«Архнадзор» — организованное в феврале 2009-го года общественное движение, объединившее людей, неравнодушных к истории Москвы, желающих сохранить исторический облик города. На счету «Архнадзора» акции, пикеты, блокирование стройплощадок, митинги, арт-акции и передвижные выставки.
На вопросы Юрия Угольникова о проблемах сохранения архитектурного наследия Москвы специально для Рабкор.ру отвечает историк, журналист и координатор движения «Архнадзор» – Наталья Самовер.
Недавно в Москве сменился главный архитектор, как вы можете прокомментировать это назначение? Чего стоит ждать от Сергея Кузнецова?
Вообще-то для нас имеет гораздо большее значение глава Москомархитектуры, сохранение облика города и исторической городской среды зависит в первую очередь от того, какую градостроительную документацию готовит это учреждение. Главный архитектор, насколько я понимаю, не будет иметь влияния на эти процессы. Его дело — новая архитектура города.
Но ведь Москомархитектуру также недавно возглавил новый человек.
Да — Андрей Антипов.
Вы можете о нём что-нибудь сказать?
В том-то и дело, что ничего — он никак себя не проявляет, не афиширует, как чиновник он совершенно не публичен.Раньше он возглавлял Мосгоргеотрест — организацию, от заключений которой часто зависит судьба исторических домов. Например, по Арбату 41 Мосгоргеотрест выдал два заключения — в одном территория предстоящего строительства названа карстово опасной, а в соответствии с другим, обстановка там спокойная. А ведь это ключевой вопрос сохранности находящегося в этом квартале знаменитого дома Мельникова и еще нескольких памятников архитектуры и жилых домов.
То есть за эти решения ответственность лежит на нём?
Ну, не на нем лично, но на его подчиненных. Судя по тому, что Андрей Антипов воздерживается от каких-либо принципиальных заявлений, он намерен вести себя как дисциплинированный чиновник, просто проводящий линию городского руководства. Хорошо это или плохо — увидим. Новая градостроительная политика, объявленная два года назад мэром, дружественна по отношению к наследию, но практика показывает, что город далеко не всегда способен реализовать эти благие декларации. История с Арбатом, 41 — яркий тому пример.
Ещё вопрос: недавно правительство Москвы выставило на продажу отель «Метрополь»…
Да, он уже почти две недели как продан.
Вы можете это как-то прокомментировать?
А что здесь комментировать? Я даже не понимаю, почему вся пресса так этим взволнована. «Метрополь» никакой опасности не подвергается. Объекты недвижимости, включая памятники, иногда меняют собственников, но на охранном статусе это не сказывается. «Метрополь» — это объект культурного наследия федерального значения, здания, находящиеся в частной собственности защищены таким статусом не хуже чем государственные. Иногда даже лучше; государство, как известно, часто выступает далеко не самым добросовестным владельцем памятников, а для разумного частного собственника история выступает частью капитализации его недвижимости. Основная ценность «Метрополя» состоит именно в его исторических фасадах и интерьерах, так что если гостиничный оператор, которому собственник передаст управление отелем, заинтересован в высокой прибыльности (а он в ней заинтересован!), он сделает все, чтобы сохранить здание. С «Метрополем» может случиться что-то плохое, только если новый владелец окажется каким-то принципиальным врагом культуры, да еще и плохим бизнесменом в придачу, но это маловероятно.
После расширения границ Москвы прибавилось ли у «Архнадзора» работы?
Да, к Москве присоединили территории с большим количеством памятников, которые в основном находятся в довольно плохом состоянии. Московская область не справлялась с управлением огромным объемом наследия, которое находится на ее территории. Сейчас «Архнадзор» создал специальную рабочую группу, так сказать, по приемке территории. Она знакомится с археологическим и архитектурным наследием Новой Москвы.
Есть какие-то плоды её деятельности?
Первые есть. Вот позитивный пример: на территории иннограда Сколково есть усадьба Мамоново — выдающийся памятник неоклассицизма начала ХХ века, творение неизвестного, но явно незаурядного архитектора. Она не имела даже охранного статуса и первоначально, при создании иннограда вообще не планировалось ее сохранять. За Мамоново вступились местные жители — Фонд «Наше Сколково» и подмосковное отделение ВООПИК (Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры) — тогда это была Московская область, а теперь уже Москва. В итоге усадьбу удалось отстоять, она будет отреставрирована и интегрирована в проект иннограда. В первую очередь это выгодно самой администрации Сколкова. Подобные жесты доброй воли, говорящие об уважении к культуре и к наследию, выгодны для деловой репутации проекта. Но добрая воля — доброй волей, а процесс постановки этого памятника на охрану еще не завершен, и теперь мы как городская организация приняли Мамоново под свою опеку.
А что происходит на старых территориях города?
Самый яркий конфликт последних дней — это замена диабазовой брусчатки на Баррикадной улице на современную — гранитную. Если бы было принято решение заменить брусчатку асфальтом, это еще можно было бы списать на тупость чиновников, не понимающих ценности исторического покрытия. Но старую брусчатку попытались заменить на новую, мотивируя это именно заботой об историческом облике района, хотя нужно быть слепым, чтобы не видеть, что облик нового покрытия не имеет ничего общего с обликом старого. К тому же всем известно, что брусчатка на Баррикадной — это памятник событиям 1905-го года. Подчеркиваю, не подлинное покрытие того времени, а именно памятник, художественный образ старой Пресни, который возник и сознательно поддерживался в советские времена. Бывают памятники в виде мемориальных досок, бывают в виде скульптур, а это памятник в виде брусчатки. Но в отличие от старой, новая гранитная брусчатка абсолютно не похожа на булыжную мостовую Красной Пресни. Такое покрытие больше не может восприниматься как памятник. К тому же подобное мощение просто непригодно для улиц с высокой интенсивностью движения. Зачем делать то, что придется переделывать через год? Основная проблема Баррикадной состоит не в разрушении брусчатки, а в том, что просели подстилающие слои дорожного покрытия. Чтобы отремонтировать мостовую, достаточно аккуратно разобрать камни, провести необходимые работы и поставить брусчатку на место. На Красной площади таким образом постоянно ремонтируют покрытие, и оно находится в хорошем состоянии, несмотря на то, что по нему периодически ездит тяжелая военная техника. Возникает вопрос — как получилось, что городом выделено 150 миллионов рублей на работы, которые не являются необходимыми? Ремонт обошелся бы куда дешевле, чем то, что там пытались осуществить. Благодаря вмешательству депутата муниципального собрания Пресни Елены Ткач работы удалось приостановить. Власти ЦАО заявили, что старую брусчатку вернут на место, но ущерб уже нанесен, несколько самосвалов старого камня успели увезти в неизвестном направлении, брусчатку в любом случае придется закупать дополнительно. И это после того, как уже был закуплен совершенно ненужный гранит.
Возможно, на это и был расчёт?
Ну, за руку никого не поймали, но дорожные работы — это вообще, конечно, классика коррупции… Если городские власти не хотят, чтобы это повторялось, необходимо провести служебное расследование, но будет ли кто-то этим заниматься?..
Другая история такого же рода связана с реконструкцией Тверского бульвара. Все Бульварное кольцо считается памятником садово-паркового искусства. Там ценны не только дорожки и старые деревья, но и великолепное оформление из чугуна и гранита, выполненное к 800-летию Москвы. И вдруг с Тверского бульвара исчезают чугунные фонари конца 40-х — начала 50-х годов, а вместо них появляются новые, стилизованные под фонари Пушкинской поры, на деле предназначенные для украшения имений новых русских. Ничего общего с понятием реставрации такая подмена вообще не имеет. Я не говорю уже о том, что утраченные фонари были выполнены по рисункам хороших архитекторов, литые, очень высокого качества и совершенно не требовали замены, а новые — это обычная дешевая массовка. Удивительно, что префект ЦАО гордится проделанной работой. О фонарях он спокойно говорит, что они не представляли ценности и заменены на то, что мог предложить рынок. Представляете, если бы так реставрировали соборы Кремля — сбили бы фрески и вместо них закупили постеры, «которые предлагает рынок»? Опять мы видим, как ради того, чтобы увеличить объем работ и, соответственно, освоение городских средств, проделываются ненужные работы, и при этом красота заменяется на пошлятину, а настоящие материальные ценности — на дешевую имитацию.
Фотографии предоставлены движением «Архнадзор»
