Роман Алексея Иванова «Бронепароходы» (2023)
Алексей Иванов – писатель, известный (и любимый) многими российскими читателями за масштабные исторические романы («Сердце пармы», «Золото бунта», «Тобол», «Тени тевтонов). И вот, его перо добралось и до событий Гражданской войны на Волге и Каме. И… и… и… И что же мы получили в итоге?
Реклама от издательства обещает нам следующее:
«Любовь, бизнес-войны Нобелей и Шелл, трагическое противостояние красных и белых в непривычных для русской литературы декорациях речников. Реальные сражения бронепароходов, захватывающие оттого, что Иванов настолько серьезно изучил матчасть и так профессионально и интересно описал все маневры, что порой кажется, что писатель и сам способен управлять пароходом. Реальная атмосфера улиц и архитектуры начала 20 века, воспроизведенная с краеведческой точностью. Реальные герои эпохи с их амбициями, характерами и привязанностями. За видимой легкостью каждой главы, за каждым ярким и поэтическим описанием — большое исследование. За каждой фразой — мегабайты научных статей. Нереальная увлеченность, мастерство и терпение».
Исполнено ли рекламное обещание?
Частично. Улицы и архитектура, а также заглавные бронепароходы описаны блестяще, с любовью и вниманием к мелочам. С героями, а также общим построением сюжета все куда хуже.
Начнем с того, что огромный том, изданный в увеличенном формате, рассыпается на отдельные сюжетные линии, связанные между собой на живой нитке. Некоторые из них восхитительны. Так, авантюрная история противостояния компаний «Шелл» и «Нобель» в борьбе за российскую нефть просто захватывает дух. Борьба агентов двух корпораций, коварного англичанина (Шелл) и брутального азербайджанца (Нобель) потрясающе кинематографична. Но увы, в книге много и куда менее прекрасного. Автор зачем-то попытался включить в ткань повествования всех исторических персонажей, которые действовали на Волге и Каме в 1918-19 годах. И вот мы получаем сюжетную линию великого князя Михаила Александровича Романова (которому автор зачем-то продлил жизнь на год по сравнению с исторической реальностью). И сюжетную линию Ларисы Рейснер и ее мужа Федора Раскольникова. И сюжетную линию белых командиров Колчака и Старка. И не одна из этих линий не нужна вообще. Они просто обрываются в никуда. Зачем они? Только автор ведает.
Многочисленность персонажей ведет к невозможности нормально выписать характеры. Особенно тут не повезло красным. Возникает стойкое ощущение, что автор в своем историческом познании остановился на журнале «Огонек» года так 1989-1990. Что же мы имеем? Буквально на первых страницах мы сталкиваемся с пермскими чекистами. И они все омерзительные садисты. Командует ими историческая личность – Гавриил Мясников. Его устами мы получаем очень простое понимание смысла революции – «грабь награбленное», а также заверение, что сам глава ВЦИК Свердлов думает именно так. Исчерпывающее объяснение сложных исторических процессов. На полях стоит отметить, что в реальной истории Мясников – человек крайне интересной судьбы, критиковавший Ленина слева и отстаивавший широчайшую свободу слова в Советской России для всех: «от монархистов до анархистов» – но из романа читатель этого не то, что не узнает, но даже не заподозрит. Дальше перед нами предстают: больная на всю голову нимфоманка Лариса Рейснер, скользкий карьерист Федор Раскольников, слабохарактерный Николай Маркин и придурочно-веселый Всеволод Вишневский. И ведь автору известно, что у Вишневского есть Георгиевский крест, полученный на полях сражений Первой мировой. Но выписать героя как юного жизнерадостного идиота — это помешать не может. Ну и коллективный персонаж – балтийские матросы, действующие в составе Волжско-Камской флотилии. И ты, дорогой читатель, наверное, совершенно не удивишься, обнаружив, что этот коллективный портрет матросов изображает их как садистов, кокаинистов, алкоголиков и отморозков.
Белым повезло не сильно больше. В силу той же избыточности повествования мы не можем проникнуть в характеры ни колчаковцев, ни лидеров Комитета учредительного собрания (КОМУЧ).
Автору, как обычно, очень плохо даются женские персонажи – они вечно вращаются внутри дихотомии Блудницы и Мадонны. Та мысль, что женщина тоже человек и ничто человеческое ей не чуждо (при чем в разных пропорциях), тяжко дается автору. Справедливости ради, мужские персонажи обычно выходят более живыми.
Как ни странно, самым жизненным и наименее картонным получился Троцкий. Видимо бешеная харизма, которой Лев Давыдович обладал в годы Гражданской войны, не может быть не упомянутой даже в повествовании явно несимпатизирующего ему автора. Но зато байка о том, что Троцкий учинил памятник Иуде в Свияжске, подана как исторический факт. Прямо слеза пробивает от осознания того, как внимательно автор работал с историческими источниками. А ведь даже Акунин* в своем романе «Не прощаюсь» сообразил, что за всеми сторонами Гражданской войны стояла своя правда и пытался это изобразить. Ну уж как смог, конечно.
Да, еще в романе нет Первой мировой войны. Ну то есть она упоминается, но ее огромное влияние на экономику, общество и массовую психологию просто игнорируется. Видимо до 1918 года все было хорошо, а потом откуда-то (возможно с Марса или из темных миров Лавкрафта) прилетели проклятые большевики и порушили все хорошее – порядок там и цивилизацию. Зато на контрасте понимаешь, почему Михаил Шолохов и Алексей Толстой в своих эпопеях так много внимания и места уделили этой самой Первой мировой.
Вершина политэкономической мысли автора сводится к следующим словам одного из положительных героев: «Маркс утверждал, что всё зависит от собственности на средства производства, а Якутов по опыту знал, что всё зависит от качества этих самых средств. То есть от прогресса. Чем прогрессивнее технологии, тем богаче компании, а богатые компании заинтересованы в социальной справедливости». Производительные силы, производственные отношения, их диалектическая связь, о чем и писал Маркс? Да будет вам, выдумки это все.
Движения масс в романе нет вообще. Почему люди присоединялись к той или другой стороне? А неизвестно. Народ в повествовании не выступает как субъект, он лишь пассивный объект воздействия немногочисленных героев и злодеев. Видимо это должно быть подтверждением любимой мысли автора о том, что цивилизация, профессионализм и всяческие добродетели раздавлены бунтом черни.
Революция для Иванова – это именно бунт, бессмысленный и беспощадный. Объективных предпосылок к ней он не видит (ну, или не хочет видеть). И поэтому совершенно непонятным остается факт, а чем же большевики привлекли на свою сторону огромную массу населения, как же эта тупая злобная бездарность смогла победить в гражданской войне, да ещё и отразить заодно иностранную интервенцию (интервенция в романе есть, но совсем чуть-чуть, буквально на паре страниц упоминается)?
Вообще же все мировоззрение автора явно сформировано первыми постперестроечными годами – отсюда и нескрываемый пиетет к религии и церковным структурам, и восхищение капиталистом, который понимается исключительно как организатор производства и капитан индустрии, и недоверие к любым низовым массовым инициативам, вера в то, что людей можно организовать только сверху. Надо ли добавлять, что завершен роман совершенно наглым применением приема Deus ex machina?
В общем, странное впечатление — пустая и поверхностная книга, написанной настолько хорошим языком и использующая настолько много реального исторического материала. Гора родила мышь.
Автор: Сергей Порываев
