутых марксистов. Прояснению вопроса это ни в малейшей степени не способствует. Наоборот. В тексте мы слышим только о материалистическом понимании истории. С другой стороны, примечание говорит нам, что концепция, развитая в тексте, не является концепцией Маркса. Но он очень осторожен, чтобы не сказать нам, чья это концепция на самом деле. Не хочет ли Бакс намекнуть, что изложенное там понимание истории есть взгляд Меринга, Каутского и т.д.? Тогда я должен протестовать против этого не только от своего имени, но и от имени марксистов вообще. Ни одному марксисту, которого следует воспринимать всерьез, не приходило в голову говорить о “рефлекторных мыслях в общественном сознании”, что бы Бакс ни имел в виду под этим? Мы никогда не искали “настоящего основания всей истории в материальном благополучии”, так как мы никогда не ищем действительного основания всей человеческой деятельности в одном только “материальном благополучии”. И не нужно очень глубоко изучать литературу исторического материализма, чтобы знать, что ни один марксист не считает религию, мораль и искусство “случайными” явлениями» [там же].
Спекуляция заключается в том, что идеологию, названную по имени «кумира» её сторонников «марксизмом», Каутский смешивает с именами авторов теории. По мнению Каутского, если нечто называется «кто-то»+изм, значит этот «кто-то» является автором этого «изма», и никак иначе быть не может. В этом Каутский не выходит за рамки формальной логики и, будучи ею ограничен, не достигает даже минимального требования к тому, чтобы считаться владеющим материалистическим методом Маркса (хотя бы на уровне, необходимом для анализа им написанного, не говоря уже о способности развить, раскритиковать или опровергнуть написанную им мысль).
Может быть, Каутский отчасти и понимает, что Маркс писал. Но как минимум на какую-то едва заметную, но при том критическую долю процента, Каутскому стыдно признать, что он и его соратники-ревизионисты не поняли основной мысли Маркса — отказа от идеологий — и создали новую идеологию на основе мыслей Маркса, извлечённых в отрыве от действительности. Именно поэтому Карл Каутский готов скорее признать себя не владеющим методом Маркса и ограничиться рамками формальной логики, чем признать, что нужно отказаться от идеологий и что раньше он сам, Каутский, ошибался, способствуя созданию новой. Признавать свои ошибки для идеалистов всегда больнее, чем совершать новые, и только подлинный учёный-материалист всегда рад, когда обнаруживает, что ошибся.
Другая спекуляция заключается в том, что Каутский смешивает в одну кучу подлинное материалистическое понимание истории и Марксом, и Энгельсом, и свои, и других ревизионистов домыслы о материалистическом понимании истории. Он объявляет, что любая критика этой некой получившейся сущности (давайте для ясности назовём её ревизионистской эклектикой в стиле материалистического понимании истории) будет критикой абстрактно всех «марксистов», а не конкретного автора, который допустил конкретную ошибку.
И вот, смешав несмешиваемое и получив эту ревизионистскую эклектику, Каутский теперь подмешивает туда критику ревизионизма самого Белфорта Бакса, который (если судить только по тому, что обнаружил Каутский) заключается лишь в том, что слова критика не встречались в трудах Маркса. Без сомнения, если смешать всё из разных контекстов, единой и цельной логики из этого потом не выйдет.
Современное каутскианство и ревизионистская эклектика «новых левых»
Большевиками Каутский был разгромлен как оппортунист, однако его аргумент, как и вся в общем-то дискуссия с его оппонентом, затерялся в числе прочего, не интересного советским «марксистам» и даже не переводившегося на русский язык.
Но среди тех, кто отверг большевистское, а тем более последующее советско-ревизионистское недопонимание материалистического метода Маркса (а это в основном так называемые новые левые), и среди многих из них, не принявших разгрома Каутского большевиками, аргумент Каутского остаётся основой. Они, к сожалению, принимают марксизм в виде идеологии со всей накопившейся в ней ревизией.
Для них аргумент Каутского кажется всё ещё убедительным доказательством против тех немногих, кто проснулись и обнаружили у Маркса борьбу с идеологиями вместо провозглашения новой, лучшей идеологии на все времена. Они так ещё и не осмыслили даже самого основного из всего того, что было у Маркса.
Вот, к примеру, что опубликовано за авторством Сандипа Банерджи в 2020 году в интернет-журнале Frontier:
«Из сказанного можно заключить два вывода: 1) указанная строка Маркса вовсе не была написана Марксом, а была сказана когда-то Марксом, как вспоминал Энгельс, в отношении некоторых так называемых “марксистов” Франции, а не как несвязанное, общее утверждение; и 2) для Маркса было не так уж важно написать это (иначе он наверняка упомянул бы это где-нибудь, и это было бы доступно в марксистских архивах), а для Энгельса свериться с тем, что именно он написал Бернштейну в 1882 г., вспоминая то же самое в 1890 г. (иначе он не говорил бы каждый раз немного по-другому).
Теперь, если такие авторы, как г-н Рубель, г-н Кауфманн, г-н Энтони Арнов или г-н Санкар Рэй, цитируют это утверждение Маркса без контекстуальной ссылки, что Маркс сказал это однажды только со ссылкой на некоторых так называемых французских марксистов, а не как общее утверждение, тогда это равносильно простому и простому искажению, фальсификации для дальнейшего их дела» [С. Банерджи. «Маркс не был марксистом»: искажение Маркса и Энгельса].
Что мы можем сказать по этому поводу? Разобранное выше уже эффективно демонстрирует ошибочность рассуждения Банерджи о применимости фразы только к французским «марксистам». Вслед за Каутским, Банерджи не желает прийти к выводу о том, что Маркс не пытался создать идеологию, а сделали это недопонявшие его последователи.
И потому неудивительно, что не сами Маркс и Энгельс, а лишь Каутский вместе с уже упомянутыми его работами, а также работой «Этика и материалистическое понимание истории», богатой на отождествление научного социализма с марксизмом и социал-демократией, да следующий за этой мыслью Плеханов становятся в статье Банерджи опорой рассуждения.
Оправдывая существование идеологий как таковых, Банерджи пишет:
«Когда Маркс и Энгельс опровергали “идеологию”, или все идеологии, они имели в виду идеализм, которому должен был противостоять материализм, выработанный развитием философии и развитием науки в ту эпоху (когда писали Маркс и Энгельс)» [там же].
Банерджи так и не понял, что материалистическое мировоззрение Маркса само по себе является отрицанием идеологий, вбирает в себя снятие проблем, которые ставились отдельными идеологиями, и вместе с появлением материалистического мировоззрения Маркса и его материалистично-диалектичного метода идеологии как таковые должны быть теперь сняты вообще.
Так что, пока «марксизм» лишь очередная идеология, сколько ни убирай кавычки из слова «марксизм», Маркс его автором не станет. Далее мы разберём, почему неверно говорить, что Маркс боролся лишь со старыми идеологиями, но якобы поддерживал новую.
Об идеалистическом понимании истории «марксистами»
Учение Маркса было борьбой с любыми идеологиями, а не сочинением новой идеологии. В течение своей богатой трудами жизни Маркс разоблачил все идеологии, которые успел, как и идеологизированность некоторых буржуазных интерпретаций тех или иных наук, к примеру, экономии и юриспруденции. Последовательная критика Марксом любых идеологий прослеживается в таких его трудах, как «Немецкая идеология», «Нищета философии», рукописи «Критика гегелевской диалектики и философии вообще», «К критике Гегелевской философии права», совместной с Энгельсом работе «Святое семейство, или критика критической критики». Ни в одной из них Маркс не высказывает мысли о необходимости новой идеологии взамен старой.
Вот пример, показывающий, что коммунизм, по Марксу, не имел ничего общего с идеологиями:
«Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние» [Карл Маркс, «Немецкая идеология»].
Не одна идеология должна была прийти на смену другой, а движение, которое уничтожит любые идеологии. И движение не такое, что подстраивает действительность под идеал, а такое, которое само действительно, то есть проистекает из действительности и развивается вместе с ней.
А вот что писал Фридрих Энгельс:
«Немцы так и не сумели сделать из своей теории рычаг, который привел бы в движение американские массы. Они в большинстве случаев сами не понимают этой теории и рассматривают ее доктринёрски и догматически, как нечто такое, что надо выучить наизусть, и тогда уж этого достаточно на все случаи жизни. Для них это догма, а не руководство к действию» [Энгельс – Фридриху Адольфу Зорге в Хобокен, Лондон, 29 ноября 1886 г. // Соч., изд. 2, т. 36, стр. 488].
Эту мысль Энгельса идеалисты от «марксизма» усвоили, но поняли превратно. Дескать, в «марксизм» можно добавлять всё что угодно, неважно, научное или нет, проверенное ли общественной исторической практикой или нет. А то, что вообще «марксизма» никакого быть не должно, идеалисты так и не поняли.
Как насчёт того, чтобы идеология «марксизма» имела всё же право на существование и не противоречила коммунизму, по Марксу? Но и об этом Энгельс дал чёткое разъяснение:
«Идеология — это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные движущие силы, которые побуждают его к деятельности, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом. Он создаёт себе, следовательно, представления о ложных или кажущихся побудительных силах. Так как речь идёт о мыслительном процессе, то он и выводит как содержание, так и форму его из чистого мышления — или из своего собственного, или из мышления своих предшественников. Он имеет дело исключительно с материалом мыслительным; без дальнейших околичностей он считает, что этот материал порождён мышлением, и вообще не занимается исследованием никакого другого, более отдаленного и от мышления независимого источника. Такой подход к делу кажется ему само собой разумеющимся, так как для него всякое действие кажется основанным в последнем счете на мышлении, потому что совершается при посредстве мышления» [Фридрих Энгельс в письме Францу Мерингу в Берлин 14 июля 1893. Соч., изд. 2, т. 39, стр. 83].
Метод идеализма состоит в том, чтобы домыслить, додумать, поверить на слово, себе или другому, не проверив, не выведя из действительности или выведя через призму собственных заблуждений. Этот метод несовместим с материалистично-диалектичным методом Маркса, требующим выводить понятия из действительности и строить теории на них, выведенных из действительности, и выводы из теории обратно проверять действительностью в ходе общественной исторической практики. А без метода Маркса невозможен никакой коммунизм, по Марксу.
И Энгельс чётко разъясняет, что, не оставайся истинные движущие силы неизвестными мыслителю, это уже была бы не идеология. То есть, пока «марксизм» это идеология, истинные движущие силы точно остаются мыслителю неизвестны.
Возвращаясь к «друзьям» материалистического понимания истории
Так каков всё же был смысл разъяснения Энгельсом Конраду Шмидту о «друзьях» материалистического понимания истории, которые ищут предлога не изучать историю? Это разъяснение столь значительно, что вообще поначалу не понятно, как такое вообще может быть.
Как можно отстаивать материалистическое понимание истории и при этом не изучать её, не желать изучать её или искать повода, чтобы не изучать? Как можно отстаивать то, чего не знаешь?
Иллюзия, товарищи, фантастическая иллюзия, самообман. Присвоить себе название, не понимая, что оно означает. Нацепить пионерский галстук, не принося клятвы. Надеть кипу, не понимая, что значит быть евреем. Нарисовать «v zа мир», не зная, что такое мир.
И именно такую фантастическую иллюзию способен дать идеалистический метод. Самому сказать и самому себе на слово поверить, что Маркс автор «марксизма», а ты «марксист», «коммунист», внушить себе, что тем самым борешься за всех хороших «трудящихся» против всех плохих «паразитов». Это гораздо проще, нежели конкретно и практически изучать предмет наук вместе с историей происхождения явлений, без которой не увидеть подлинного процесса их развития. Это гораздо проще сделать в цепях рабства, не пытаясь их скинуть, чем позволить себе свободу мыслить творчески.
И именно поэтому поняв, что критика конкретных идеологий, а также доктринерства и догматизма не принесла плодов и его, Маркса, фанаты клепают всё новые и новые варианты идеологий и создают «секты» для мелкобуржуазной конкуренции в этом искусстве друг с другом, Маркс, вероятнее всего, и высказался так.
Высказывание «сам я не марксист» было, таким образом, совершенно логичным для Маркса, поскольку французские «марксисты» не поняли даже крошечной капли самого вводного, основного смысла в учении Маркса, не преодолели идеологию, а лепили «идеологию-франкенштейн» из сочинений Маркса и всего остального, что знали, чему поверили на слово, и что домыслили.
Выводы
Высказыванию Маркса «я не марксист» есть свидетельства и мотив, есть история его теоретической работы, в которой он последовательно критиковал любые идеологии. А Энгельс продолжил уже после смерти Маркса последовательно разъяснять так и не понявшим метода Маркса ошибочность идеалистического метода. Но пока что — по сей день —разъяснения Маркса и Энгельса так и остаются неуслышанными и последовательно отрицаемыми идейными наследниками тех, кто прикрыли свои эклектические смешивания да фантастические измышления именем Маркса.
Высказыванию Маркса «я не марксист» нет никаких логически и диалектически стройных опровержений, заслуживающих внимания. И вероятность, что Маркс всё же такого не говорил, крайне и крайне мала. Но всё же ненулевая.
Но даже если на секунду допустить хотя бы 0,01% вероятность, что Маркс не произносил: «я не марксист», он на протяжении многих лет подразумевал это.
Он был учёный и применял научный метод, в то время как его «чрезмерно рьяные» последователи вновь и вновь прибегали к идеологии, которую он последовательно критиковал, они сделали из его учения догматическую сектантскую полу-религию.
И несогласие «марксистов» с тем, что их идеология не основана Марксом… не имеет значения для науки. Наука оперирует логикой и стремится к истине.
Просто наука не верит на слово.
Статья опубликована в группе «Фасалатар»
