«За что я уважаю, вас, мусульман, так это за то, что у вас бабы завсегда свое место знают. Не то что у нас. Вот я – слуга своей жены, все деньги у нее. У вас – всё наоборот. Поэтому ваши единоверцы всю Россию фруктами снабжают».
Такой оригинальный взгляд на продовольственную проблему посчастливилось выслушать сотруднику культурного представительства Исламской Республики Иран, которое получило в свое распоряжение весьма обширный стенд на Московской международной книжной ярмарке. Автор афоризма о женщинах и фруктах, немолодой уже мужчина, между тем продолжал и продолжал свой монолог: «Я тут, кстати, книгу о бабах и несправедливости нашей жизни хочу написать. Вот для вас напишу. Какой адрес у вашего издательства?» «Не помню!» – грустно произнес гражданин из Ирана. «Жаль. А то я хочу, чтобы ее на разных языках издали. Вот в вашей стране, какой язык?» «У нас много языков», – с той же грустью Хайяма-поэта и точностью Хайяма-математика отвечал иранец. «Ну ладно, неважно. Тогда всего вам доброго, – произнес мужчина, под конец введя иранца в ступор новым открытием. – Вы – не мусульманин. А я – не христианин. Потому что мы оба в России живем».
22-ю Московскую международную книжную выставку-ярмарку (ММКВЯ), проходившую в Москве со 2 по 7 сентября 2009 года, многие люди, связанные с издательским делом в России, ждали как «момент истины».Предыдущая осенняя книжная ярмарка, ММКВЯ-2008, состоялась в самом начале экономического кризиса, когда и издательства, и читатели еще не успели ощутить его холодного дыхания. Весенняя ярмарка «Книги России-2009», прошла в марте – вскоре после очередного пика кризиса, когда все боялись и гадали, что будет дальше. Все должна была прояснить именно осенняя ярмарка. Пессимисты ждали увидеть осенью полупустые павильоны, где продают только остатки изданной в «тучные годы» литературы. Оптимисты – реализацию пожелания «Чем будет острее кризис, тем будет рассвет пышней». Международная книжная ярмарка, однако, дает повод задуматься о более широкой проблеме: что предлагают российскому читателю сегодня, а главное, какие идеи ему предлагают?
Даже при беглом взгляде на павильон (один, а не два, как в прошлые годы), где проходила выставка, стало понятно, что наиболее пострадавшими стоит признать именно университетские и научные издательства. Издательство «Наука», чье представительство на ярмарке в последние годы занимало довольно значительный сектор, на этот раз занимало лишь пару стендов (представлявших издания Сибирского отделения РАН). Причем в самом конце зала, отведенного для иностранных издательств, так что найти его было весьма непросто. Многие издательства научной литературы, раньше участвовавшие в осенних выставках, на эту не приехали вовсе. По слухам, многие из них предпочли сосредоточить усилия на ярмарке «Нон-фикшн», которая должна пройти в Москве в ноябре. Да и новой научной литературы в этом году оказалось в продаже значительно меньше – ее выпуск резко снизился из-за кризиса.
Впрочем, научная литература – удел все же меньшей части читающей публики, ученых и преподавателей. А что предлагается на этот раз более широкому читателю? Еще год назад в центре внимания издателей оказались офисные и работники и студенты, которые выбрали профессии, позволяющие этими работниками стать. Тот слой, который заметно пострадал, но все же не был сокрушен кризисом. Именно о них говорили российские чиновники и издатели, когда хотели «сделать чтение модным» Часто говорится, что дабы относиться к настоящей литературе, книга должна не развлекать, а производить смыслы. Этих самых смыслов будущим и действующим офисным работникам было предложено минимум четыре.
Первый – делай карьеру и наслаждайся ее плодами. При этом карьера часто (хотя и не всегда), понимается исключительно как возможность заработать деньги. Поэтому этому смыслу соответствует литература о том, «как сделать карьеру» («подсиди босса и будь счастлив»), «на кого ориентироваться, тратя деньги» («прямое включение с Рублевки») и «как не сойти с ума в офисе» («не стоит придумывать лютую казнь надоевшему боссу – лучше найди себе хобби»). Последнему был посвящен весьма обширный пласт психологической литературы. Однако кризис, совсем неожиданно, смыл значительную часть этой литературы. Ее количество по сравнению с докризисными временами упало в разы – что было заметно еще на весенней книжной ярмарке и еще ярче проявилось на нынешней. Причем в разы уменьшилось и предложение литературы психологической. Правда, говорят, что и у психологов в кризисные месяцы работы поубавилось. Когда ищешь работу – уже не до психологических проблем.
Второй смысл – религиозный. Нести свою проповедь в массы условного «среднего класса» давно предполагали, скажем, в Русской православной церкви. Недаром в свое время известный церковный публицист Андрей Кураев (недавно, кстати, «повышенный» до протодьякона), например, в интервью деловому журналу «Эксперт» пытался объяснить, что евангельское выражение «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай» стоит понимать весьма обтекаемо. Так что до мысли, что содержание «смысла офисного» можно соединить со «смыслом религиозным», оказалось недалеко. Впрочем, православные и околоправославные издательства оказались все же не так смелы, как Кураев. Книги, предлагаемые ими, как и прежде, ориентированы в основном не столько на миссионерство, сколько на традиционную паству. Точнее, на ее читающую часть – православную часть советской и новой гуманитарной интеллигенции.
Интересно, что еще с прошлых лет отмечается растущая активность издательств исламской литературы. По занимаемым на выставке площадям они приближаются к православным, а по размаху экспозиций даже обгоняют большинство из них. Самыми заметными на этой выставке оказались стенды издательства «Диля» и Совета муфтиев России. Здесь литература для самого разного читателя. Кому попроще: «не бойтесь ислама». Кому посложнее: «обращайтесь к исламу». Кому, еще уровнем выше – «понимайте ислам». Около стенда Совета муфтиев собираются самые разные люди. Судя по тому, какие книги и как они спрашивают, это и мусульмане, и не мусульмане. И представители научно-педагогического сообщества, и те самые менеджеры. Сотрудники стенда бесплатно предлагают всем посетителям взять календарь поста, который положено соблюдать в месяц Рамадан. Девушка восточной внешности рассматривает книги на стенде. «А вы соблюдаете пост?» – интересуется сотрудник стенда. «Нет», – отвечает девушка. «Надо соблюдать», – говорит сотрудник, впрочем, пытаясь предстать скорее не наставником, а врачом, который журит пациента за то, что тот забывает вовремя принимать лекарство. «За меня родители соблюдают!» – с хитроумием, достойным Шахерезады, находит ответ девушка.
Третий смысл – мистический. Как известно, от религиозного он отличается тем, что может предполагать и индивидуальные поиски этого самого смысла – вне религиозной организации. Часто предполагает не такие строгие правила, зато разнообразный выбор. От эзотерики на основе античных доктрин или каббалы – до творчества отдельных мистиков, соединивших все возможные учения. От замысловатых конструкций – до самых прямолинейных, вроде «о конце света знают только Бог и Серафим Морковкин». Возможно, поэтому такой смысл оказался столь популярен среди действующих и бывших менеджеров, а количества подобной литературы и так всегда немалое, выросло в разы. Видимо, она во многом заменила и психологическую, и «карьеристскую» литературу.
Наконец, четвертый смысл – политический. Как известно, офисные работники до сих пор оставались одним из наименее политизированных слоев общества. Возможно, потому что формировался из людей, которые были максимально ориентированы на индивидуальные (в контексте «я и моя семья») ценности. Однако, вопреки надеждам некоторых, экономический кризис не привел не только к «революции среднего класса», но даже к его ощутимый политизации. И все же запрос на политические идеи в этом слое явно появился. По крайней мере, чтобы ответить на вопрос «Кто виноват?».
Левой литературы на этой ярмарке крайне мало. Впрочем, и либеральная особым вниманием не пользуется. Ультраправая литература, несмотря на заявления организаторов выставки, все равно присутствовала. Но все большую популярность приобретает литература особого типа. Мужчине, который так хотел написать книгу «про несправедливость и баб», стоило бы обратиться в издательство, открывшее миру Александра Никонова. Автора книги «Конец феминизма. Чем женщина отличается от человека». На нынешней выставке Никонов презентовал одну из своих новых работ: «Опиум для народа. Религия как бизнес-проект». Судя по всему, взгляды Никонова близки скорее к минархистам – правым либертарианцам, выступающим за минимальную роль государства в экономике и весьма прохладно относящимся к моральным ограничениям. При этом у автора это сочетается с антиклерикализмом, а главное – с жесткой антиполиткорректностью. Достается всем: от женщин до представителей национальных меньшинств и неимущих слоев (у себя в ЖЖ Никонов пишет, например, что ждет, когда крестьяне «все окончательно попередохнут, освободив места для нормальных людей – горожан»). Соответственно, слово «социалист» для него является жестким ругательством. Это почти оппозиционный вариант «идеологии для офиса».
Но есть и более верноподданический вариант – книги Николая Старикова. Несмотря на то что публикуется он с 2006 года, и в этом году выпускает седьмую книгу, Стариков вполне можно назвать открытием этой выставки, настолько заметно он оказался там представлен. Книги этого автора стояли как на полках рядом с книгами из серии «Правильно сделай карьеру», так и на стендах, с которых звучали песни во славу «веры, царя и отечества».
К стенду с книгами Старикова подходит девушка и очень подробно расспрашивает об авторе и его творчестве. «Вы журналистка?» – подозрительно спрашивает продавец. «Нет, я из «Барклайс банка». Мое руководство интересуется его книгами».
Стариков – правый светский консерватор. Читающий лекции на Селигере перед представителями пропрезидентской молодежи, поддерживающий помощь отечественным олигархам против транснациональных корпораций и верящий, что США скоро распадутся. На Октябрьскую революцию он смотрит с осуждением (революционному движению и Гражданской войне посвящена специальная «красная серия» его книг), но при этом довольно оригинально. Ленин у него не «немецкий шпион», а британский агент влияния. Правда, «кинувший» британцев и за это ими убитый.
Между тем сколько не ориентируйся на офисных работников, а самой читающей публикой (судя по посетителям выставки), по-прежнему остается советская интеллигенция. Те самые «люди в потертых плащах», о которых в связи с книжными выставками с оттенком брезгливости отзывались гламурные СМИ еще до кризиса. Но вот что за читатели придут им на смену и что за «смысл» найдут для себя они? Ответ не дан до сих пор.
