Средиземноморское побережье Сирии © Александр Рыбин
Эта история случилась в ноябре прошлого года. Я и моя коллега из России заканчивали свой визит в Сирию. Мы попытались выехать из страны в Турцию – через пограничный переход Касаб, подконтрольный правительственным силам. Всего на тот момент (эта ситуация не изменилась до сих пор) правительство Башара Асада контролировало два погранперехода на границе с Турцией – второй в городе Камышлы, северо-восточный угол страны, область Хасеке. Добраться в Камышлы можно только самолетом из Дамаска. Между областями Дамаск и Хасеке территории, контролируемые «Исламским халифатом».
Ходили неясные слухи, что турки закрыли погранпереходы Касаб и Камышлы со своей стороны. Но точно узнать об этом в Дамаске нам не удалось. Сами сирийцы говорили, что это можно уточнить на месте. В городе Латакия мы обратились в местную «дарваза» (аналог миграционной службы). Те связались со своими пограничниками в Касаб. Ответ был такой: сирийцы выпустят без проблем, а вот впустят ли турки, неизвестно.
Мы приехали на погранпереход – окопы, баррикады, обгорелое здание перехода, нет ни электричества, ни централизованного водоснабжения – следы боев с исламистами весной 2014-го. Сирийцы любезны и улыбчивы. Пояснили, что нужно идти спросить турок, впустят ли они на свою территорию. «Мы выпустим без проблем», – пояснил офицер-пограничник. Двадцать метров нейтральной полосы нас сопровождал сирийский пограничник без оружия. С турецкой стороны шлагбаум закрыт. Турки, обслуживающие переход, сообщили, что у них приказ от их управления в Анкаре не впускать никого: ни сирийцев, ни турок, ни кого бы то ни было еще.
«Если хотите попасть в Турцию по земле, поезжайте через Баб-эль-Хава», – сказал один из них. Переход Баб-эль-Хава в области Идлиб контролируют различные антиправительственные группировки (он переходит из рук в руки) уже около трех лет подряд.
Сирийцы подсказали другой вариант проникновения в Турцию. Из Латакии в турецкий Мерсин дважды в неделю плавает корабль. Билет на корабль можно купить в любом туристическом агентстве Латакии. Но исключительно за доллары. Потому что рейсами занимается турецкая компания. Отдельная история, как разжиться долларами в Сирии. Это проблема. У нас не было достаточно наличных (банковские карты в стране не работают из-за санкций), и мы поступили, как и многие местные. Одолжили доллары у одного местного знакомого, договорившись, что вернем их через его друзей в Москве.
Пассажиры (все сирийцы) начали собираться перед входом в порт более чем за час до регистрации на рейс. Таможенно-пограничный терминал за железными воротами и вооруженной охраной. Наконец вышел человек и объявил, что пассажирам необходимо пройти досмотр перед входом внутрь: личный и багажа. Нас как иностранцев пропустили вперед и без длительной мороки с досмотром.
© Александр Рыбин
В терминале мы уплатили выездную пошлину – 1150 местных лир с человека, пограничник шлепнул штампы в паспорта, и мы пошли к кораблю. Корабль – речной советский катамаран-теплоход под молдавским флагом и с турецкой командой. Отплытие было назначено на 12:00, но его задержали на 4 часа. Сирийцы-беженцы проходили дотошный осмотр, проверку документов, опрос – видимо, пограничники боялись, что среди уплывающих просочатся антиправительственные элементы, экстремисты, террористы. Прошедшие проверку и прибывшие на корабль снова здоровались и обнимались с теми, кто смог пройти проверку раньше – это походило на встречу старых друзей, не видевшихся миллион лет. Несколько раз пассажирский салон осматривали пограничники – сверяли фамилии пассажиров со списками зарегистрированных на рейс. Турецкая команда вела себя безучастно: привыкли к подобным ситуациям. Несколько раз начинался и заканчивался дождь. 4 с лишним часа мы видели за окном один и тот же пейзаж: портовую мечеть в османском стиле, пришвартованные буксиры и сторожевые катера сирийского военно-морского флота. Под катамараном зеленая прозрачная вода: мелкие рыбешки выискивали корм среди водорослей, прилипших, приросших к причалу.
Наконец все собравшиеся пассажиры вываливаются на палубу на корме. Прошло 4 часа, как мы должны были выйти в море. Владелец катамарана уже ругается с начальством пограничников и таможенников, требует, чтобы его судно отпустили или оформляли документы на задержание. Пограничники, ссутулившиеся, улыбаются и оправдываются. Через десять минут команда убирает трап – отчаливаем. Все полторы сотни сирийцев-беженцев на палубе: фотографируют, снимают на видео удаляющийся портовый терминал, прощально машут пограничникам. Ссутулившиеся пограничники мрачны – ни одного прощального взмаха в ответ, руки заложены за спины или сложены на груди. Составленная из кубиков домов и рогатин портовых кранов Латакия удаляется. Радостные лица беженцев.
© Александр Рыбин
Мы с моей коллегой вспоминали очерк Бориса Щербакова о том, как спешили покинуть Владивосток части белогвардейцев в октябре 1922-го. Очерк назывался «Одиссеи без Итаки». Белогвардейцы и беженцы радовались, что смогли удрать вовремя из города, к которому подступала Красная Армия. Чем дальше уходила их флотилия от российских берегов, тем больше недоумения и досады – они плыли в никуда. Они потеряли родину. Унизительное подчинение правилам в корейских и китайских портах. Унизительные переговоры, чтобы им разрешили где-то задержаться, пополнить запасы воды и провианта. Скитания без видимого финала. Сирийцы на катамаране радовались, что им удалось вырваться, выдраться из воюющей четвертый год родной страны. Они расспрашивали нас: были ли мы в Турции, как там живут люди. Они представляли себе Турцию более комфортной для жизни, чем Сирия, – «землей обетованной».
© Александр Рыбин
Через 6 часов прибыли в пенящийся ночными огнями Мерсин. Когда сошли на сушу, неожиданно обнаружилось, что среди пассажиров есть женщины, замотанные в черные длиннополые одежды, а лица их закрыты, – пока грузились, ждали и плыли, ни одной не видели. «Замотанные» появились именно на турецком берегу.
Они вели себя наглее остальных – толкались, спешили затащить множество своих сумок на таможенный досмотр, перекрывая совершенно проход другим. Турки попросили меня и мою коллегу пройти впереди беженцев – как единственных несирийцев. Мы вышли из порта. Встречающих было не больше десятка. Беженцы разъезжались на такси по городу, в другие города.
Пока мы плыли, беженцы поясняли: самое главное для них, что они больше не будут жить в условиях бесконечной и вездесущей (ни один населенный пункт не застрахован от обстрела или атаки смертников) войны. Как там получится обосноваться в Турции (никто из беженцев не говорил тогда, что они поедут дальше, в Европу), они не беспокоились. Ведь там нет войны – это самое главное. Значит, как-то все устроится.
