В основе гуманитарных наук всегда лежали интерпретация и толкование, анализ и поиск неочевидных связей, скрытых смыслов, дешифровка и деконструкция. Адепты гуманитарного знания, как никто другой напоминают героев последней повести знаменитого «Хайнского цикла» американской писательницы-фантаста Урсулы ле Гуин — представителей культуры «толкователей», чьим главным мастерством и призванием было повествование и последующая интерпретация историй. Напомним, что в повести эта, казалось бы, безобидная культура, сконструированная не из установок, догматов или максим, а просто из слов и множеств их прочтений оказалась под жесточайшим запретом.
Александр Павлов. Постыдное удовольствие: Философские и социально-политические интерпретации массового кинематографа. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014
К сожалению, на фоне уже ставшего скандальным открытия Девятого московского книжного фестиваля в ЦДХ и бойкота этого мероприятия целым рядом участников подобные аналогии напрашиваются сами собой. Тем не менее, этот конфликт, имеющий прямое отношение не только к политике, но и к культуре, безусловно, сам по себе симптоматичен и пригоден для интерпретации. И именно в этом контексте представляется необходимым обратить внимание на прошедшую в рамках фестиваля презентацию книги Александра Павлова «Постыдное удовольствие: философские и социально-политические интерпретации массового кинематографа», которая как раз и посвящена искусству толкования.
Кандидат юридических наук, преподаватель философского факультета НИУ ВШЭ Александр Павлов уже известен читателям журналов «Логос» и «Искусство кино», пользователям порталов «Постнаука» и «Theory&Practice». Его статьи о культовом кинематографе, популярных мультфильмах и, например, таких персонажах, как зомби, и легли в основу «Постыдного удовольствия». Следуя за Фредериком Джеймисоном и Славоем Жижеком, Павлов утверждает, что философский и культурологический анализ адресованных массовому зрителю кинолент низкого жанра не только возможен, но и необходим. По мнению автора, именно серьезный подход к продуктам популярной культуры, на первый взгляд, примитивным и поверхностным, позволяет выявить реперные точки коллективного бессознательного, обнаружить имплицитно присутствующие и ретранслируемые идеологемы и политические мифы. Называя такой анализ «постыдным удовольствием», автор в известной степени лукавит, ведь и к использованию в качестве иллюстраций объектов массовой культуры, и к непосредственному рассмотрению подобного рода артефактов ученые и философы в последние годы прибегают все чаще, и безо всякого стыда.
Тем не менее, продолжать работу в этом направлении — расшифровывать сигналы, подаваемые обществу посредством популярной культуры, значимой хотя бы в силу своего широкого охвата и всепроникающего воздействия, — не просто интересно, но и необходимо. Читатель «Постыдного удовольствия», безусловно, приобретет просвещенное понимание того, чего мы боимся во время просмотра фильмов про дома с привидениями, какие политические взгляды усваиваем, пока смеемся над очередными сериями популярных мультсериалов, и какие механизмы заставляют нас одну картину предавать забвению, а другую — признавать культовой. Черный юмор, порношик, вампиры, маньяки и бойцовские клубы в этой книге не просто соседствуют, а напрямую связываются с политическими идеологиями и мировоззренческими концепциями, которые становятся частью коллективного бессознательного легко и непринужденно, не подвергаясь критике и глубокому осмыслению. Доверчивость массового зрителя в этом случае позволяет «ликам кинематографических монстров» безболезненно менять наши собственные лица и не оставлять ни одной границы, которая не могла бы быть подвергнута «ненавязчивой» трансгрессии. Причем речь в данном случае во многом идет не о намеренной манипуляции сознанием масс, а скорее о языке и способах коммуникации в предельно широком публичном пространстве, где принципиальное значение приобретает интерпретация нарратива.
Читателю «Введения в постыдное удовольствие» предлагается познакомиться с методологией Жижека и Джемисона для того, чтобы по-новому взглянуть на черные комедии, «сортирный» юмор, грайндхаус, вульгарный авторский кинематограф, фильмы Стенли Кубрика, Дэвида Кроненберга, Френсиса Форда Копполы, американский хоррор, «Южный парк», порнографию и многое — действительно многое! — другое. В то же время, приходится признать, что бесспорно примечательная, интересная и современная по своему основному посылу, книга Александра Павлова не так безупречна по своей форме. Являясь, по сути, сборником статей, посвященных отдельным феноменам масскульта, она не дает целостного представления об анализируемом предмете, но и не избегает повторов (примером могут служить главы о Славое Жижеке, которого читателю заново представляют несколько раз).
С одной стороны, это обусловлено объективными ограничениями — сама неоднородность и разноплановость массовой культуры препятствует ее комплексному анализу и исследованию. С другой стороны, автор изначально и не претендует на всеохватность; «Постыдное удовольствие» — это приглашение к размышлению и рассуждению, а не исчерпывающая антология, обзор или ретроспектива. В результате читателю предлагается лишь ряд кейсов, где критерием отбора, прежде всего, является собственный интерес исследователя, его авторская позиция, более того — вкус. Таким образом, и примеры кинолент-представителей того или иного направления в массовой культуре (будь то модерн/постмодерн, американское патриотическое кино или фильмы, созданные феминистками), и выбор кинематографических персонажей для анализа следует признать субъективным. Так, в главе «Лики монстров» большое внимание уделяется зомби и вампирам, тогда как оборотни или мумии обходятся стороной. И этот список, безусловно, можно продолжить.
Тем не менее, книга Александра Павлова выполняет ключевую как для науки, так и для культуры функцию эмансипации. Освобождая читателя от табу, снимая непрописанные, но оттого не менее значимые запреты, нивелируя чувство стыда и разрушая предрассудки относительно «дурного вкуса», она предлагает читателю погрузиться в освобожденное пространство множеств толкований, трактовок и смыслов, провозглашая единственный императив — мысли обо всем! Самостоятельный отказ от вдумчивого рассмотрения той или иной темы, явления или объекта — в лучшем случае ошибочен, в худшем — преступен (или наоборот), так как служит закрепощению разума и ограничивает сознание больше, чем любой институциональный запрет. «Постыдное удовольствие» — это книга, декларирующая свободу как толкований, так и самих толкователей от стереотипов, зависимостей, стыда, страхов.
