DOHA, QATAR -DECEMBER 18: Qatari armed forces take part in a military parade during the National Day celebrations in Doha on December 18, 2014.
5 июня Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Бахрейн и Египет заявили о приостановлении дипломатических отношений с Катаром. Это решение прокатилось шоковой волной через весь Ближний Восток.
Последующая блокада привела к практически полному прекращению сухопутной и морской торговли в Персидском заливе с Катаром в расчете на то, что крошечное государство вскоре столкнется с нехваткой продовольствия. Крупные авиаперевозчики, включая Emirates, Gulf Air, Flydubai и Etihad Airways, отменили рейсы, а граждане Катара, проживающие в странах – участниках бойкота, должны были в течение двух недель вернуться домой. Даже иммигранты с разрешениями на проживание в Катаре могли быть высланы. Помимо этого, ОАЭ объявили любое выражение сочувствия Катару – в том числе и в Twitter – вне закона, правонарушителям грозило тюремное заключение на срок вплоть до 15 лет.
Правительства, поддерживающие тесные отношения с Саудовской Аравией и ОАЭ, включая Палату представителей Ливии в Тобруке (одна из воюющих правительственных фракций страны), поддерживаемое Саудовской Аравией правительство Абеду Раббо Мансуру Хади в Йемене, Коморские острова, Мавританию и Мальдивы, также присоединились к блокаде.
«Плохая пресса»: финансирование исламистов и группировок, связанных с Ираном
Акция против Катара имела место после нескольких месяцев «плохой прессы» в СМИ США и стран Персидского залива, где государственные деятели неоднократно заявляли о том, что Катар оказывает финансовую поддержку террористам и группировкам, связанных с Ираном.
Важную роль в этой кампании сыграл посол ОАЭ в США Юсеф аль-Отайба. С начала волнений в странах арабского мира в 2010 г. он высказывал опасения, что эти народные восстания угрожают установленному порядку в регионе и утверждал, что Катар поддерживает движения, а также отдельных лиц, враждебных как Саудовской Аравии, так и ОАЭ.
Бывшие американские правительственные чиновники и аналитические центры, в частности неоконсервативный, проамериканский (произраильский) «Фонд защиты демократий» (FDD), видный сторонник вторжения в Ирак в 2003 г., включились в эту «антикатарскую» кампанию. 23 мая FDD провел громкое обсуждение отношений стран Персидского залива с «Братьями-мусульманами» и того, какой должна быть позиция администрации Трампа на этот счет. Так, бывший министр обороны США Роберт Гейтс призвал американское правительство переместить свою крупную авиабазу в Катаре.
Согласно данным, опубликованным вскоре после конференции, аль-Отайба предположительно поддержал Гейтса. Эта утечка способствовала введению блокады, а также раскрыла «удобные» отношения посла с Гейтсом, FDD и другими приближенными к администрации Трампа.
И ОАЭ, и Саудовская Аравия также заявили, что Катар пытался укрепить связи с Ираном в последние несколько месяцев.
Одним из доказательств этого является тот факт, что Катар недавно заплатил Ирану 700 млн долларов, чтобы обеспечить освобождение 26 венценосных особ Катара, которые были похищены в Ираке в 2015 г. и потом находились в плену в течение полутора лет. Эта история, по которой сделка предположительно включала еще и отдельную выплату в размере до 300 млн долларов группировкам, находящимся под контролем «Аль-Каиды» (запрещена в России) в Сирии, была опровергнута премьер-министром Ирака Хайдером аль-Абади, который 11 июня заявил о том, что деньги остаются в центральном банке страны.
Со своей стороны, Саудовская Аравия осудила заявление, приписываемое катарскому эмиру Тамиму бин Хамаду аль-Тани, распространенное государственным информационным агентством Катара. Тот якобы похвалил Иран и подверг критике государства Персидского залива, которые считают «Братьев-мусульман» террористической организацией. Катар объяснил это тем, что сайт был взломан (данную позицию впоследствии поддержало ФБР) и эмир не делал таких заявлений.
На фоне всех этих претензий и ответов на них некоторые наблюдатели утверждают, что визит Дональда Трампа в Саудовскую Аравию 20 мая стал ключевым моментом в кампании против Катара. По их мнению, Трамп дал Саудовской Аравии и ОАЭ зеленый свет. Действительно, один из его характерных красноречивых твитов, похоже, подтверждает это – в нем президент хвастался, что блокада «вышла» из его встреч в Эр-Рияде.
Однако далеко не все в Вашингтоне поддерживают Саудовскую Аравию и ОАЭ. Другие государственные деятели, особенно Рекс Тиллерсон, призывают к ослаблению блокады и мирному разрешению конфликта. Министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон также призвал к прекращению кризиса, а также заявил, что Катар «в срочном порядке должен отреагировать на обвинения в поддержке экстремистских групп».
Междоусобная ссора не является чем-то новым для правящих родов Персидского залива, но решение изолировать Катар знаменует собой эскалацию конфликта.
Общие интересы и соперничество
Однако понимание нынешнего конфликта невозможно без анализа более широкого проекта региональной интеграции, воплощенного в Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Катар, Бахрейн и Оман создали эту организацию через два года после иранской революции 1979 г. и в начале военного конфликта между Ираком и Ираном, продлившемся до 1988 года.
В то время ССАГПЗ рассматривался и как поддержанный американцами ответ на эти региональные потрясения, призванный создать «зонт безопасности» в шести государствах-членах, которые США будут поддерживать, обеспечивать и контролировать.
Кроме того, что эти государства богаты нефтяными и газовыми ресурсами (окончательное объяснение заинтересованности Соединенных Штатов в таком союзе), их объединяет наличие авторитарных правящих династий и рабочей силы, которая в основном представлена временными бесправными рабочими-мигрантами. Эта особенность часто забывается в разгаре дискуссий в СМИ о Персидском заливе в последнее время. Интеграционный проект ССАГПЗ отразил коллективные интересы этих государств, которые однозначно совпадают с интересами западных держав.
Отношения ССАГПЗ с США и другими западными державами значительно укрепились после 1981 г., свидетельство тому – авиабаза «Аль-Удейд» в Катаре. Последние четырнадцать лет здесь дислоцируются более десяти тысяч американских войск, «Аль-Удейд» является самой крупной авиабазой США за рубежом. Размещая на своей территории штаб-квартиру Центрального командования Вооружённых Сил США и Командования специальный операций ВВС США, Катар помогает координировать военные действия США во всем регионе, в том числе в Ираке и Афганистане.
Соединенные Штаты также управляют своей основной военно-морской базой из Бахрейна, где располагается Центральное командование ВМС США и Пятый флот. В общей сложности на всей территории Персидского залива находятся более 20 тысяч американских военнослужащих.
Поставки из США и европейских стран, особенно Англии и Франции, военной техники в данный регион тесно связаны именно с военным присутствием. Этот аспект отношений США и Саудовской Аравии продемонстрировал недавний визит Трампа. Как сообщается, «главный делец» заключил контракты на сумму более ста миллиардов долларов. (Точные значения остаются спорными, поскольку они в основном основываются на письмах о намерениях, а также включают сделки, согласованные еще с администрацией Обамы).
Согласно Программе вооружений и военных расходов Стокгольмского международного института исследований, в 2015 г. почти 20% мирового военного импорта пришлось на страны Персидского залива; Саудовская Аравия и ОАЭ заняли первое и пятое места соответственно. В этом году в Саудовскую Аравию и ОАЭ было отправлено около 80% всех импортных поставок ССАГПЗ. Катар, Кувейт и Оман также входят в список 40 стран-импортеров мира. По сравнению с 2011 г., доля ССАГПЗ на мировом рынке увеличилась более чем вдвое, а сам регион стал крупнейшим мировым рынком вооружений.
Политическая экономика стран Персидского залива
Однако значение проекта ССАГПЗ выходит за рамки простой защиты особого клуба богатых нефтью монархий и сохранения роли региона в качестве ведущей штаб-квартиры американских войск на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и Восточной Африке.
В течение 1990-х и 2000-х годов институциональные рамки, установленные ССАГПЗ, призывали шесть государств-членов к тесной политической и экономической интеграции по подобию Европейского союза.
Этот процесс «слияния» поддерживает особую форму капитализма, разделяемую государствами Залива. Крупные конгломераты этого региона, как государственные, так и частные, доминируют в его политической экономике и действуют и за его пределами. Еще одной чертой политической экономики Совета является выраженное взаимопроникновение моделей владения капиталом в разных странах ССАГПЗ, что также характерно для Евросоюза.
Для понимания природы последних конфликтов в регионе стоит отметить и тот факт, что этот интеграционный проект, тем не менее, не привел к устранению соперничества между странами и снятию конкурентной напряженности. Жесткая иерархия в политической и экономической жизни ССАГПЗ обозначилась с момента ее создания, при этом центральной стала ось Саудовская Аравия – ОАЭ. Эти две страны оказались основными объектами накопления капитала, а компании из Саудовской Аравии и ОАЭ доминируют в экономике региона в сфере недвижимости, финансов, торговли, логистики, телекоммуникаций, нефтехимии и обрабатывающих отраслей. Существуют также значительные трансграничные инвестиции между этими государствами.
Однако эта ось не лишена и собственного напряжения, что выразилось, например, в отказе Эмиратов от участия в едином валютном проекте Саудовской Аравии в 2009 г., но их политическое выравнивание развивалось наряду с их экономическими связями.
Бахрейн также включен в эту ось в качестве младшего партнера. Его правящая династия Аль-Халифа зависит от финансовой, политической и военной поддержки Саудовской Аравии. Это наглядно продемонстрировали массовые беспорядки 2011 г.
Этот «субальянс» влияет на то, как другие государства Персидского залива относятся к остальному миру, что отражается на торговых моделях региона. Из-за относительно низкого уровня неуглеводородного производства и небольшого сельскохозяйственного сектора ССАГПЗ в значительной степени зависит от импорта. Саудовская Аравия оперирует этими грузами: она ввозит товары, а затем реэкспортирует их в другие государства, иногда после обработки с добавленной стоимостью.
Особое значение имеет импорт продовольствия.
Четыре других государства Совета импортируют продукты питания, как правило, из Саудовской Аравии и ОЭА, а не из любой другой страны мира. В 2015 г. Саудовская Аравия и ОАЭ (по отдельности) считались либо первым, либо вторым экспортером продовольствия для каждого из других государств Персидского залива. Примечательно, что Саудовская Аравия и ОАЭ отвечают за 53% от общей стоимости экспорта продовольствия в Оман, 36% – в Катар, 34 % – в Бахрейн и 24% – в Кувейт, причем эти данные представлены с учетом крупных экспортеров пшеницы и мяса, в частности, США, Индии, Бразилии и Австралии.
Все эти тенденции не только подчеркивают значение Саудовской Аравии в центре понимания остальных государств региона, но также помогают объяснить возможные последствия нынешней блокады.
Региональная шкала
Находясь под влиянием Саудовской Аравии, другие более мелкие государства сыграли весьма незначительную роль в политической экономике Персидского залива. В большей степени от этой иерархичной структуры пострадал Катар с небольшим гражданским населением (всего 313 000 граждан из общей численности населения в 2,6 млн человек, это лишь 12% страны) и огромным богатством в виде обширных запасов природного газа. Катар является самой богатой страной в мире – 17,5% домохозяйств имеют доход больше одного миллиона долларов. Однако она оказалась лишена места в более широких политических и экономических структурах ССАГПЗ, будучи вытесненной своими крупными соседями.
Ограниченные размеры внутреннего рынка и приток избыточного капитала за почти 15 лет роста цен на нефть и газ привели к тому, что все страны Персидского залива стремятся выйти за пределы границ региона. Крупные государственные и частные конгломераты стали проводить операции во всем мире, инвестируя в недвижимость, финансовые учреждения, новые технологии, агробизнес и другие отрасли. И хотя все государства Совета участвовали в этом процессе, именно Саудовская Аравия, ОАЭ и Катар возглавили этот путь.
Потоки капитала Персидского залива в основном направлены в Северную Америку и Европу, тем не менее Ближний Восток также является важной целью. После того как арабские государства открыли свои рынки и провели либерализацию ключевых секторов экономики, капитал Персидского залива в течение 2000-х годов играл ведущую роль в скупке приватизированных активов (часто в результате коррупционных сделок с представителями государственных элит) и выигрывал от открытия рынка, последовавшего вслед за неолиберальной реформой.
За 2003-2015 гг. на страны ССАГПЗ пришлось 42,5% от общего объема новых прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в другие арабские страны. В этот период около половины всех иностранных инвестиций в Иорданию, Египет, Ливию, Ливан, Палестину и Тунис поступили именно из Персидского залива. Кроме того, с 2010 по 2015 гг. европейские, западные и североамериканские инвесторы потратили чуть более 20 млрд евро на слияния и поглощения в арабском мире, доля ССАГПЗ составила почти половину – 44,7%.
Потрясающе, как эти данные фактически занижают уровень интернационализации. Они не включают, например, значительные объемы двусторонней помощи из Персидского залива и не всегда учитывают портфельные инвестиции фирм залива в региональные фондовые рынки.
По мере развёртывания этого процесса политическая роль ССАГПЗ становилась все более заметной. В Персидском заливе установился региональный порядок, характеризующийся либеральной экономикой и авторитарными государствами, отчего они сами и выиграли. Все это происходило под эгидой западных держав и международных финансовых институтов.
Но этот процесс, с одной стороны, сблизил государства ССАГПЗ, а с другой, еще больше усилил их соперничество. Так, одним из наиболее важных проявлений этой напряженности стала попытка Катара проводить автономную региональную политику, относительно независимую от Саудовской Аравии и ОАЭ.
Катар также начал спонсировать различные политические движения, такие как «Братья-мусульмане», «Хамас», «Талибан», и принимать различных высланных диссидентов – египетского священнослужителя шейха Юсуфа аль-Кардави, ведущего популярных телешоу на каналах Катара, и палестинского интеллектуала Азми Бишара. Кроме того, Катар использовал свою обширную медиа-сеть для продвижения себя в качестве региональной силы, в частности через «Аль-Джазиру» и ее филиалы, а в последнее время – посредством ежедневной газеты и телеканала «Аль-Араби Аль-Джадид», запущенного в начале 2015 г.
Арабские восстания, начавшиеся в Тунисе в конце 2010 г., подчеркнули существование не только этих разногласий, но и общих интересов государств Персидского залива. Угрожая региональному порядку и его авторитарным режимам, восстания поставили перед государствами ССАГПЗ главный вопрос: как остановить народные волнения и восстановить авторитарный неолиберальный порядок? Однако, несмотря на то, что каждая страна была заинтересована в контрреволюционном процессе, их ответы несколько отличались в соответствии со сказанным ранее.
Так, Катар поддержал силы, связанные с «Братьями-мусульманами», в то время как Саудовская Аравия и ОАЭ – Абдель Фаттах аль-Сиси в Египте и бывшего сотрудника ЦРУ Халифа Хафтара в Ливии. Таким образом, противоречивое и быстро меняющееся «созвездие альянсов» сформировалось вокруг общих интересов Совета и их внутреннего соперничества.
Катар поддержал вмешательство Саудовской Аравии в Бахрейн, участвовал в войне против Йемена и в Сирии выступил против своего предполагаемого нового союзника – Ирана. Однако в Египте, Ливии, Тунисе и Палестине Катар, как правило, оказывал поддержку соперничающим группировкам. Границы размыты даже в этих случаях: Катар поддержал аль-Сиси после переворота в 2013 г., несмотря на его очевидный союз с египетским «Мусульманским братством».
Эти расхождения распространяются и на других участников нынешней блокады. Например, Египет поддерживает режим Асада в Сирии, присоединяясь к линии Ирана вопреки позиции Саудовской Аравии, несмотря на почти полную зависимость от оси Саудовская Аравия – ОАЭ.
Ключевой момент, который часто игнорируется в комментариях СМИ относительно блокады, заключается в том, что в этих альянсах нет принципиальных политических позиций – речь идет о целесообразности и прагматической оценке каждым государством того, как лучше увеличить свое региональное влияние, но всегда в рамках реорганизации региона таким образом, чтобы изменения соответствовали коллективной политической и экономической власти.
Таким образом, оценивая текущую ситуацию, необходимо учитывать обе эти тенденции. Строгое единогласие в плане общности интересов государств является основой регионального порядка, полностью поддерживаемой и западными державами. Одновременно ССАГПЗ отличается внутренним соперничеством и конкуренцией, что отражается в разных представлениях стран-членов о том, как реализовывать их общие интересы.
Вопрос Израиля
Вслед за арабскими восстаниями теперь можно наблюдать утверждение обеих этих тенденций. В частности, нынешняя блокада – это игра Саудовской Аравии и ОАЭ с целью отстоять свою гегемонию в регионе и поставить Катар на место.
Но речь идет не только о Саудовской Аравии и ОАЭ. Все это в корне отражает контрреволюционный процесс, присутствующий еще с самого начала восстаний – восстановление статуса-кво авторитарных неолиберальных государств, которые в течение нескольких десятилетий служили интересам ССАГПЗ в целом (включая Катар). Эти события также должны рассматриваться сквозь призму постоянно укрепляющегося альянса Персидского залива с США и другими западными державами.
В этом процессе ключевую роль играет Израиль. С 1990-х г. американская политика была направлена на сближение ССАГПЗ и Израиля для нормализации экономических и политических отношения между двумя столпами власти США в регионе. После арабских восстаний такое сближение становилось всё более вероятным.
Неслучайно в ходе своей первой международной поездки Трамп посетил Саудовскую Аравию, а затем и Израиль (прямым рейсом из одной страны в другую), что отлично иллюстрирует стратегические приоритеты Соединенных Штатов в регионе. Несмотря на давний бойкот Лиги арабских государств в отношениях с Израилем, регион Персидского залива (особенно ось Саудовская Аравия-ОАЭ) и Израиль договорились по ключевым политическим вопросам. Кроме того, обе стороны активно стремятся к установлению более тесных связей.
В конце марта 2017 г. «Гаарец» сообщил, что ОАЭ и Израиль участвовали в совместных военных учениях в Греции наряду с Соединенными Штатами и несколькими европейскими странами. Это было не первое их сотрудничество: годом ранее Израиль, ОАЭ, Испания и Пакистан приняли участие в «Красном флаге», который проводился в Неваде.
В конце ноября 2015 г. Израиль открыл дипломатический офис в столице ОАЭ Абу-Даби в рамках Международного агентства по возобновляемым источникам энергии – впервые в этой стране появилось официальное израильское дипломатическое присутствие. В феврале 2017 г. Bloomberg Businessweek сообщил, что офис может выступать в качестве посольства для расширения связей Израиля со странами Персидского залива.
По некоторым данным, израильские охранные фирмы создали в ОАЭ инфраструктуру безопасности стоимостью более 6 млрд долларов. Это происходит после того, как в 2011 г. Израиль продал военную технологию государствам ССАГПЗ на сумму 300 млн долларов.
Израильские высокотехнологичные военные и охранные фирмы также активно работают в Саудовской Аравии, где они якобы помогают Saudi Aramco в обеспечении кибербезопасности, продаже современных ракетных систем и даже проведении исследований общественного мнения для королевской семьи. Израильские СМИ также заявили, что страна предложила саудитам свою военную технологию «Железный купол» для защиты от нападений со стороны Йемена.
Об этих некогда скрываемых отношениях сейчас говорят открыто. В июне 2015 г. газета «Таймс» сообщила, что Саудовская Аравия и Израиль провели пять секретных встреч с начала 2014 г. В мае 2015 г. тогдашний генеральный директор израильского Министерства иностранных дел Дори Голд публично выступил вместе с отставным генералом Саудовской Аравии Анваром Эшки. В следующем году Эшки посетил Израиль, чтобы встретиться с бывшим представителем израильских сил обороны и нынешним Координатором действий правительства на территориях генерал-майором Йоавом Мордехаем.
Таким образом, то, что Израиль поддерживает блокаду против Катара, не должно казаться чем-то неожиданным.
Но это не означает, что Катар не пытался нормализовать свои отношения с Израилем. Как и другие государства ССАГПЗ, участие Катара в Палестине было призвано гарантировать себе лучшее «место за столом» – цель, которую израильтяне с радостью поддерживают, если она служит их интересам.
Например, в 1996 г. Катар разрешил Израилю открыть торговое представительство в Дохе, сделав себя единственным государством Персидского залива, поддерживающим с ним официальные отношения в то время. Хотя офис закрылся после обстрела Израилем сектора Газа в 2008 г., Катар неоднократно предлагал восстановить связи в обмен на разрешение оказывать финансовую и материальную помощь Газе. Сообщается, что израильская торговая делегация, посетившая Катар в 2013 г., узнала, что государство заинтересовано в инвестировании в израильский сектор высоких технологий.
Катар – единственное государство ССАГПЗ, которое принимает приезжающих из Израиля и позволяет израильским спортсменам участвовать в спортивных и культурных мероприятиях. И в начале февраля 2017 г. глава национального комитета по восстановлению Газы Мухаммед аль-Имади заявил, что «он поддерживает прекрасные связи» с израильскими политическими и военными чиновниками.
Все эти тенденции указывают на то, что ни одно из государств Персидского залива, включая Катар, не должно рассматриваться как надежный союзник или друг Палестины, нынешняя напряженность в Персидском заливе имеет огромное значение для политической власти государства. Об этом свидетельствует, например, возросшее влияние Мохаммеда Дахлана, фракционного лидера ФАТХа. Сам он проживает в Абу-Даби, и долгое время ОАЭ оказывали ему поддержку как в финансовом плане, так и политическом. Ожидается, что именно Дахлан заменит Абу Мазена (нынешнего главу палестинской администрации в Рамалле). Поддерживая тесные связи с Израилем и США, он является наиболее предпочтительным для них кандидатом на этот пост.
Будущие направления
Однако далеко не все государства ССАГПЗ и региональные субъекты поддерживают текущую блокаду. На момент вынесения этого решения Оман разрешил кораблям, связанным с Катаром, использовать их порты, а Кувейт приложил невероятные дипломатические усилия, чтобы попытаться снять напряженность. Только Бахрейн полностью разделяет позицию Саудовской Аравии и ОАЭ, во многом из-за давней зависимости династии Аль-Халифа от Саудовской Аравии.
В свою очередь, Турция предложила направить войска на свою военную базу в Катаре, а Иран пообещал поставлять продовольствие и воду, чтобы преодолеть последствия закрытия единственной сухопутной границы государства с Саудовской Аравией. Между тем попытки Саудовской Аравии привлечь на свою сторону другие страны с преобладающим мусульманским населением, такие как Сенегал, Нигер, Джибути и Индонезия, в основном потерпели неудачу. Арабские страны (Марокко, Алжир и Тунис) также отвергли блокаду.
В свете этих споров нужно помнить, что ССАГПЗ представляет собой в целом. Это блок государств, полностью интегрированный в подчиненную США региональную систему власти, в значительной степени выигравший от неолиберальных реформ в арабском мире и тесно связанный, особенно в последнее время, с политической динамикой в регионе.
Страны Персидского залива заинтересованы в сохранении своего регионального положения и сложившейся политической структуры. Эти обязательства перевешивают потенциальные выгоды от разрыва проекта. Запад и Израиль также заинтересованы в сохранении ССАГПЗ, поскольку в последние десятилетия он так хорошо служил их интересам.
Несмотря на нынешние расколы, какое-то согласованное решение, предполагающее сохранение Катара на оси Саудовская Аравия – ОАЭ, является наиболее вероятным результатом. В конечном счете это урегулирование приведет к укреплению курса Саудовской Аравии и поможет консолидировать контрреволюционное движение. Еще одним следствием может стать ускорение процесса реорганизации политической власти в таких государствах, как Тунис, Ливия и Палестина.
Однако левые должны понимать, что ни один из предполагаемых союзников Катара – в частности, Турция и Иран – не является прогрессивной альтернативой региону, хотя в этом контексте они, конечно, могут выступить против фронта Саудовская Аравия–ОАЭ. После 2011 г. эти государства участвовали в контрреволюционном процессе с таким же энтузиазмом, как и их соперники.
Было бы крайне ошибочно рассматривать Катар, Турцию или Иран как представителей какой-то прогрессивной перегруппировки только потому, что они, по крайней мере, на данный момент, находятся на другой стороне относительно Саудовской Аравии, ОАЭ и Израиля. Усиление региональной власти привело к обострению внутренней напряженности и формированию всевозможных противоречивых и сомнительных политических союзов, но ни одно из вовлеченных государств не представляет собой какой-либо реальной политической альтернативы, заслуживающей поддержки левых.
Адам Хание – старший преподаватель Школы восточных и африканских исследований (SOAS) Лондонского университета и автор работы «Lineages of Revolt: Issues of Contemporary Capitalism in the Middle East». Эта статья впервые опубликована на веб-сайте Jacobin.
Адам Хание (Adam Hanieh)
Перевод Евгении Радько
