Гегелевско-марксовой формулой «тезис-антитезис-синтез» не пользуется только ленивый, причем саму эту триаду понимают довольно превратно. Антитезис противоположен тезису и снимается в синтезе — вот, собственно, и всё. Суть, однако, не в этом. Доведение тезиса до логического конца и порождает его противоположность. Антитезис и есть в то же время законченный, доведенный до завершения тезис, а синтез — завершенный и доведенный до логического конца антитезис.
Чем замечательны идеи Маркса? Не тем же, что он сообщил: у нас было бесклассовое общество, сейчас оно классовое, а в прекрасном завтра опять будет бесклассовое. Существование на заре человечества такого социума Маркса вообще мало интересовало: в Манифесте коммунистической партии (а окончательный его вариант принадлежит, видимо, целиком перу Маркса) читаем: «история всех до сих пор существовавших обществ была историей классов». Доисторические в манифесте даже не упоминаются.
Маркс заявил, что исторический процесс сам должен дать материал и предпосылки для создания нового, посткапиталистического общества. Во всём ли верен был его анализ, это уже другой вопрос. Естественно, он был человеком своего времени и исходил из тех данных, которые были тогда доступны. И всё же он шагнул дальше, чем кто-либо до него.
Социалисты до Маркса пытались, подобно щедринскому Угрюм-Бурчееву, организовать течение реки истории, хотели направить её бурный поток в указанное ими и весьма умозрительно представляемое русло. Маркс же увидел в историческом процессе не только материал, требующий организации, но и возможного союзника. Бессмысленно пытаться плыть против исторического потока, если можно дождаться, пока река сама вынесет нас на отмель. Бесполезно строить новое общество там, где для этого нет предпосылок, — из этого может получиться только царистский режим «на коммунистической подкладке», какой-то «новый извод древнекитайского или перуанического государства», как о том писал Георгий Плеханов (См. работу «Наши разногласия»). Подтверждение его мыслей мы неоднократно получали в прошлом столетии. Впрочем, излишняя верность букве марксова учения также сказалась: рецепты, которые казались рациональными в 1840-х, когда писался процитированный выше манифест, практически без изменений пытались применить столетием позже. Это не означает, что возникновение режимов на коммунистической и даже марксистской «подкладке» было случайностью — здесь действовала логика истории.
Итак, Маркс полагал, что именно в недрах уже существующей экономической системы должен зародиться её антипод, не только как противоположность, но и как максимальное осуществление и разрешение тех потенциалов и противоречий, которые изначально заложены в ее основе. Именно современное товарно-денежное хозяйство должно подготовить почву для чего-то нового. В том и заключалось противоречие между группами Виллиха и Шаппера, с одной стороны, и Маркса, с другой: последний говорил, что надо ждать, поскольку время для захвата власти пролетариатом не настало, а Виллих и Шаппер жаждали немедленного действия. Впрочем, едва ли и Маркс был готов ждать столетия. Он искренне надеялся, что «буржуазная революция в Германии станет лишь прологом пролетарской», т.е. началом построения нового — не капиталистического — будущего.
Может показаться, что дискуссии столь отдаленного прошлого к настоящему имеют весьма опосредованное отношение, а выяснение того, что такое «диалектика» столь же злободневно, как проблемы космического туризма. Однако это не так. На большей части ойкумены победительно шествует неолиберализм, в котором левые радикалы опознали еще одного врага, очередное зло мирового масштаба. Но бороться можно по-разному. Например, в XIX веке устраивать скорейшим образом социализм и революцию, пока крестьянская община не разложилась, или же сказать: ну что же, это разрушение, хотя все негативные его последствия и очевидны, все-таки необходимое условие построения нового общества.
Сейчас мы имеем дело с повторением дискуссий почти полуторавековой давности. Только теперь место того капитализма, разрушавшего прекрасную общину, которая должна была стать нашим надежным фундаментом для построения светлого будущего, занял неолиберализм — очередная непредвиденно живучая стадия развития капиталистического общества. В роли священной коровы на этот раз вместо общины выступают наследие социалистических режимов, кейнсианство или левые партии ХХ века. Но важно понять, что, как часто бывает в истории, зло — в данном случае неолиберализм — рано или поздно должно принести благо. Критиковать его можно и нужно, но при этом следует осознать, что неолиберальный проект ещё не завершен, что он сам должен исчерпать себя и создать (уже создаёт) почву для чего-то нового. Победить неолиберализм поможет не сильное государство, не общественные и государственные монополии, а он сам.
