Назначение В.Ф. Дименко на пост директора музея М.А. Булгакова «Нехорошая квартира» вызвало негативную реакцию в интернете и прессе, в «Новой газете» появилась статья Марины Токаревой, не просто обвинившей нового директора в непрофессионализме, а увидевшей в его назначении едва ли не заговор. На вопросы Рабкор.ру о новом директоре и судьбах музея отвечает Александра Селиванова – художник, куратор выставочных проектов музея Булгакова с 1998 года, руководитель клуба «Новая Москва» и проекта «Пятое измерение «нехорошей квартиры» (проект-победитель конкурса «Меняющийся музей в меняющемся мире»), кандидат архитектуры, член Творческого союза художников России, член Ассоциации менеджеров культуры и DOCOMOMO International.
Чего на самом деле стоит ожидать от нового директора «Нехорошей квартиры» и как к назначению отнеслись работники музея? Чем, по-вашему, была вызвана столь негативная реакция в интернете?
То, что произошло в музее М.А. Булгакова в мае этого года — с одной стороны, оказалось полной неожиданностью, с другой — было вполне естественным и, более того, для всех участников событий ожидаемым решением. С директором музея Управление культуры ЦАО г. Москвы не продлило контракт, ежегодно пролонгировавшийся прежде. Директор о готовившемся решении был предупрежден за год, и заранее выбрал преемника. Это — кандидат филологических наук, булгаковед, но человек, проработавший в музее всего 2 месяца, а затем ушедший в декрет.Понятно, что эту кандидатуру, без стажа, без опыта административной работы и видения дальнейшего развития музея, Управление культуры не могло на этом этапе поддержать. К сожалению, контракт директора истекал 15 мая — это день рождения Булгакова, наш главный в году праздник, и, более того, это было еще и пятилетие музея. Конечно, совпадение очень неудачное. Плюс никто не знал, кто будет назначен новым директором… Все эти факторы и стали причиной «взрыва». В «громкости» его сыграло свою роль и то, что прежние 5 лет должность директора занимала сестра известного булгаковеда и общественного деятеля М.О. Чудаковой, математик по образованию И.О. Мишина.
Но почему все это произошло, я имею в виду смену руководства музея?
У Управления культуры округа, и у Департамента культуры Москвы были, к сожалению, серьезные претензии в связи с фондами и состоянием коллекции. Вообще хранение и пополнение музейной коллекции — важная и, наверное, самая ответственная, хотя и не самая популярная и понятная публике часть музейной деятельности. Это такая «внутренняя жизнь» музея, которая видна только специалистам и проверяющим органам. И вот с этим у нас, мягко говоря, все обстояло не гладко.
В чём, собственно, это выражается?
За пять лет существования музея коллекция мемориальных предметов Булгакова и его родных, документов, реликвий, предметов быта конца XIX — начала XX века, вообще всего, что хранится в стенах «нехорошей квартиры» не была описана и оформлена. Никак. Хотя по всем музейным нормативам на обработку новых поступлений полагается 2 недели. То, что поступало в фонды нашего музея позже, включая машинописи с булгаковскими правками от руки, знаменитый секретер Булгакова, за которым он писал свой последний роман, и прочее и прочее, по сути, тоже не было «принято» по музейным нормам. У большей части поступавших в эти годы вещей не зафиксировано было от кого и когда они переданы, так что сейчас приходится проводить «расследования» их происхождения. Так что можно сказать, что все эти вещи просто находились в музее, но никакой ответственности музей за них не нес. И никакие объяснения, связанные с недостатком финансирования музея, мизерными зарплатами хранителя (хотя они вовсе не таковы) и прочими обстоятельствами здесь, увы, не могли стать оправданием.
То есть музею требовалось срочная реорганизация?
В общем, в итоге на место И.О. Мишиной до октября была назначена В.Ф. Дименко, бывший заместитель директора, глава Благотворительного фонда М.Булгакова. И стартовал конкурс на концепцию развития музея. В нем приняли участие девять команд, во второй тур прошли четверо, окончательное решение жюри будет принято в начале октября.
Вот это действительно очень важное событие для нас! Целостной концепции, охватывающей все сферы деятельности музея (хранение, исследование, характер взаимодействия с целевыми аудиториями, принципы научной, просветительской и популяризаторской работы, экспозиционное решение) у нас до сих пор не было.
Когда московский Департамент культуры начал проводить новую политику, были инициированы новые проекты, стали происходить изменения и в библиотеках, и городских досуговых пространствах, парках, и в театрах, и в музеях — причем, мне кажется, что они очень и очень плодотворные — естественно, у многих людей это вызвало страх или агрессию. Потому что любые реформы кажутся разрушительными. В нашем же случае никто толком не разбирался, не вникал в ситуацию — зачем, почему и кто виноват, просто начались немного бездумные перепосты. Кроме того, идет же конкурс, и черный пиар даже здесь, в области культуры, оказался вполне применим. Ангажированную и безобразную по тону статью Марины Токаревой в «Новой газете», которую еще и подвели недобросовестные информаторы, предоставившие ложные сведения о новом директоре музея, оставим на совести автора. Музей официальный ответ на эту статью опубликовал на сайте.
Можете рассказать подробнее об интернет-активности?
Волна, поднятая в сети, вполне прогнозируема, хотя, к сожалению, и наносит репутационный урон музею и его сотрудникам. Впрочем, это же «Нехорошая квартира», и иной «рекламы», кроме непрекращающихся скандалов, я за 14 лет работы здесь не видела. Очевидно, это завещание Булгакова.
Перейдем от скандалов к тому, что в музее сейчас происходит. Этим летом сразу несколько проектов: цикл семинаров «Не читайте до обеда советских газет», детский проект «Невероятные приключения с М.Булгаковым» и даже открытие экспозиции на борту теплохода «Михаил Булгаков». Вы можете рассказать что-нибудь о создании этих проектов, о том, как они задумывались? Семинары о прессе как-то связанны с выставкой, посвященной девяностолетию газеты «Накануне»? Возможно, готовятся какие-то ещё проекты?
Да, с объявлением конкурса и кадровыми изменениями в музее возникло сразу несколько проектов, наверное, потому что раньше этап согласования слишком затягивался, на такой долгий срок, что пропадало всякое желание что-то предлагать и реализовывать. Абсолютно всем сотрудникам (ведь у нас даже «просто» смотрителей нет, все сотрудники — «мультиинструменталисты») была предоставлена возможность придумывать и реализовывать различные проекты. Это и лекции Елены Алехиной об основах музейного хранения для специалистов (как понятно уже, очень актуальные для нас), и цикл очень увлекательных семинаров Ивана Назарова о публикациях в советских газетах начала 1920-х, параллельные нашей новой экспозиции о сотрудничестве Булгакова с берлинской газетой «Накануне», и кинопоказы практически неизвестных широкой публике довоенных фильмов, плюс впервые в музее появился проект-квест для детей. С теплоходом «Михаил Булгаков» получилась забавная история — мы сделали небольшую экспозицию на борту, все лето там постоянно проходили лекции наших сотрудников и постановки наших давних партнеров — театра «КомедиантЪ»; такие виртуальные экскурсии по музею. Плюс еще наш аудио-проект «Архивный звук» транслируется из радиорубки. Коллеги шутят, что теперь можно открывать филиал в воздухе, где-нибудь на борту самолета или космической станции. На осень мы готовим уже новые проекты — и для поклонников писателя, и для тех, кто, быть может, его еще не читал. Но пока что это секрет.
Помимо проектов, направленных на привлечение, в музее ведется и научная работа, что вы можете о ней рассказать?
Ну, строго говоря, научная работа в музее очень плотно связана с популяризаторской деятельностью и с привлечением новой (или сохранением прежней) аудитории, то есть направлена «вовне», а не замкнута внутри. До недавнего времени наша научная деятельность была больше сконцентрирована на только нескольких именах исследователей, поэтому фамилии участников конференций, лекторов и авторов музейных публикаций как-то больше повторялись. Сейчас мы пытаемся расширить круг специалистов, вовлеченных в научные проекты музея: и за счет молодых исследователей, и через привлечение состоявшихся известных авторов. Вот в июне к нам в музей впервые пришли и Г.Файман, и Б. Соколов, и А. Варламов, чему мы очень рады. Будем приглашать и зарубежных исследователей Булгакова — ведь взгляд со стороны очень интересен! Кроме того, нас занимает весь круг Булгакова, его коллеги, современники и последователи, те, на кого он оказал влияние впоследствии, и междисциплинарные исследования, связанные с его эпохой, и легенды и истории дома по Большой Садовой, да и всей булгаковской Москвы. В какой-то степени к последним темам обращены наши ежемесячные культурологические семинары «Новая Москва». И, кстати, вот как раз к нам в очередной раз приехал потомок Анны Горячевой, той самой, что стала прототипом Аннушки-Чумы, удалось собрать еще ценную информацию для нашего «музея в музее» об истории дома Пигит и его жильцах. Плюс, конечно, фондовая работа — теперь у нас очень профессиональный и активный главный хранитель, которая динамично и успешно занимается пополнением коллекции, восстановлением разорванных ранее контактов с потомками булгаковского круга…
Каким вам видится будущее музея, за последнее время он сильно изменился, какое вы сами принимали в этом участие?
Сейчас весь музей очень нацелен на перемены. Во второй тур конкурса прошла наша заявка, и нашу команду поддерживает большинство сотрудников музея, помогают и морально, и интеллектуально. В команде есть и музейные эксперты, и филолог, и художник, и менеджер культуры. Кроме того, у нас очень авторитетный научный консультант, известный литературовед и писатель.
Каким мы видим музей Булгакова? В первую очередь, мы считаем, что музей — это не только место для хранения и экспонирования мемориальных предметов, а место для коммуникации, открытий, получения опыта, знаний и впечатлений. Особенно это относится к нашему музею — ожидания публики здесь всегда были исключительными. Люди всегда приходили не ради экспозиции, а ради самого пространства «Нехорошей квартиры», для получения особенного опыта «пребывания в том самом месте». С другой стороны — это и единственный полноценный (имеющий коллекцию мемориальных предметов и исторически связанный с жизнью писателя) музей Булгакова в России. Так что это не может быть только музей «литературных персонажей». Это пространство для знакомства с его биографией, творческой лабораторией, его средой. Вот в этой «вилке» мы и пытались найти какой-то путь для развития музея.
Особая роль нашего музея — стать «фокусной точкой» для всей булгаковской Москвы, расширяться и выплескиваться за пределы собственно «Нехорошей квартиры», изменить масштаб — может быть, даже и не только в пределах нашего города. Тут есть разные решения — и дизайнерские, и событийные. Мы как раз сейчас продумываем эту стратегию.
Кроме этого, нам кажется принципиально важным вернуть этому месту дух открытой дискуссионной площадки, посвященной писателю и его эпохе. И это принципиально новая позиция музея. Ведь хотя научные сотрудники и могут выступать в качестве экспертов, разделять или не разделять ту или иную позицию, музей не может блокировать или не замечать все научное сообщество, связанное с наследием Булгакова. Музей — открытое место для дискуссий, для взаимодействия, полилога. Кроме того, крайне важным представляется нам и возможность взаимодействия с нашими посетителями, важно создавать условия, в которых они могли бы влиять на жизнь музея. Многолетний опыт «нехорошей лестницы» говорит о том, что поклонники Булгакова хотят общения, хотят внести что-то свое в «Нехорошую квартиру» и это нельзя игнорировать. Потому что это — уникальная особенность именно нашего музея, это нужно поддерживать и поощрять. Это отразится и на программах, мероприятиях, и в экспозиции. Как именно — мы пишем в нашей рамочной концепции для конкурса.
