Участницы протестов © humanrightsturkey.org
Если вам удалось поучаствовать в протестах против застройки парка «Гези» либо в Стамбуле, либо в других турецких городах, то вы наверняка заметили присутствие там большого количества женщин. Почти половина из оккупировавших парк были женщины, что уже само по себе резко отличается от прошлых протестов, не говоря уже о том, что женщин практически не видно было среди бизнесменов частного сектора, в парламенте страны и в публичной сфере в целом. Что же такого особенного в протестах против застройки парка «Гези», что на них наблюдается столь большое количество женщин?
Женщины против насилия
На этот вопрос можно ответить, лишь взглянув на недавнюю историю женщин в Турции. В Турции бытует такой лозунг: «erkeklerin sevgisi her gün 3 kadın öldürüyor» — «Ежедневно любовь мужчин убивает трех женщин». Этот лозунг хорошо освещает проблему насилия над женщинами и в целом резюмирует ситуацию, сложившуюся на сегодняшний день. В период с 2004-го по 2011-й количество убийств женщин возросло на 1400%. В 2012-м были убиты 210 женщин; за первые восемь месяцев 2013-го — 122 убиты, 118 изнасилованы; 146 ранены; 117 подверглись сексуальным домогательствам со стороны мужчин. По данным министерства юстиции, в период с 2002 по 2008 были изнасилованы 61 469 женщин. В период с 2009 по 2011 — 29 980 женщин. Эти цифры демонстрируют нам, что в среднем в год насилию и/или сексуальным домогательствам подвергаются около 10 000 женщин. И это ведь только случаи, которые учитываются властями и о которых становится известно. А в реальности мы имеем бессчетное количество случаев изнасилований и/или сексуальных домогательств, которые из страха, из-за давления или по ряду других причин не попадают в официальную статистику.
Патриархальное господство
Помимо физического, психологического, социального и культурного насилия, которому женщины подвергаются ежедневно, они сталкиваются еще и с господством патриархальных норм в повседневной жизни — им указывают, что носить на улице и что делать в спальне. Примечательным в этом отношении является заявление премьер-министра Эрдогана, сделанное в декабре 2011-го: «Я как премьер-министр выступаю против кесарева сечения при рождении ребенка. Я считаю и аборт убийством. Вы не можете убивать ребенка ни в утробе матери, ни после его рождения — никакой разницы тут нет. Никому такого нельзя позволять».
И если бы премьер-министр просто лично придерживался таких взглядов, но всё ведь куда серьезнее. После того, как Эрдоган заявил «Никому нельзя такого позволять», он еще и добавил: «Я даже говорил на эту тему с министром, и мы готовим закон о запрете абортов, который собираемся провести [в парламенте]». Таким образом, премьер-министр предпринял шаги по законодательному утверждению своих взглядов на тело женщины. А если еще и учитывать тот факт, что такого рода заявлениям сопутствуют заявления о том, что в семье должно быть, по меньшей мере, трое детей, то вполне естественно, что женщины хотят протестовать.
Однако, хотя эти заявления сами по себе, вероятно, и являются достаточной причиной для того, чтобы женщины вышли на улицы, все же следует задаться вопросом: почему они участвуют (и даже находятся на передовой) именно в протесте против застройки парка «Гези»? Для ответа на этот вопрос давайте рассмотрим его с социо-психологической перспективы и используем модель социальной идентичности в коллективных действиях для понимания причин участия женщин в этих протестах.
С данной перспективы можно выделить три основных фактора, объясняющих участие индивидуума в коллективных действиях: 1) ощущение индивидуумом несправедливости по отношению к той группе, к которой он сам принадлежит; 2) степень отождествления себя с данной группой; 3) степень, с которой индивидуум верит в то, что его/ее действия принесут желаемый результат (ощущение эффективности). Далее мы рассмотрим каждый из этих факторов через призму протестов против застройки парка «Гези».
Ощущение женщинами несправедливости
Если в качестве примере здесь взять женщин, проживающих в Турции, то они вполне естественно сравнивают свое положение с положением мужчин вокруг. Таким образом они могут ощутить, что их собственное положение ниже положения мужчин. Важный момент в данном случае именно то, как они оценивают свое положение. Если женщина воспринимает свое положение как проявление несправедливости, причиной которой является общество, правительство, страна, то это может привести ее к участию в определенных коллективных действиях с целью решения данной проблемы. Вероятность того, что такая женщина примет участие в коллективных действиях ,намного выше, чем вероятность участия женщины, находящейся в таком же положении, но не воспринимающей его как проявление несправедливости.
Согласно теоретической модели, основанное на идентичности, ощущение несправедливости достаточно сильно влияет на желание индивидуума участвовать в коллективных действиях. Почему же тогда одни женщины, ощущающие несправедливость, участвуют в протестах, а другие — нет? И здесь уже особое значение имеет эмоциональное ощущение. Именно степень ощущения индивидом своей принадлежности к группе или идентичности играет особую роль в восприятии им конкретной ситуации. Если при сравнении с другой группой статус своей группы воспринимается как заниженный или несправедливый, то основанные на принадлежности к группе чувства гнева и негодования могут привести к мобилизации и коллективным действиям. Такого рода ощущения особенно полезны при формировании готовности к действию. Дискриминация, которую женщины ощущают на каждом шагу; вторжение в личную сферу, с которым женщинам приходится сталкиваться, когда без их согласия принимаются решения, касающиеся их тела; горе, которое испытывают женщины, когда очередная другая женщина подвергается насилию со стороны мужчин — все эти факторы играют свою роль и потому вполне ожидаемо, что женщины участвуют в протестах вокруг парка «Гези». Однако многие все же решают не участвовать, и ниже мы рассмотрим другой и не менее важный аспект участия в протестах.
Идентификация себя в качестве женщины
Согласно теории социальной идентичности, когда индивидуум присоединяется к некой группе, то на основе данной идентичности развивается позитивное восприятие самого себя. Например, болея за успешную футбольную команду, человек может поднять самооценку, что дает ему позитивные ощущения. Когда его футбольная команда играет хорошо, индивидуум может ощутить гордость за успех данной группы и получать некоторое удовлетворение. Однако индивидуум может ведь не только гордиться успехами своей группы, он может еще и сравнивать ее с другой группой и таким образом осознавать, что его группа имеет относительно более низкий статус. А это уже не дает того позитивного восприятия самого себя, которого можно было ожидать от позитивного сравнения. Что, в свою очередь, поднимает вопрос: зачем тогда вообще индивидууму сохранять связь с группой, если у нее низкий статус?
протестующие в парке Гези
И здесь важным моментом является фактор открытости данной группы. Что касается предыдущего примера, то группа футбольных фанатов полностью открыта. Человек может даже болеть за данную команду только сегодня или начать болеть за другую команду. Однако если речь заходит о расовых или гендерных группах, то здесь уже такой открытости не наблюдается. Даже если кто-либо посчитает себя не принадлежащим к данной расовой или гендерной группе, окружающие его все равно будут воспринимать таковым, что, естественно, будет воздействовать на данного человека. Такие индивидуумы могут уже рассматривать в качестве эффективного решения проблемы различные попытки повысить статус всей группы в целом, а не пытаться выйти из нее в индивидуальном порядке. В таких ситуациях коллективное действие уже может рассматриваться в качестве наиболее вероятного способа реализации социальных перемен.
В ответ на целый ряд проблем, с которыми сталкиваются турецкие женщины, многие из них активно добивались того, чтобы их голос был услышан еще до начала протестов вокруг парка «Гези». Однако их действия считались действиями лишь некоего особого сегмента населения, и в них участвовали преимущественно группы, считающиеся маргинализованными в обществе в целом. И потому на протестах вокруг парка «Гези» количество женщин было значительно больше, чем на любых протестах, связанных сугубо с борьбой за права женщин.
В данном контексте следует отметить важность пересекающихся категорий. Женщина обладает ведь не только «женской» идентичностью. Она может одновременно быть еще и матерью, курдкой, феминисткой, лесбиянкой, левой — и всё это идентичности тоже с «низким статусом». Что так отличает протесты вокруг парка «Гези» от предыдущих акций коллективного действия, так это их способность свести воедино все эти пересекающиеся категории и идентичности. Именно потому, что протесты в парке «Гези» представляли не только «женщин» как категорию, но и курдских женщин, женщин-лесбиянок, женщин-феминисток, женщин-левых — количество принимающих участие в этих протестах женщин было настолько велико.
Ощущение эффективности действий
Социальные идентичности определяются также социальными связями. Женщина, например, может быть одновременно женой, матерью и сестрой. Такого рода идентичности проявляют социальные, но не обязательно политические позиции. Тем не менее, процесс политизации может способствовать и политизации идентичности. Например, мы могли наблюдать, как «цепь матерей», соединившая матерей полицейских и протестующих 13 июня, неожиданно стала политическим объектом, который тоже следует принимать во внимание.
Индивидуум, обладающий политизированной идентичностью, с большей вероятностью будет участвовать в коллективных действиях, поскольку он будет с большей силой верить в то, что таким образом обретет права, за которые ведется борьба в ходе таких акций. К тому же, ощущение эффективности действий в ходе протестов вокруг парка «Гези» возросло еще и благодаря самой численности протестующих и политизации идентичностей, происходившей в ходе самих протестов. Иными словами, индивидуумы, политизировавшиеся ранее и только что политизировавшиеся, с большей вероятностью могли предположить, что их совместные действия принесут больший эффект.
Права женщин, права рабочих, наблюдающийся последние годы рост числа политических арестов, препятствия празднованию Первого Мая и, конечно, проекты городского развития, принимаемые без согласия жителей (в частности, попытка уничтожения парка «Гези») — все эти факторы, накладываясь друг на друга, и привели в итоге к социальному взрыву, непосредственным поводом для которого послужило то, как обошлись с протестующими против застройки парка в самом начале протестов. Все эти факторы (и не только эти) и привели к той поворотной точке, когда чаше терпения жителей Стамбула переполнилась, и они вышли на улицы (и в парки) города, чтобы выразить свое недовольство.
Находясь в численно большей группе протестующих, у женщин возникло ощущение, которое можно охарактеризовать «на этот раз мы победим», что сыграло важную роль в увеличении присутствия женщин на протестах. В сравнении с предыдущими протестами, количество участников протестов вокруг парка «Гези» было значительно выше (как и уровень поддержки широкой общественности). К тому же само количество пересекающихся категорий и разных факторов, выводящих людей на протесты, было тоже значительно выше. Прямо или косвенно, но все участники протестов поддерживали мотивы друг друга, а, следовательно, и вопрос о правах женщин. Само изменение идентичности с «протестующие женщины-феминистки» на «протестующие против застройки парка Гези» увеличило количество участниц, дало им ощущение эффективности протестов и уверенность в том, что голос женщин будет услышан благодаря новой площадке протестов.
Протесты вокруг парка «Гези» были замечательной возможностью для тех, кто выступал за права женщин.
Эти протесты дали новую площадку активисткам и позволили значительной части населения услышать их и понять причины их протеста. Однако вместе с этим произошла и некоторая эволюция социальных идентичностей женщин, поскольку они стали политизироваться. В этом отношении протесты вокруг парка «Гези» послужили не только средством для выражения протеста женщин, но и стали своеобразной вехой в процессе политизации их социальных идентичностей.
