Митинги в России конца 2011 и начала 2012 года дали основания воскликнуть «Началось!» Восклицать можно с разной интонацией и чувством, но повод, какой-никакой, для подобных восклицаний был. Развитие событий после 4 марта опять же давало повод для заключений типа: «Нет, ничего не началось…». Интонацию и сопровождающие вывод эмоции можно было, опять-таки, выбирать в зависимости от своих убеждений и жизненных обстоятельств. И, конечно, фальстарт очередной русской революции дал повод для вопроса: «А был ли мальчик?» А был ли вообще повод для недовольства-то, или версия внезапно пробудившегося и также внезапно задремавшего снова гражданского достоинства абсолютно верна? Ну, пробудилось гражданское достоинство в декабре, посмотрело вокруг: темно, холодно, мрачно, Чуров врет. Не то, чтобы власти врут впервые, но надоело, и время еще не перевели, что хотят, короче, то и делают. Оно (достоинство, то есть) возмутилось, выгнало граждан на улицу, в мороз, да под Новый год. Уж проснулось, так проснулось! Но в начале весны, когда с утра стало чуть-чуть светлее, достоинство успокоилось. И вполне удовлетворилось тем, что граждане проголосовали в марте за ту же власть, на которую обиделись в декабре. По крайней мере, не стали шибко возмущаться, когда власть решила, что проголосовали именно за нее.
Однако если признать, что объективная причина для недовольства, и не столько фальсификацией выборов, сколько социально-экономической и политической ситуацией в стране есть, то картина выглядит гораздо сложнее. Странно выглядит, непонятно.
Предположим все же, постулируем, как это принято у математиков, что причины есть, и недовольство есть. Недовольство не результатами выборов и способами подсчета голосов, а ценами на продукты, пенсиями и зарплатами, реформами образования и здравоохранения, состоянием ЖКХ и инфраструктуры городов, растущей агрессивностью и бесконтрольностью бюрократии и коррупцией. Вот такой хотя бы набор – чем не причины для недовольства? Мало кто будет спорить с этим перечнем, разве что добавит что-то свое, ну и приоритеты будут различаться для разных социальных групп и индивидов.
А массовых протестов опять нет.
Но так ли уж безупречна логика, выстраивающая почти прямую, линейную зависимость: недовольство – протест? Что если предположить, что социальное недовольство нашло форму, в которой оно отрицает само себя? То есть перестает быть недовольством общественными отношениями, политической ситуацией, действиями правительства, а становится некой массовой депрессией, принимающей порой весьма агрессивные формы?
В обществе растет напряженность. Но раздражение, возмущение, гнев не становятся социально-психологической базой для социальных преобразований, для избавления от того, что является первопричиной недовольства. Они концентрируются в обществе, становясь причиной для вспышек и эксцессов, но не для организации и действия.
Гнев требует выхода, ищет объект. Сделать таким объектом власть – это значит вернуться к советскому кухонному бунту или дорасти до организованного целенаправленного протеста. Первое как-то уже неловко, а второе – боязно. А тут современные технологии дают гражданам возможность интеллигентно и вполне безопасно сражаться за идеалы, не поднимаясь с любимого кресла за компьютерным столом или вовсе лежа на диване с ноутбуком.
Ах, как было бы хорошо, если бы люди тратили время и силы на то, чтобы выявить огрехи методики, противоречия в суждениях и ошибки в приведенных фактах. Высказывали аргументированные сомнения, возражения, приводили факты, не согласующиеся с концепцией автора выступления или статьи. Это было бы прекрасно: коллективное интеллектуальное действие, которое вполне могло подготовить почву для действия социального!
Но большинство сетевых обитателей принимают интернет за современный аналог позорного столба: раз человек туда попал, грех не бросить в него камнем или хотя бы огрызком.
Несогласие с точкой зрения принимает формы осуждения, причем безусловного, не только (и часто не столько) взглядов, идей или методологии, а самого выступающего или пишущего. Тот, кто может «сметь свое суждение иметь», не защищен даже элементарными правилами поведения, нормами вежливости. Какая вежливость, когда отечество в опасности, а всякие-разные позволяют себе «носить отложные воротнички и пришивать накладные карманы»! Сейчас мы им объясним, кем является человек, не понимающий элементарных вещей!
Но чем больше огрызков и камней полетит в приговоренного, тем меньше вероятность, что под огнем народного гнева окажется тот, кто распорядился врыть позорный столб и вынес приговор. Чем больше страстей кипит в интернете вокруг личности экспертов, тем меньше вероятность того, что причины недовольства, ситуация в стране, наши проблемы и трудности получат адекватную оценку, которая сможет стать основой для стратегии солидарных действий.
А ведь интернет объективно дает именно такую возможность, но…
«Здесь вам не равнина, здесь климат иной». В интернете пощады не жди. Тут нет людей, есть «ники». Значит, это уже как бы и не я. А главное, главное: я невидимка и для того, кому я режу правду матку. Есть, правда, люди, которые комментируют по существу и не переходят на личности. Но они, как правило, и не скрывают своего имени. И их, увы, меньшинство…
И здесь есть забавный гендерный аспект. Не то чтобы женщинам доставалось больше, чем мужчинам, нет. Для такого вывода, по крайней мере, у меня недостаточно данных. Но вот что точно бросается в глаза, так это то, что женщинам чаще делают замечания личного характера. Точнее, эти замечания разнообразней по содержанию, и они частенько имеют, как бы это сказать…пикантный оттенок.
Можно намекнуть на то, что лучше бы ты, матушка, пошла на кухню и занялась бы исконным женским делом. Ни под одним «мужским» текстом или выступлением мне не приходилось читать пожелания автору пойти, например, наколоть дрова или завалить медведя.
Можно завуалированно, а то и прямо написать про возможные сексуальные проблемы женщины-автора, отметить очевидную комментатору сексуальную неудовлетворенность и «женскую не востребованность» (Это я цитирую). Ни под одним «мужским» текстом или выступлением мне не приходилось читать соображений (по крайней мере, так отчетливо выраженных) о сексуальных кондициях эксперта. Да и о личной жизни авторов-мужчин интернет-воители высказываются значительно реже и не так определенно.
Можно обсуждать, ничего не стесняясь, возраст, внешний вид, одежду и даже украшения женщины, если она дерзнула что-то вякнуть или опубликовать в русском интернете. Мужчинам значительно чаще прощают грехи вроде не юного возраста, не модельной внешности и не слишком модного «прикида».
Дискриминация? Скорее, привычка. Женщины по инерции воспринимаются как существа слабые и для публичного пространства инородные. Вот и получают. К тому же это стереотип гендерной дифференциации оценок социального статуса: у мужчин оценивают карьеру и состояние. У женщин – внешность и ценность на «брачном рынке».
Я смешала два не сопоставимых по масштабу явления? Судьбу русской революции и ругань в интернете? Но народ-то один. Да, одни занимаются делом, другие ругаются в интернете, но постоянные проявления агрессии против личности, позволившей себе высказать «не те» идеи или высказать их «не так», агрессия без границ при условии полной безответственности – это показатель общественного нездоровья, которое неизбежно скажется и тогда, когда, наконец, по-настоящему «начнется»…
«Великое мы как-нибудь свершим, нам справиться бы только с мелочами».
И предпосылки революции, и немотивированная злоба, неадекватная агрессия в интернете, магазине, транспорте существуют в одном обществе. И именно такое общество целиком, а не частями втягивается в любые события и процессы, какими бы они ни были. Именно такое общество сталкивается сегодня с необходимостью серьезных социальных перемен. Других нас у нас нет. Так что если это смешалось, то это сделала не я…
Вот чего остро сегодня не хватает нашему обществу – это стыда. Того самого, который, по К. Марксу, есть гнев, обращенный вовнутрь. Революции начинаются со стыда, с потребности разобраться в себе, справиться с собственными слабостями и пороками, которая становится отчетливо осознаваемой общественной потребностью. В этом отношении наше общество даже не в начале пути, оно только думает о том, как начать сборы в дорогу. Часто в истории или переоценивали субъективный фактор в революции, когда говорили о роли ее вождей. Или недооценивали его, говоря только об объективных предпосылках. Да, противоречие производительных сил и производственных отношений – это база всех противоречий и, следовательно, революций. Но для необходимых социально-психологических условий революции нужна определенная концентрация и – что не менее важно – определенная направленность ненависти и отрицания. Вот именно в этом процессе конфигурирования недовольства, раздражения, обиды, отчаяния, чувства несправедливости и т.п. в единую, полноценную, гомогенную и направленную ненависть и есть диалектика объективного и субъективного в революции.
Недовольство и раздражение, существующие сегодня в российском обществе, не имеют пока политической природы. Наши гроздья гнева не просто еще не окрасились политически, они даже не созрели еще настолько, чтобы восприниматься как социальные и политические претензии, а не просто злость на судьбу. Ошибочно думать, что ненависть, даже имеющая объективные и праведные основания, сама найдет адекватные объекты и формы действий, чтобы справиться со своей собственной причиной.
В любом массовом народном движении, в любых революциях существовала сила, организующая и направляющая народный гнев, дающая ему языковые и интеллектуальные формы, лозунги и цели.
С ненавистью нужно работать как с особым социальным феноменом, работать через политическое и социальное просвещение, стимулируя процесс самоорганизации общества. Нужно работать над тем, чтобы массово осознавались причины социального неблагополучия, его истоки, силы, которым выгодно существующее положение, направления и формы борьбы с ними. Это – работа для серьезной политической организации.
Но индивидуальная ответственность сегодня намного выше, чем сто лет назад. Сегодня наш народ – это не невежественные, задавленные тяжелым трудом и жизнью люди. Все-таки наши трудности, невзгоды и беды – это не проблемы многодетной крестьянской семьи или семьи рабочего, потерявшего работу. Мы не боремся за кусок хлеба, мы не лишены хотя бы элементарной медицинской помощи, мы умеем читать, получать и оценивать информацию. А раз умеем и можем, то и должны это делать, не оправдываясь повседневными хлопотами и уж тем более не скрываясь за «никами», сражаясь в интернете с говорящими головами.
Каждый из нас должен работать со своей собственной индивидуальной ненавистью, ответственно подходя к выбору объекта. В конце концов, если отрицательные эмоции переполняют вас, и вы не можете сдержаться, накричите на начальника, выскажите ему все, что накипело. Остановите подвыпившего крепыша в торговом центре, позволяющего себе материться в общественном месте. Возможны три варианта развития событий. Первый: начальник или крепыш дадут вам «симметричный ответ»: начальник выгонит с работы или лишит премии, крепыш даст в глаз. Вы получите порцию адреналина и конкретную цель: найти работу, компенсировать потерю денег, залечить рану или дать сдачи. Все это, безусловно, избавит вас, хотя бы на время, от груза негативных эмоций и от депрессии. Вариант второй. Вы добьетесь справедливости, приструнив и начальника, и хулигана. Вариант третий: вы остановитесь перед кабинетом начальника, уже занеся ногу для разоблачительного удара в дверь. Вы аккуратно обойдете матерящегося амбала, продолжая свой путь в торговом центре. Внимание! Запомните и зафиксируйте состояние, в котором вы приняли решение ничего не предпринимать. Вы только что открыли механизм управления своими эмоциями! Пользуйтесь им, вызывая это состояние каждый раз, когда захотите накричать на подчиненного или облить грязью кого-нибудь в интернете.
Согласитесь, во всех трех случаях, в выигрыше останетесь и вы, и общество.
А если серьезно: опасно сегодня тешить себя надеждой на то, что общественное недовольство само по себе сформирует жизнеспособный и конструктивный социальный протест, способный стимулировать радикальные преобразования в обществе. Ничуть. Накапливающаяся сегодня в нашем обществе ненависть – только симптом неблагополучия, симптом социального и политического кризиса. Необходима сознательная социально-политическая сила, формирующая из этой ненависти энергию общественного движения. Но общественное не означает обезличенное, это означает своего рода обобществление и упорядочивание индивидуальной ненависти. Иначе она станет энергией не преобразований, а разрушения. Не лекарством для больного общества, а ядом, который его прикончит.
