10 августа в галерее «М&Ю Гельман» на Винзаводе состоялась презентация художественного альбома «Искусство на Баррикадах: "Pussy Riot", "Автобусная выставка" и протестный арт-активизм». Его концепция была разработана Алеком Эпштейном – российско-израильским историком и социологом, гражданским активистом, специалистом по социологии конфликтов, интеллектуальной истории, радикальным и правозащитным общественно-политическим организациям. Предыдущие книги Эпштейна («Полиция мыслей. Власть, эксперты и борьба с экстремизмом в современной России», «Защищая власть от общества. Десять лет антиэкстремизма в России», «Тотальная "Война". Арт-активизм эпохи тандемократии») вызывали общественный резонанс своей злободневностью. «Искусство на Баррикадах» является достойным продолжением этого ряда: альбом посвящен влиянию событий, происходящих вокруг группы «Pussy Riot», на развитие актуального протестного искусства. Сомневаться в своевременности не приходится, да и сам составитель в интервью Радио «Свобода» подчеркивал, что выпуск альбома приурочен к суду над Надеждой Толоконниковой, Марией Алехиной и Екатериной Самуцевич.
О структуре и содержании книги, ее нелегкой судьбе было известно многое еще до официальной презентации – в основном из «живого журнала» Эпштейна, где он ссылается также на отзывы художников и фотографов, принявших участие в проекте (самым подробным и сложным является, наверное, текст Антона Николаева). Там же есть ссылки и на обсуждения вне «живого журнала»: «Валера Леденев оперативно написал материал для портала «Артхроника», а Маша Кравцова любезно разместила фрагмент альбома (даже расширив круг иллюстраций) на портале «Арт гид». Антон Николаев написал содержательный текст для портала проекта «Жир», а Денис Мустафин разместил информацию на портале «Noart Gallery» (проект «Жир» и «Noart Gallery» – соорганизаторы «Party Riot Bus», «Автобусной выставки», прошедшей 31 марта с.г.)».
На фоне такого уже достаточно оживленного обсуждения официальная презентация могла бы показаться скучной и в какой-то степени избыточной, но организаторы мероприятия – Фонд Содействия Национальному Согласию «РДВ» и Общественное движение «Россия для всех» – нашли выход из этой ситуации. Представление книги само могло бы попасть на ее страницы в качестве примера арт-активизма: разговорам предшествовал показ ролика «России для всех», у стены стояла инсталляция, представлявшая части тюремного быта, там же лежали тетради, в которые можно было писать слова поддержки Наде, Кате и Маше. Две оставшиеся границы галереи тоже были использованы по своему прямому назначению: напротив выступавших висели плакаты «России для всех» с цитатами из законов РФ (их увеличенные копии можно было забрать с собой), а рядом на протяжении всего мероприятия рисовалась большая картина с держащимися за руки девушками в ярких балаклавах. Выступления же закончились не речью, а музыкальным номером: музыкант Андрей Шабаев и художник Алексей Кнедляковский исполнили свой недавний хит «Мы пришли сегодня в храм».
После краткого вступительного слова представителя фонда «РДВ» Аси Шахназаровой речь произнес Алек Эпштейн. Свое выступление он начал с обозначения главных героев мероприятия – девушек из Pussy Riot и их адвокатов. Далее был произведен краткий экскурс в историю последних отношений судебной власти с арт-активистами, иллюстрирующий достаточно наглядно «скукоживание гражданских и художественных свобод». Примеры следовали по пути от цензуры в отношении людей, исполнявших свои прямые профессиональные обязанности (проведение выставок), к последствиям акций арт-группы «Война» и, наконец, тому, что происходит вокруг панк-молебна в Храме Христа Спасителя. Последняя акция стала переходным этапом на этом большом пути, стала разрывом между разными волнами нонконформистского искусства. Новой волной являются те работы, которые, как верно отметил Эпштейн, активно «работают» в обществе, то есть выходят за рамки каталогов и выставок, становятся сами по себе элементами общественной борьбы – занимают свое место на баррикадах.
В то же время эта новая волна очень уж похожа на волну старую – не случайно одним из главных моментов в последних высказываниях Эпштейна о тенденциях актуального арт-активизма является сравнение «Бульдозерной выставки» 1974 года с автобусной выставкой «Party Riot Bus» 31 марта этого года. Общим для них является отсутствие признанной институции, площадки для проведения выставки, и как следствие этого – выход на улицы. С этим сравнением можно не согласиться – слишком уж различаются форматы выставок-акций, но Эпштейн в данном случае делает акцент на том, что оба события, как он считает, заняли бы в школьных учебниках одинаковые позиции примеров важных вех в истории нонконформизма.
Вторая, и более значимая для обозначения упомянутого нового этапа, озвученная в речи автора книги мысль касается проблемы места художника в обществе «рассерженных горожан», выходящих на митинги. То, что в России нет известных публичных художников, чье мнение было бы авторитетно, делает ситуацию в этой сфере искусства отличной в первую очередь от прочих его сфер, где все более-менее ясно. Фигуры гражданина поэта и гражданина музыканта в общественном сознании присутствуют, в отличие от гражданина художника – и об этом лучше всего говорит тот факт, что они присутствуют на сценах многотысячных митингов. Ни в какое сравнение в плане численности и значимости не идут акции прогулок по бульварам, устроенные писателями и художниками. Еще один из отмеченных Эпштейном моментов – молчание «старой гвардии» художников-нонконформистов – не только отличает сообщество художников от прочих интеллектуалов, связанных с искусством, но уже делит само сообщество на волны-этапы: сейчас «новые люди определяют профиль нонконформистского искусства».
И из-за этого нельзя сказать, что попытка определить место художника в обществе приводит исключительно к сравнениям не в пользу художественного сообщества. Если поэты и музыканты стоят на сцене, то художники, если так можно в этом случае выразиться, находятся по другую сторону рампы: они слушатели и зрители, но не пассивные. Они ведут свой разговор на языке, который отлично существует в парадигме современного актуального искусства, находящегося на грани политического и художественного. В этом случае и всплески «креативности», попадая в такой контекст, становятся объяснимыми с новой точки зрения. И их попадание в пространство таких выставочных залов как ARTPLAY (что произошло в феврале этого года), вполне естественно и закономерно.
Место искусства на баррикадах, таким образом, определяется вполне четко: это язык, но язык не общедоступный и не безопасный. Это тайный шифр и оружие. Такая агрессивная нагрузка вроде бы безобидных и смешных плакатов подтверждается тем, что художники и фотографы становятся склонны к самоцензуре. В альбоме Эпштейна есть работы, авторы которых пожелали остаться анонимными, и это объяснимо: они «не получили ни копейки, но получили шанс на большие проблемы» в связи с публикацией книги, как заметил составитель. И это в век копирайта, во время столь ревностного отношения к авторскому праву!
То, что эти новые тенденции выхода искусства «в народ» являются не самыми безобидными, обозначил в своей речи и Марк Захарович Фейгин, адвокат Надежды Толоконниковой, давая акциям в поддержку Pussy Riot характеристику не просто социально-политического феномена, но контркультурного хэппенинга. В этом, кстати, он отошел от подчеркиваемого Эпштейном в интервью стремления рассматривать акцию в Храме Христа Спасителя в рамках социологии, а не искусствоведения. Здесь, однако, хочется согласиться с Фейгиным: тот контекст, который создали вокруг панк-молебна художники и активисты и который зафиксирован в альбоме «Искусство на Баррикадах», если и не добавляет акции художественности, то подчеркивает ее. Поэтому вполне к месту приходится история переосмысления образа Мадонны художниками конца XIX – начала XX века, хотя приведена она отнюдь не как искусствоведческий комментарий: «Поскольку государственное телевидение настойчиво смещает акценты от слов «Путина прогони» к якобы поруганному образу Богородицы, необходимо соотнестись и с этим. Говоря об образе Богоматери в искусстве, следует отметить, что секуляризованное преображение мотивов, связанных с ее иконографией, берет свои истоки еще в работах… Эдварда Мунка, Августа Маке, Макса Эрнста и К.С. Петрова-Водкина. Рассмотрим, насколько «кощунственными» могут быть сочтены отдельные работы, давно уже признанные неотъемлемой частью культурного наследия человечества».
И новость о том, что панк-молебен Pussy Riot был выдвинут на премию Кандинского, о чем стало известно утром того же 10 августа, уже не кажется такой уж нелепой, какой могла бы выглядеть утром 21 февраля.
Вика Иус
