Рабкор.ру продолжает дискуссию о насущных проблемах, стоящих перед современными левыми, и предлагает вниманию читателей статью Дмитрия Жвании с неожиданным взглядом на вопрос.
Творят ли массы историю? В той же степени, в которой каловые массы влияют на здоровье человека. Есть две вещи, которые заслуживают самого большего презрения, – глупость и ложь. Традиционный социализм (не говоря об анархизме, который давно стал синонимом дурости) отягощен обоими пороками. Если социалист утверждает, что массы творят историю, он либо врет, чтобы его не заподозрили в предательстве социалистической догмы, либо откровенно глупит, не понимая, насколько вредны его иллюзии для дела социальной революции.
«Массы» – само слово вызывает неприятные ассоциации. Но ладно если бы дело ограничивалось только ассоциациями – главное, что массы, выходя на первый план, губят возможности изменить этот поганый мир.
Возьмем ситуацию в Пикалёво, небольшом городе Ленинградской области, где градообразующий цементный завод был распилен олигархами, и в итоге производство встало, а жители города оказались без денег и работы. Леваки с надеждой смотрели на Пикалёво, ждали социального взрыва, подсчитывая число «моногородов» в России.И казалось, надежды начинают осуществляться: пикалевцы, доведенные до отчаяния, перекрыли федеральное шоссе, требуя заплатить им долги по зарплате и вновь запустить заводы. Образовалась огромная транспортная пробка – до Череповца (больше чем на 400 километров). И тогда в Пикалёво на вертолете прилетел лидер нации – Путин. Жители несчастного городка встречали его восторженно. Наконец-то приехал он, их любимец: небольшого роста, неброский, энергичный лысоватый мужчина. Во всем его облике читается надежность – то, что так ценят в мужчине русские женщины: пусть не красавец, не герой, главное, чтобы надежный, чтобы за его спиной, как за каменной стеной…
Пикалевцы, расточая восторги в адрес Путина, были уверены: сейчас он даст на орехи олигархам и областным чиновникам. И Путин не подвел, не подкачал, оправдал ожидания и надежды. Он же – надежный!
Перед камерами он разнес олигархов, особенно сильно досталось Дерипаске. Путин приказал заплатить долги по зарплате, запустить завод. Люди осчастливлены. Путин в очередной раз показал себя их защитником. Людям ведь лень узнать, что соглашение о перезапуске работы заводов было подписано накануне в Кремле и что это соглашение выгодно Дерипаске, которого перед телекамерами выставили мальчиком для битья. Пикалёвские массы успокоились, перестали бродить. И это нормально. Иначе массы себя и не ведут. Вначале буянят, а потом отдаются тому, кого полюбили. Так было всегда.
Революция пожирает своих детей – эта избитая «истина» совершенно не верна. Детей революции пожирает не их мать, а масса. И дело здесь не только и не столько в «классовых подвижках» в ходе развития революции, когда инициатива переходит от одной социальной группы к другой, как писал Троцкий. Дело в колебаниях настроения массы. Масса переживает революцию в режиме истерики. Она не мыслит, она чувствует, ощущает. Революция для массы – это материя, данная ей в ощущении, а не в понимании. Как охочей бабе нужны все новые и новые любовники, так и истерической массе постоянно нужны новые кумиры. Мирабо, Дантон, Робеспьер… Керенский, Троцкий, Сталин…. Каждый срывал свои овации.
Конечно, определенная логика в колебании настроения массы присутствовала. Социал-демократ Суханов вспоминает, что солдатская толпа, которая встречала в Петрограде Ленина, готова была разорвать его, когда он заговорил о необходимости мира без аннексий и контрибуций. Прошло всего несколько месяцев, армия потерпела жестокое поражение, Россия получила очередные сотни тысяч трупов, и та же толпа завыла: «Мира!»
Бедняга Троцкий испытал на себе все прелести народной любви. В октябре 1917 года он отказался от должности председателя Совнаркома: еврей, мол, в антисемитской стране не может быть главой государства, даже если это государство – рабочее. Прошло не больше года, и его, еврея, который до того, как стать Главковерхом и Наркомвоенмором, никогда не поднимал ничего тяжелее пера, русские солдаты в буквальном смысле носили на руках. Троцкий обладал колоссальным авторитетом в армии, его, человека, который из руин возродил армию и организовал ее победы, боготворили не только командиры, но и простые солдаты. Но вот закончилась война – и толпа, пусть она уже была не совсем той, что осенью 1917-го, стала Троцкого презирать: какой-то Лейба Бронштейн втягивает нас в авантюры, тоже нашелся мессия… Зато толпа возлюбила другого инородца – Сталина. Боготворила его, грузина, 20 с лишним лет. Надо ли напоминать, что значит быть грузином в России сегодня? Надо ли рассказывать, как сейчас относится к грузинам русская толпа?
Троцкий объяснял причины «советского Термидора» (бюрократического вырождения революции) задержкой международной революции. Мол, если бы в Германии победила пролетарская революция, то развитый немецкий рабочий класс помог бы российским братьям наладить демократическое плановое производство, поделился бы необходимым опытом. Но через 15 лет после поражения германской революции и расправы над спартаковцами развитый немецкий рабочий класс привел к власти Гитлера, и немецкая толпа испытывала оргазм, слушая кликушества ефрейтора с оторванным яйцом и клоунскими усами.
Кстати, тот же Троцкий в «Преданной революции» верно подмечает, что еще одна причина советского Термидора – изменение психологии «вчера еще революционных масс». А если бюрократическое вырождение стало следствием изменений в массовом сознании, то смешно пенять бюрократию за отрыв этой самой массы. Бюрократия и ее лидер – Сталин, наоборот, во всяком случае на первых порах, внимательно слушали бурление в брюхе массы.
Тот, кто занимается социалистической активистской практикой с конца 80-х, мог много раз убедиться в ветрености массы. В конце 80-х – начале 90-х агитировать против Ельцина и Собчака в России было небезопасно для здоровья: истеричные поклонницы столпов демократии готовы были за это выколоть глаза или что-нибудь оторвать. Через год-полтора, когда толпа вкусила прелести рынка, те же дамочки костерили Ельцина матом, а петербургского мэра называла не иначе как Собчарой. В середине 90-х в Петербурге царило «Яблоко», оно фактически стало партией власти, почти все депутаты Госдумы от Петербурга были «яблочниками». Сейчас эта партия не может провести на берегах Невы более-менее массовое мероприятие, а на выборах собирает ничтожные проценты. Конечно, выборы проходят нечестно. Но можно отрезать два-три, пусть пять процентов, но не 25 же! Настроение толпы изменилось. Теперь она в Петербурге совсем не «яблочная».
Примеров переменчивости толпы, глупости массы можно привести множество. Важно, зная, что масса – это всегда плохо, сделать правильный вывод, верный с точки зрения революционной стратегии. Можно, конечно, стать мизантропом, замкнуться в себе и тихо ненавидеть окружающих. В принципе, это решение, но оно имеет один большой недостаток – оно не революционное.
На первый взгляд, это может показаться странным, но тлетворное влияния массы на ход истории следует предотвращать путем создания массовых организаций: корпоративных и гражданских. Массовые организации – это совсем не то же самое, что организация массы. Любые попытки ввести массы в какие-то нормы и рамки заканчиваются диктатурой.
Настоящие массовые организация всегда, во все времена, объединяли наиболее активных, бесшабашных, смелых («безответственных») представителей того или иного социального слоя, будь то рабочие, крестьяне, солдаты, люди искусства. Скажем, боевой профсоюз никогда не будет представлять большинство представителей той или иной профессии. Об этом еще сто лет назад писали Жорж Сорель, Юбер Лагардель и другие революционные синдикалисты. Боевой профсоюз – это всегда малое меньшинство профессии.
Профсоюз на заводе Форда во Всеволожске – небольшой, организованных рабочих на заводе меньше, чем тех, кто плывет по течению. В Морском порту Санкт-Петербурга – та же картина: в актив профсоюза докеров входят только те, кто готов бороться, несмотря запугивания со стороны хозяев.
Умных всегда меньше, чем недоумков, а смелых всегда меньше, чем трусов. Но именно меньшинство способно радикально изменить ход истории. И главное, организованное меньшинство не даст бабьей истерии массы погубить проявления всего живого и авангардного.
