Или еще раз о группе «Война»
История с арт-группой «Война», а в особенности присуждение ей премии «Инновация», вызвала настоящее бурление в кругах политобозревателей, общественных деятелей и прочей публики с активной гражданской позицией, не говоря уже об отечественной блогосфере. Мнения, высказываемые с разных сторон, тем не менее, весьма похожи: сторонники слагают оды «искусству высокого класса, принципом которого является ускользание от институций» (мнение доцента факультета искусств МГУ Андрея Ковалева), ну или в крайнем случае называют это смелым актом гражданского протеста; оппоненты возражают, что и искусством-то это по сути никаим не является, так – хулиганство… Захлестнули эти споры и левую среду. В первую очередь, это было обусловлено тем, что сами участники «Войны» позиционировали себя как левые художники, во всяком случае, некоторые из них. Да и сами акции, или как теперь принято говорить «работы» их, зачастую на грани фола, а по большей части за этой гранью, очень уж смахивают на некий социальный или политический протест, выраженный, к тому же, еще и в художественной форме.
В некоторых кругах столичных интеллектуалов со временем вообще стало как-то не принято негативно отзываться о «Войне». Вот, к примеру, что написал в своем блоге Кирилл Мартынов по поводу выраженной редактором журнала «Скепсис» Сергеем Соловьевым негативной оценки их творчества на канале Russia.ru: . Совершенно понятно, что столь язвительный комментарий Мартынова есть по сути обвинение Соловьева в некоем левацком обскурантизме и, вольном или не вольном, подыгрывании консервативным правящим кругам. Уравнивание с Грызловым здесь фактически ставит под вопрос не только прогрессивность взглядов Соловьева, но и вообще его оппозиционность по отношению к действующей власти в целом.
Соловьев, кстати говоря, высказал свое мнение не только в видеоролике канала Russia.ru, но и через статью на «Скеписие», которая также вызвала бурное обсуждение среди левых в отечественной интернет-среде и многими была воспринята как образцово-верное классовое понимание феномена арт-группы «Война». Не будем вдаваться в детали этой статьи, каждый может ознакомиться с ней лично и вынести свое собственное мнение. Я бы хотел привлечь внимание к одному лишь аспекту системы аргументации Соловьева: «арт-группа «Война» ничего общего не имеет с искусством». Спустя некоторое время на том же самом канале Russia.ru точно такую же точку зрения высказал Борис Кагарлицкий. Если первый проводил параллели с Петром I Зураба Церетели, то второй и вовсе с надписью на заборах (такое сравнение, кстати, в народе достаточно популярно). Соловьев с Кагарлицким, помимо этого, сходятся и в том, что не только искусством, но и левым протестом подобные акции также не являются, но это отдельный разговор. Я хотел бы здесь выразить некоторые мысли именно по поводу противопоставления деяний группы «Война» по линии искусство / не искусство. Между прочим, по результатам того выбора, который каждый делает для себя при ответе на этот вопрос, для одних он становится дикарем и невеждой, а для других, напротив, человеком адекватным и мыслящим (причем, так в любом случае будет вне зависимости от вашей конкретной позиции – «первые» и «вторые» будут меняться местами, но сами оценки при этом останутся неизменными), точно так же, как если затрагивать политический аспект, для одних вы непременно будете являться левым, а для других – левым каким-то неправильным, либо не левым вообще. Так, к примеру, Мартынов подвергает сомнению левизну Соловьева за то, что тот выступает против «Войны», а Кагарлицкий и Соловьев как-то прозрачно намекают, что, как раз поклонники ее ничего общего с истинными левыми ценностями не имеют. Как мне кажется, проблема здесь кроется не в том, что неверно понимаются меседжи группы «Война», а в том, что не совсем верно понимается само искусство как таковое.
Мне кажется весьма удивительным тот факт, что наши философы, оспаривающие корректность причисления творчества арт-группа «Война» к традициям искусства не приводят никаких аргументов, кроме как сравнения с какими-то общепризнанными шедеврами, типа скульптур Родена или полотен Ботичели, а после заявляют: ну и что, вы готовы отождествить вот это с фаллосом на мосту? Тем самым они воспринимают искусство как таковое сквозь призму традиций Ренесанса с их неповторимостью каждого предмета искусства, уникальностью, ярким гуманистическим месседжем, авторством и т.п. Да, действительно, искусство эпохи модерна было таким. Но это не значит, что мы должны отождествлять искусство модерна с искусством вообще, ибо часть не равняется целому. Того, кто считает, что искусством является что-то непременно величественное и монументальное, наполненное великим смыслом и выражающее богатство внутреннего мира автора, я призываю взглянуть, вот на такие примеры искусства: это (слева) в каком-то смысле европейское искусство, так как данное наскальное изображение было обнаружено в долине Валь Камоника, на территории Италии. А вот пример «отечетсвенного» искусства: карельские петроглифы (ниже справа). Если вы скажете какому-нибудь антропологу или историку первобытности, что это не является искусством, то он просто перестанет с вами дальше о чем-то говорить. И совершенно справедливо.
Искусство постмодерна также отличается от искусства модерна, более того, оно изначально сформировалось как попытка преодоления модерна. К примеру, такой жанр как акционизм, к которому и относят творения группы «Война», определяется как искусство действия, реализуемого непосредственно на глазах у зрителя. Художник здесь вовлечен в сюжет, на первое место выходит не сам по себе культурный артефакт, а контекст художественной акции. Именно поэтому фаллос на Литейном мосту принципиально отличается от подобного же рисунка на заборе и в лифте. Если мы отрицаем группу «Война» как искусство, мы фактически вынуждены отрицать весь постмодерн как таковой. Готовы ли мы к этому? Готовы ли мы признать, что развитие искусства должно остановиться на веки вечные в фазе модерна, а само искусство оцениваться исключительно ее мерками? По-моему, это все смахивает на идеи небезызвестной книги Фрэнсиса Фукуямы о якобы наступившем конце истории.
Более того, с точки зрения антропологической, действительно, нет никакой разницы между русскими передвижниками и детскими рисунками или графити на заборах, между Моцартом и группой Красная плесень, между Большим театром и кружком школьной самодеятельности – все это по сути искусство, ибо является отражением мира при помощи художественных образов. Вообще-то говоря, провести четкую грань между материальной сферой деятельности человека и духовной пытались уже давно, но выясняется, что это гораздо сложнее, чем многие могли бы вообразить. К примеру, традиционные африканские танцы под бой барабанов у костра исполнялись вовсе не потому, что людям хотелось потанцевать, а потому, что им хотелось кушать: без совершения подобных ритуальных действий хороший сбор урожая или удачная охота представлялись в принципе немыслимыми. С другой стороны, если современный театр имеет отделы продажи билетов, маркетинга, бухгалтерию и т.п. и при этом существует на самофинансировании – относится ли он к материальной сфере деятельности или же духовной? Еще более ярким здесь является пример цирка: искусство или шоу-бизнес? Сложно сказать, зачем наносились геометрические орнаменты на керамику эпохи античности, из эстетических соображений или просто, чтоб пометить ее как предмет своей семьи/деревни/племени? Или же с какой целью были нарисованы данные петроглифы на стенах пещеры в Карелии?
Тем не менее, можно говорить о неких доминирующих мотивах, по которым пусть даже условно, но все же мы делим деятельность человека на материальную и духовную стороны: то, что производилось с целью удовлетворения материальных потребностей – суть материальная сфера, то же, что производится с целью спровоцировать какие-либо эмоции – переходит в разряд духовной. Бывает, что в том или ином процессе сочетаются оба стремления. В этом случае стоит, наверное, выделять, какое из двух является доминирующим. Но рассуждая таким образом мы приходим к тому, что между материальной и духовной сферой нет принципиальной разницы, ибо это по сути две грани одного и того же явления – человеческой жизни (или жизни человеческого общества). И если так, то почему бы не относиться к продуктам духовной сферы точно так же, как к материальной?
Говоря, к примеру, об искусстве, мы не должны понимать под этим что-то непременно завораживающее и одухотворенное. Это, повторюсь, отражение мира при помощи художественных образов. А вот само отражение и сами образы имеют свое качество, имеют свою как бы целевую аудиторию, имеют свой контекст. К примеру, есть люди, которые любят рыбу, а есть те, которые терпеть ее не могут. Есть также группы людей, которые любят какую-нибудь нетрадиционную кухню, к примеру, лягушек или те же самые якобы японские суши. Либо же есть люди, которые просто умеют готовить, а есть профессионалы, которые умеют готовить лучше рядовой домохозяйки. При этом в обоих случаях это будет приготовлением пищи. Более того, материальная детяельность может вызывать по отношению к себе различные оценки окружающих. Можно печь хлеб либо пасти овец, а можно выращивать на заднем дворе мак и бодяжить кокс. И то и другое попадает под категорию материальной деятельности, но оценивается обществом будет совершенно по-разному.
Мне кажется, что точно так же мы должны рассуждать и об искусстве. Искусство может быть не только великим и прекрасным, но также, с точки зрения общества, гадким и отвратительным (естественно, между двумя этими полюсами будет целая шкала средних состояний). Искусство может быть народным, элитарным, классовым, маргинальным (субкультурным) и т.п. Говоря о том, что нечто (к примеру, изображение фаллоса на литейном мосту в городе Санкт-Петербурге) является искусством, мы вовсе не должны таким образом выводить данный продукт за границу каких-либо оценок, как моральных, так и правовых.
Говоря же о группе «Война», мы должны не спорить о том, искусство это или не искусство, а говорить о том, какое это искусство? И вот здесь, на мой взгляд, совершенно прав Соловьев, говоря фактически о том, что это искусство блогеров и хипстеров. Именно это и объясняет секрет того, почему награждение государственной премией группы «Война» за изображение пресловутого фаллоса вызывает такой шквал общественной критики. Дело не в том, что здесь нет художественной ценности, а в том, что по сути это искусство крайне маргинальное. И награждение маргинального искусства государственной премией не может не вызывать неприятия и отторжение обществом, ведь получается, что духовная жизнь основных масс населения, их культурные потребности нашу элиту интересуют в гораздо меньшей степени, чем культурные потребности меньшинства, тех самых «блогеров и хипстеров» больших городов. Именно их культурные потребности и представления о художественной ценности того или иного предмета искусства возводятся в образец! Естественно, в стране всегда была и до перехода к комунизму будет определенная культурная элита, духовные потребности которой существенно отличны от потребностей и вкусов народных масс и это вовсе не означает, что ей нужно подстраиваться под среднестатистического обывателя. Те произведения искусства, которые стали классикой, которые на века и даже тысячелетия пережили своих авторов, были по-своему революционными и опережали духовные представления базового члена общества своего времени. Но в данном случае, отнюдь не столько форма выражения, сколько общественные ценности под ней скрывающиеся вызывают резкое неприятие большинства россиян. И это, безусловно, важный симптом.
Однако, все же, имеем ли мы в данном случае дело с искусством, опережающим свое время, или же, напротив, отстающим? Ответ на этот вопрос зависит от того, какую общественную силу мы видим в роли потенциального субъекта новой социальной революции. Может ли это место занять те самые «хипстеры, блогеры плюс московский средний класс»? Соловьев называет эти общественные группы «паразитическими», однако в то же время Борис Кагарлицкий в своей книге «Восстание среднего класса», напротив, пророчил именно их выход на историческую арену в качестве нового пролетариата. Возможно, вся история с группой «Война» может стать очень важной лакмусовой бумажкой, необходимой для анализа социального развития нашего общества и его дальнейших перспектив. И в этом случае мы, безусловно, должны быть ей благодарны за эту провокацию.
