Около года назад на культурной карте Москвы появился «Гоголь-центр». К первой круглой дате Кирилл Серебренников поставил новый спектакль «Мертвые души». В полном смысле слова этот спектакль нельзя назвать новым, так как первая вариация Серебренникова на тему гоголевской поэмы была показана в 2010 в Риге. Спектакль в Гоголь-центре имеет очень много общего со своим латышским предшественником: минимализм декораций и реквизита, особый саундтрек, похожие мизансцены. Все роли так же как и в прошлой версии исполняются мужчинами. Актерская игра становится главным смысловым центром и содержанием спектакля. Актеры очаровывают зрителей, отталкивают, поют, изображают собак, переодеваются и меняют маску за маской. Все происходящее увлекает прежде всего ощущением театральности, не знающей границ, и чувством ансамбля, которое связывает все звенья игры в единое целое, упорядочивая сцены в необычную и яркую партитуру.
Фото: Alex Yocu / gogolcenter.com
«Мертвые души» Гоголя представляют собой целую палитру разнообразных характеров, и актерам точно удается передать этот абсурд встреч и торгов таким странным товаром как «мертвые души». При этом пол героев становится совершенно не важным. Так что Коробочка в исполнении Олега Гущина выглядит весьма правдиво, а Плюшкин (Алексей Девотченко) совсем не замечает того, что его дом давно превратился в морг. Покойники, лежащие на столах и изредка поднимающие головы, чтобы услышать подробности своей дальнейшей судьбы — это решение оказывается очень близким по духу гоголевскому ощущению жизни в России. Суровый на вид Собакевич (Антон Васильев) в наглухо застегнутом пиджаке и Ноздрев (Михаил Тройник) в штанах adidas очень напоминают наших современников, которых мы легко можем встретить в своей повседневной жизни. Язык поэмы тоже стал созвучным времени. И дело не только в темах и вопросах, актуальных на все времена. Особенность в том, что в спектакле четко расставлены акценты, а сцепки между сценами заполняются специально написанными для спектакля романсами. Музыкальные номера композитора Александра Маноцкова заставляют по-новому зазвучать знакомый со школьных лет текст и добавляют новые штрихи к портретам героев.
Отдельная интрига связана с ролью Чичикова. Если все роли прописаны четко для одного из актеров, то роль Чичикова отдана двум. Американец Один Байрон, в прошлом ученик Школы-студии МХАТ, и Семен Штейнберг по очереди от спектакля к спектаклю исполняют роли Чичикова либо Манилова. Один Байрон развивает сюжет о судьбе иностранца в России (одна из возможных трактовок поэмы). Легкий акцент не затрудняет восприятие текста, но помещает происходящее в особый контекст . Его Чичиков четко идет к поставленной цели, однако не скрывает своего удивления местными порядками, и в каждой сцене присутствует ощущение его чужеродности, инаковости. Он как исследователь собирает коллекцию «мертвых душ», и потом в одной из финальных сцен Чичиков, всегда сдержанный в эмоциях, пустится в дикие фантазии по поводу судеб приобретенных покойников. Не ради ли этого всё и затевалось? Попытка понять себя и свой путь через размышления о жизни покойников — это тоже один из вариантов. Однако действие спектакля убегает дальше и вот уже герои собираются все вместе, чтобы посмеяться над наивным иностранцем, случаем заброшенным в их края.
Фото: Alex Yocu / gogolcenter.com
Серебренников вставляет сюжет «Мертвых душ» в комедию Гоголя «Игроки» и пытается через их призму посмотреть на происходящее. Поэтому и выходит, что жулики всегда могут перехитрить жулика. Но тут можно сделать шаг к следующему выводу. А не теряется ли театр в погоне за театральностью? Почти трехчасовой спектакль без перерыва удерживает внимание зрителя, однако на диалог его не вызывает. Эффектный актерский ансамбль действует четко и продуманно, а форма превращается в прекрасную форму, за которой сам смысл уходит на второй план. Финальный запев «Русь, чего ты хочешь от меня?» остается лишь запевом, который приятно было бы послушать и вне спектакля. Игра заменила содержание, и в этом есть своя детская радость свободы от смыслов. Так как если понимание затруднено, а неизвестность пугает, то стихия игры помогает забыть обо всем, тогда как метаморфозы скроют все недостатки.
