В ночь на 21 августа 2009 года, когда мусульмане всего мира отмечают наступление священного месяца Рамадан, в Афганистане начался подсчет голосов на президентских выборах. Их окончательные итоги будут оглашены только в начале сентября – слишком длинный срок в глазах европейцев или россиян. Итоги афганских выборов могут оказаться и менее однозначными, чем это можно ожидать от страны, фактически находящейся под американским протекторатом. Но об одном важном итоге можно сказать уже сейчас, понаблюдав за предвыборной кампанией в Афганистане. За контроль над этой страной борется множество игроков – как мирового, так и регионального масштаба. Причем борьба часто идет не только между государствами, но и между разными группировками внутри их руководства. При этом никто не может заявить, что контролирует ситуацию полностью. Поэтому цель игроков сейчас – не столько установление контроля над страной, сколько сохранение статус-кво. Что работает только на руку действующему президенту страны Хамиду Карзаю.
Трое в лодке, не считая Карзая
На первый взгляд, в стране, власти которой контролируются из Вашингтона, выборы должны пройти не просто под знаком «управляемой демократии», но «демократии с ручным управлением».На деле это не совсем так. Достаточно вспомнить, каким был накал политической борьбы в сентябре 2005 года, когда избиралась нижняя палата афганского парламента – Волуси Джирга (буквально «Дом народа» или, в другом переводе, «Дом людей»). Конкурс составлял в среднем до 24 кандидатов на место. Да и сам избранный тогда парламент вряд ли можно назвать «карманным». Достаточно вспомнить, какие баталии разворачивались при выборах спикера или при утверждении членов кабинета министров.
Конечно, у президентских выборов своя специфика. Учитывая, что Афганистан – президентская республика, выборы имеют большее значение. А значит, и желание повлиять на их результаты со стороны сил извне оказалось большим. Тем не менее, и они были отмечены довольно острой политической борьбой. К финальной стадии борьбы за президентское кресло дошло более 30 кандидатов. Среди них эксперты всерьез рассматривали троих: действующего президента Хамида Карзая, бывшего министра иностранных дел в его правительстве Абдуллу Абдуллу, экс-министра финансов Ашрафа Гани Ахмадзая и бывшего министра планирования Рамазана Башардоста. Как видим, все четверо некогда были членами одной команды, отличавшиеся лояльностью к США и не так уж сильно расходящихся с Карзаем во взглядах. Политики 1990-х – от пытающихся добиться своих целей мирным путем Бурхануддина Раббани и Абдул-Рашида Дустума до ведущего вооруженную борьбу с кабульским режимом экс-премьера Гульбеддина Хекматияра – напрямую в выборах участия не принимали. При этом и сами ведущие кандидаты, хотя и стремились получить поддержку лидеров старой закалки, в то же время старались подчеркнуть свою независимость. Так, Абдулла Абдулла, получив поддержку такого заметного объединения, как Национальный фронт, поспешил подчеркнуть, что кандидатом Фронта себя не считает.
Основных участников борьбы за президентское кресло можно разделить на две группы. С одной стороны, это политики, длительное время проведшие в США (как Хамид Карзай или Ашраф Гани Ахмадзай), с другой – «аутентичные политики», в годы господства талибов находившиеся в Афганистане (как Абдулла Абдулла, работавший пресс-секретарем легендарного Ахмад Шаха Масуда, а затем – заместителем главы МИДа при президенте Раббани). Если первых можно в полной мере считать американскими ставленниками, то вторые – лишь попутчики США, ставшие таковыми потому, что американская сторона дважды оказывались единственной реальной силой, способной оказать им в поддержку в борьбе против врагов – сначала советских войск, а потом талибов. Судя по опросам общественного мнения, аутентичные политики пользуются среди оппозиции большей популярностью. Единственный оппозиционный кандидат с американским прошлым – Ашраф Гани Ахмадзай (сделавший карьеру в структурах Всемирного банка и ООН и защитивший диссертацию в Нью-Йорке) – наименее популярен.
Учитывая присутствие в стране военного контингента ISAF (Международных сил содействия безопасности), ядром которых являются подразделения армии США, а также влияние США на внутреннюю политику Афганистана, другие державы оказались ограничены в возможности влияния на официальную афганскую политику. Весной этого года в международной прессе упорно распространялись слухи, что сама администрация Белого дома до конца не определилась с кандидатом на пост президента. Многие эксперты называли кандидатуру бывшего посла США при ООН, американца афганского происхождения Залмая Халилзада, первого мусульманина, добившегося столь высоких постов в американской системе власти. Под патронажем Халилзада 15 марта 2009 года состоялась конференция в Дубае (столице Объединенных арабских эмиратов), куда были приглашены многие оппоненты Хамида Карзая и даже представители талибов. При этом Халилзад, рассказывая, что сам рекомендовал кандидатуру Хамида Карзая в 2001 году, когда решался вопрос о новом руководстве Афганистана, походя заметил, что «политтехнологи тоже иногда совершают ошибки», и, кроме того, резко критически отозвался о той структуре власти, которая сложилась в Афганистане.
На этом основании многие эксперты сделали вывод, что Халилзад сам хочет возглавить Афганистан на принципиально новых принципах – например, вернув во власть многих представителей «Талибана». Но Халилзад еще менее связан с Афганистаном, чем Карзай – а тенденции последнего времени показывают, что в афганской политике возрастает вес именно аутентичных политиков. К тому же у Карзая сложились ровные отношения с имеющим большое влияние в регионе Ираном. В то время как появление в президентском кресле Афганистана такой одиозной и откровенно связанной с США фигуры, как Халилзад, вряд ли бы было бы воспринято в Тегеране с одобрением. Нет никаких гарантий, что экс-представитель США при ООН получил бы большую поддержку внутри Афганистана, и очень велика вероятность, что ему было бы сложнее работать с целым рядом держав региона. Кроме того, Халилзад всегда был близок к республиканским администрациям США именно в годы их пребывания у власти, а сегодня Белый дом занимает представитель демократов.
Однако ставка на Хамида Карзая вовсе не означает, что США на президентских выборах работают только с ним. Так, в июне советник президента США по национальной безопасности Джеймс Джонс и посол Америки в Афганистане Карл Эйкенбери провели в Кабуле встречу с тремя оппозиционными кандидатами в президенты – Абдуллой Абдуллой, Ашраф Гани Ахмадзаем и Мирвайсом Ясини, вызвав недовольство афганского правительства. В данном случае США сами конструируют систему, в которой и власть, и системные оппозиционные силы действуют в заданных Вашингтоном рамках.
Язык до Кабула доведет
Однако США все же не единственное государство, влияющее на ситуацию в Афганистане. После Вашингтона самым заметным игроком афганской политики является Тегеран. Считается, что главный его союзник в Афганистане – Национальный фронт, созданный рядом бывших моджахедов, включая экс-президента Раббани, с которым у Тегерана были давние связи. Но несмотря на то, что организации, входящие в Национальный фронт, неплохо представлены в афганском парламенте, эта организация не смогла выставить собственного сильного кандидата на президентских выборах. Поэтому не менее активно, чем с Национальным фронтом, Иран работает с официальными афганскими властями. Выступая за скорейший вывод американских войск из Афганистана, Иран в то же время одним из первых признал переходную администрацию Хамида Карзая. Избегая открытого вмешательства в афганскую политику, Тегеран избрал более тонкую, но не менее перспективную тактику – постепенное укрепление своих экономических и культурных позиций в стране. Для этого в Иране действует специальный штаб по Афганистану. Тегеран активно работает с будущей управленческой элитой страны. США, естественно, не допускают, чтобы иранские инструкторы работали с афганскими военными, зато в Иране проходят подготовку будущие афганские таможенники и сотрудники подразделений по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
Иран активно инвестирует средства в инфраструктурные проекты в Афганистане, при его поддержке были построены шоссе Догарун – Герат и железнодорожная ветка Мешхед – Герат (хотя в данном случае имеют значение и давние связи Ирана именно с этой провинцией). Иран выделил средства на строительство ТЭЦ в Афганистане, центров механизации сельского хозяйства в Кабуле и Кандагаре. Тегеран активно поддерживает и культурные связи с Афганистаном: например, в 2006 году был открыт Культурно-образовательный центр в Герате. Разумеется, Иран поддерживает давние культурные связи с Афганистаном – ведь около трети населения страны составляют таджики, родственные персам, а один из государственных языков Афганистана, который по распространенности превосходит даже пушту – дари, ранее называвшийся «фарси йе-каболи» («персидский язык Кабула»).
Другая страна, которая может повысить свое влияние в Афганистане – это Турция. Именно там долгое время пребывал один из лидеров этнических узбеков страны, генерал Дустум, в мае этого года объявивший о поддержке Карзая, а 16 августа вернувшийся в Афганистан. Кстати, известно о давних связях Дустума с президентом Узбекистана Исламом Каримовым. Поэтому можно говорить пусть и не о влиянии Узбекистана на Афганистан, но о еще одном факторе, повышающем значение Ташкента в афганской политике США.
Очевидно, однако, что президентские выборы в Афганистане – только верхушка айсберга. В связи с этим нельзя не вспомнить дискуссии, которая развернулась в российской прессе в связи с ролью талибов в Афганистане. Некоторые эксперты даже считают, что талибы показали свое полное бессилие, не сумев сорвать президентские выборы в Афганистане. Правда, возникает вопрос: а зачем талибам в принципе использовать свои силы для «срыва» этих выборов? Да и что можно понимать под «срывом выборов»? Очевидно, что, даже сорвав голосование на значительной части территории Афганистана, талибы вряд ли смогли бы добиться отмены самих выборов. Учитывая согласие с кандидатурой Карзая основных держав, влияющих на афганскую политику, выборы были бы признаны ими даже в том случае, если бы прошли только в самом Кабуле. В свою очередь, определенные успехи талибов как раз налицо. Потери международных сил в Афганистане постоянно растут. Если в 2005 году, по официальным данным, было убито 131 солдат международной коалиции, то в 2008 году – уже 293, а за первые семь месяцев этого года – уже 252. Причем заметные потери в последнее время стали нести не только американские и британские части, но и подразделения бундесвера, ранее действовавшие в самых спокойных районах страны.
Рассекреченная перезагрузка, или Окно для Обамы
Пока эта борьба не заставляет США и их союзников свернуть операцию в Афганистане. Но то, что не результат для талибов, вполне можно назвать победой для некоторых внешних игроков. Например, Ирана и России. Даже официальные российские антизападники обычно подчеркивают, что международные силы в Афганистане фактически защищают там российские интересы. Тем не менее, если бы США и их союзникам удалось замирить Афганистан, это стало бы серьезным ударом по российским позициям в Средней Азии. У среднеазиатских республик появился бы свободный транспортный коридор для отправки грузов и прокладки трубопроводов через Афганистан и союзный американцам Пакистан к Индийскому океану. Афганистан стал бы еще одним и широко распахнутым окном США в Среднюю Азию.
Такое положение невыгодно и Ирану. Вспомним, что после прошедшей в этом году встречи министров иностранных дел Таджикистана, Ирана и Афганистана ряд таджикских изданий отметил, что важным стимулом для сближения с Тегераном для Душанбе является именно доступ к иранским морским портам. При этом таджикские публицисты отмечали, что путь через Афганистан был бы дешевле, но ввиду нестабильности в этой стране иранское направление оказывается более предпочтительным.
И если российские власти пока согласились помогать международному контингенту в Афганистане (пусть при этом и пытаясь защищать свое право на преимущественное влияние в Средней Азии как «тыловой базы» афганской операции), то Иран, судя по всему, не порвал связей и с вооруженным сопротивлением в этой стране. Работа Тегерана с его давним союзником Гульбеддином Хекматияром и его Исламской партией Афганистана, ведущей борьбу против сил ISAF – ни для кого не секрет. Многие считают, также, что Тегеран поддерживает и талибов, хотя это уже более спорный вопрос – ведь шиитский Иран и радикальные сунниты из «Талибана» традиционно были врагами.
Между тем администрация Белого дома заявляет, что войска, которые будут выводиться из Ирака, вернутся вовсе не в родные Техас или Иллинойс, а будут переброшены в Афганистан. Это показывает, что постсоветское пространство, окном в которое и является афганская территория, вновь становится для США такой же важной целью, как Ближний Восток. Учитывая, что России все труднее удерживать прежние позиции на постсоветском пространстве, время для очередной битвы за влияние в бывшем СССР США выбрали действительно удачное. А значит, «перезагрузка» отношений Москвы и Вашингтона может обернуться либо очередным охлаждением, либо очередным охлаждением после серии уступок со стороны России (которые, судя по договоренностям, заключенным в ходе визита Обамы в Москву, Кремль уже готов сделать).
Между тем участники борьбы за влияние в Афганистане, помня, что «Восток – дело тонкое», явно решили не форсировать события и взять на заметку мудрость одного из самых известных восточных мудрецов – Ходжи Насреддина. Как известно, среднеазиатский суфий обещал эмиру за 20 лет научить осла говорить. А пока пройдет 20 лет, «либо эмир, либо осел умрет». Легенда тем более актуальна, что в США сейчас у власти как раз «ослы» (это упрямое животное является символом Демпартии), ну а лидеры исламского сопротивления, часто принимающие титулы «эмиров», по-прежнему влиятельны в регионе. Проблема у современных политиков, правда, сложнее, чем у Насреддина. Ведь в нашем случае и «осел», и «эмир» отличаются редким долгожительством.
