У меня нет официальных званий и наград. Я – никто. Живу в Тбилиси, в доме моих престарелых родителей, и когда идет дождь, сплю с зонтиком и счастлив, поскольку это похоже на фильмы Тарковского.
Сергей Параджанов
После смены руководства в Новом Манеже открылась первая выставка «Дом, в котором я живу». В Москву привезли уникальную экспозицию из ереванского музея выдающегося режиссера и художника, Сергея Параджанова. Эта выставка – одно из главных арт-событий осени.
Помимо коллажей, ставших визитной карточкой Параджанова, на выставке можно увидеть редкие фотографии, костюмы, шляпки и куклы, созданные художником, а также посмотреть его фильмы.
Армянин по происхождению, Параджанов родился в Тблиси, учился в Москве, жил в Киеве, четыре года пробыл в заключении и вернулся в Грузию. Художник с неуемной фанатазией, он всегда преобразовывал окружающее пространство, где бы ни находился. Так и Новый Манеж на несколько недель стал домом Сергея Иосифовича. Во время открытия выставочное пространство предстало в истинно параджановском духе – охранник Нового Манежа приветствовал гостей в золотом тюрбане и вышитом халате, смотрительницы щеголяли в изумительных шляпках из сухих цветов, на золотых блюдах красовались плоды граната – важнейшего символа в творчестве режиссера.
Выставку открывали Марина Лошак, новоиспеченный арт-директор МВО «Столица», Завен Саркисян, директор дома-музея Параджанова в Ереване и Георгий Франгулян, дизайнер проекта. Среди первых посетителей оказались друзья режиссера и давние ценители его творчества ‒ художник Борис Мессерер, искусствовед Паола Волкова, сценограф Сергей Бархин, заместитель директора музея Востока Татьяна Метакса, архитектор Юрий Аввакумов, фотохудожник Юрий Рост, художники Михаил Одноралов и многие другие, включая племянника режиссера, документалиста Георгия Параджанова.
Сергей Иосифович создавал коллажи в качестве эскизов к собственным фильмам, но уже к середине 1950-х годов стали появляться отдельные произведения. Параджанов использовал как репродукции шедевров мировой живописи (например цикл 1988 года «Несколько эпизодов из жизни Джоконды»), так и все, что попадалось под руку – разбитые блюдца, лоскутки, мотки веревок, старые щетки. Это умение создавать прекрасные образы и сюжеты из ненужных вещей позже пригодилось художнику. Ведь особую часть экспозиции составляют работы, созданные Параджановым во время заключения. Кусочки зеркал и фарфоровой посуды сменяются сухими листьями и мотками проволоки.
С одной стороны работы Параджанова – пример свободного от предрассудков и самоограничений наивного искусства, с другой – пример точного философского высказывания. Поэтому по непосредственности мысли его можно сравнить как с Нико Пиросмани, о творчестве которого режиссер снял фильм «Арабески…», так и с Рене Магриттом, представителем сюрреализма. Так, композиция 1985 года «Судьба восточной женщины», представляющая из себя женскую туфельку, заключенную в клетку, выполнена вполне в магриттовском духе.
Авторы выставки не оставили без внимания общность Параджанова с наивным искусством и среди прочего включили в экспозицию икону XVI века «Святая Варвара».
Со временем Параджанов стал все больше работать с объемом – создавать куклы, небольшие композиции, расписывать мебель. Так появились его «Ода Гагарину», «Царица Тамара», кукольный портрет Лили Брик, «Ромул и Рем с аксессуарами» и «Вор никогда не станет прачкой».
Любят говорить, что Параджанов окружал себя мифами и его фантазия не всегда соответствовала реальности. Но обратимся к фактам. Стоит перечислить лишь некоторых деятелей искусства, которые любили гостить у режиссера – Лиля Брик, Франсуаза Саган, Тонино Гуэрра, Марчелло Мастроянни, Андрей Тарковский, Майя Плисецкая, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Владимир Высоцкий, Алла Демидова, Аллен Гинсберг и Джон Апдайк. Среди почитателей его творчества – Акира Куросава, Фредерико Феллини, Микеланджело Антониони, Жан-Люк Годар, Франсуа Трюффо, Роберто Росселини, поспособствовашие его досрочному освобождению.
Неправильно было бы сказать, что Параджанова не удостаивали международных премий. Одни только «Тени забытых предков» собрали 28 призов на фестивалях по всему миру, «Цвет граната» – чуть меньше, а «Легенда о Сурамской крепости» – около десяти.
Однако Сергею Параджанову оказался чужд лоск киносообщества, и советского, и европейского. Он предпочитал оставаться своего рода маргиналом. Впрочем, эта отчужденность – пожалуй, и есть самый главный миф. Ведь мало кто может при жизни похвастаться собственным музеем. Нынешний музей Параджанова в Ереване обставлял сам режиссер, хотя открытие состоялось уже после его смерти.
Сложно сказать, где Параджанова ценят больше. В Европе его изучают в киношколах, в Америке существует не только фонд его имени, но институт, посвященный изучению творчества Параджанова, открывшийся два года назад, а в Армении вручают премию «Золотой абрикос», символом которой является «талер» – аллюминевая крышка от молока, которую художник использовал для коллажей в тюрьме. Но самая главная память, это даже не призы и не премии, а то неоспоримое влияние, которое Параджанов оказывал и продолжает оказывать на кинематографистов всего мира.
Фото и текст: Анастасия Спиренкова
