Мы выбрались в отпуск из России в крайне «удачный» день — 13 октября 2013 года — самая та дата для политических журналистов, но сейчас я не об этом. Наш хостел (мы искали поближе к центру и подешевле) оказался в каких-то 150 шагах от Истикляль — тусовочной стамбульской улицы, которая никогда не спит. Кругом — и в 150 шагах, и в тридцати — на боковых улицах — пятиэтажные кабаки, врубающие громкий музон с трансляцией на весь белый свет минимум до шести утра. Поэтому ночью только и дел у нас, что стаптывать кеды, радоваться местному Курбан-байраму или читать отвратительные новости из Москвы. В ночь на пятницу, почувствовав рвотные позывы после очередной полудюжины статей и репортажей из гниющего сердца Руси-матушки, я вышел проветриться и написать пару SMS-ок. Ноги сами повели меня в сторону главных источников шума — бог весть, а вдруг там и правда весело? Если уж не выходит поспать — так может хоть поугораю?
Поугорать получилось. Пока, сидя на поребрике, я писал одну деловую записку и одну дружественную, мимо прошло, наверное, человек 500. Ходили парами, тройками, четверками и пятёрками, реже — шестёрками и по одному. Подвыпившая молодёжь, трезвые приличные взрослые, работяги с банками «Эфеса» (завидное местное пиво в горьком немецком стиле, нам бы такое!), хотя алкоголь продают официально только до десяти вечера, а также семьи с детьми-подростками и семьи просто с детьми, да и собственно — дети как таковые, без взрослых (ну да, надо полагать — беспризорники). Не было, пожалуй, только небедных арабских туристов с франтоватыми бородками, в стильных нефорских пиджачках или в хипстерских кедах и бейсболках — с жёнами, укутанными в чёрное по самые глаза, с щёлочками-амбразурами для быстрых озорных взглядов или взглядов исподлобья — они ещё и фотографируются то и дело (хотя вот это, при таком наряде — зачем?!). Но вот ночных бдений не выдерживают, срубаются где-то к двум часам пополуночи, ну может, к половине третьего.
Истикляль ночью. © Влад Тупикин
SMS-ки дописаны, я тушу телефон ровно в пять утра и собираюсь домой, как вдруг в двадцати метрах, как раз там, где турецкие гопники и иностранные блондинки ещё минут шесть назад весело отплясывали какой-то танец наподобие лезгинки или хоры, созрело и взорвалось зерно локального конфликта: громкие крики, звон разбиваемых бутылок, кто-то на кого-то замахивается.
Между прочим, только что проехала полицейская машина, ну вон она видна и ста шагов ещё не сделала. Но нет — в ход идут крики, кулаки и удары ногами. Гопник атакует интеллигента. Интеллигент вдвоём с другом, гопники минимум впятером, но поединок идёт один на один. Правда, фэйр-плэем это всё же не назовёшь: когда интеллигент, который повыше да потрезвее, спокойно отмахивается, гопник, видимо, решает, что не обойдётся без «говна» и на секундочку отлучается в переулок. Вокруг собираются болельщики, их уже человек 20, хотя длительность самой сцены тоже вряд ли превышает 20 секунд.
Из боковой улицы меланхолично выезжает ещё одна полицейская машина и собирается столь же меланхолично пересечь Истикляль прямо поперёк. Кто-то наклоняется к ментовскому водиле, произносит слова, показывает пальцем. Что же делать, машина нехотя меняет ориентацию. К тому моменту, когда гопник как раз «разговнился» обломком стремянки длиной в половину человеческого роста, менты уже тут как тут, но разве это способно остановить настоящего бойца? Он замахивается со всей дури на своего визави прямо перед капотом тормозящей полицейской машины. Зрители в восторге: до тяжких телесных меньше секунды, а тут ещё и менты подъехали! Настоящее зрелище!
Интеллигент, однако, не лыком shit, прямо под неумолимо опускающейся на его голову и корпус стремянкой он очень технично делает нырок и падает на тротуар под ноги нападающему. Менты, так и быть, выходят из машины. Один дожидается, пока интеллигент встанет, и отводит его в сторону, второй подталкивает гопаря к стене дома. Ну, думаю, сейчас начнётся или волынка в русском стиле, или экшен в западном (как-то в Париже я был свидетелем, как трое ментов разогнали ножевую драку на сорок человек — пистолеты ни разу не выстрелили, но в лоб то одному, то другому участнику ночной жизни целились неоднократно). Но — ничего подобного! Турция — «это что-то особенного».
Святая София. Она здесь уже 1476 лет. Или 1481, если считать с момента
начала строительства. © Влад Тупикин
Интеллигент был отпущен секунд через 30, как только мент убедился, что тот неагрессивен и трезв. Человек в форме сделал напутственный жест человеку без формы: давай, уходи, милок, от греха, радуйся, что обошлось без повреждений. «Так, а как же они протокол будут составлять?» — перекатываю я в голове неповоротливые наивные русские мысли.
Протокол! Ха! У турецкой полиции, похоже, нет плана по задержаниям. Потому что — да, бинго! — второго участника уличного происшествия, похоже, никто не намерен задерживать. Второй мент приобнимает его за плечо, потом за талию и пытается что-то ему втолковать. Зрители недовольны, наседают. Тут уж выходит из ментовозки водила, подходит и третий, и вместе ором они отодвигают толпу на три метра. Заботливый полицейский ведёт гопаря на середину улицы, подальше от чужих ушей, что-то спрашивает его, глядя в глаза, похлопывает по плечу. Гопарь разводит руками и видно, что жалуется на обидчика, как, мол, после этого стремянкой не врезать? Мент понимающе кивает и даже не отводит гопаря на достаточное расстояние, делает тот же жест, что и его коллега интеллигенту, давай, дескать, вали, дружище.
Кажется, это конец происшествия… Но нет! Среди зрителей нашёлся хорошо принявший синечара лет 55 с гаком, уже седоватый, но мощный и, видно, до того, как начал спиваться, сам был боец хоть куда. Его поведение полицейских решительно не устраивает. Честно говоря, не знаю, по какой причине, не силён в турецком, но, думаю, именно потому, что ментам, с его точки зрения, вообще не фиг было мешаться, люди бы сами разобрались. Синяк с крепким ещё торсом, в вязаной шапочке набекрень, активно докапывается до ментов: орёт, задирает, размахивает руками. Менты огрызаются и садятся в свой кабриолет: пора следить за порядком в других уголках улицы, которая никогда не спит. Хлопают дверью, жмут на газ.
Дяденька не унимается, орёт им чего-то вслед, видать очень обидное. Ну, менты же отъехали уже, всё, а он им ещё и ещё! И тут… Полицейская машина резко смещается обратно на сцену задним ходом. Тормозит почти с визгом. Взбешённые менты выскакивают и… Нет, не хватаются за стремянку, а орут на бухарика не менее благим матом, нежели он их только что покрывал. Седовласый горлопан меняет тембр с пропаганды на иронию и протягивает им руки как бы в знак согласия на арест, надевай, мол, свои наручники, ментовская твоя морда, вот и вся недолга. Твори закон!
Менты натурально заламывают ему эти самые руки, прижимают к автомобильной крыше. Зрители уже в экстазе: половина почти что рукоплещет, половина активно увещевает служивых. Те оказываются отходчивы. Посылают дяденьку куда-то на свободу и сваливают. Герой в вязаной шапочке уже расцеловывается с продавцом мидий, получает в подарок заслуженное угощение и временно покидает сцену.
Приезжает совсем другая полицейская машина и мегафонно отпугивает кучку беспризорников, тусующих прямо на рельсах трамвайной одноколейки. Чувачки отпрыгивают, хихикая (они, конечно, тоже наблюдали за всей катавасией, с первого звона осколков, а может и ещё раньше). Наклоняются к оконцу, что-то ментам весело кричат, те трогают тачку в путь — в сторону Тюнель. И тут один пацанёнок, лет девяти, что ли, провожает их тем же жестом, подсмотренным у их коллег: езжайте, мол, от греха.
Противная морось, копившаяся во всё время уличной постановки, постепенно становится полноценным дождём. Не получив мгновенного ответа на свои SMS-ки, сворачиваю к хостелу: на часах четверть шестого утра, вышел подышать и развлечься я не больше получаса назад. На повороте меня обгоняет тот самый седовласый ухарь в шапочке, щёлкает ушком свеженадыбанной банки «Эфеса». Да-да, все мы помним, это мусульманская страна, запрет на продажу пива будет действовать ещё 45 минут. Но Ататюрк (его самопальный граффитосный портрет красуется как раз на соседней аргалитовой панели, возле дома на ремонте) вон ещё когда отделил религию от государства, Эрдогану со всей его партией отца всех турок не побороть, да и магазинчики-то работают круглосуточно и всем людям надо как-то жить.
Ну, какая тут может быть мораль? Ну, какая-какая? Да всё правильно, я думаю, сделали менты: ну кому на хрен нужны новые заключённые? Кому от этого будет лучше? Порядок-то восстановлен. Хотя и синяк по-своему прав: люди бы сами справились, дерущихся, между прочим, с самого начала пытались разнимать.
Курбан-байрам продолжается, муэдзин в магнитофонной записи уже час как пропел свой молитвенный призыв, чего-то долго я пишу этот случайный репорт. Ладно, спущусь, пожалуй, снова вниз, ещё одну SMS-ку отправлю.
Добро пожаловать в Стамбул! Тут красиво и весело. А о политике, наверное, в другой раз.
