Dizzy

  • Публикации
    • Колонки
    • События
    • Анализ
    • Дебаты
    • Интервью
    • Репортаж
    • Левые
    • Ликбез
    • День в истории
    • Передовицы
  • Культура
    • Кино
    • Книги
    • Театр
    • Музыка
    • Арт
    • ТВ
    • Пресса
    • Сеть
    • Наука
  • Авторы
  • Видео
  • О нас
  • Помощь Рабкору
943

Оправдания сыктывкарского узника

438

Михаил Лифшиц и проблема термидора

134

Дайджест новостей на 28 сентября

153

Только ли рабочий? Об авангарде социалистической революции

Главная Рубрики Интервью 2011 Февраль 02 «Человечеству необходимо совершить перезагрузку»

«Человечеству необходимо совершить перезагрузку»

Твитнуть

Олег Лукошин – писатель, попавший в прошлом году в шорт-лист премии «Национальный бестселлер», автор повести-комикса «Капитализм». Он пишет жесткую политизированную прозу, не состоит ни в какой партии, но называет себя коммунистом и не стесняется в выражениях, говоря о ситуации в России или о собратьях по цеху. О литературе и политике специально для Рабкор.ру с писателем поговорил Дмитрий Райдер.

Многие критики и журналисты пишут о возвращении социальной литературы, возникла даже мода на социальную прозу. Каковы, на ваш взгляд, причины этой моды?

На самом деле социальность из литературы никуда не уходила, из отечественной – уж точно. Разве можно вспомнить хоть одного русскоязычного автора, который не писал бы о несправедливости? Даже у самых декадентствующих рифмоплетов Серебряного века и крестьяне неграмотные промелькнут, и рабочие угнетенные, и мысли о переменах проклюнутся. Сейчас же термин «социальная литература» выступает скорее как эвфемизм для «протестной литературы». Говорим «социальная» – подразумеваем «протестная». Я не думаю, что прямо уж какая-то такая мода на это появилась, по крайней мере, в издательском мире ее точно нет – «протест», «социальность», как и все остальное, что «грузит», продать сложно. Совсем уж обостренно-социальных авторов, кстати говоря, у нас тоже немного. Скорее, это журналистско-критический тренд. Почему он актуализировался в последнее время, вышел на передний план – вполне понятно.Россия семимильными шагами движется если и не к гибели, то к какому-то сверхабсурдному состоянию, когда начинают теряться самые элементарные координаты существования. По старинке от писателей ждут каких-то ответов, какого-то осмысления – ну, в это хочется верить – вот только дают ли они их? Я бы даже сказал так: в состоянии ли они их дать? Сильно сомневаюсь.

Кто из коллег вам близок? С кем из них вы бы пошли в разведку?

Интересного писателя всегда можно определить по особой неврастеничной ауре, которая исходит от его произведений. В моем поколении я бы назвал двух авторов, у которых эта аура особо сильна, почти как у меня: это Елена Одинокова и Владимир Лорченков. Лорченков в особых представлениях не нуждается, он и несколько премий успел отхватить, и кучу книг выпустил. Если бы писал пореже и больше внимания уделял не настроению и ритмике текста, а продуманности сюжетов, то цены бы ему не было. А то пока его излишне захватывают необязательные эмоции. Елена Одинокова только подходит к порогу известности: недавно ее рассказ «Жених» вошел в шорт-лист премии имени Казакова и немало шороха там наделал. У нее, в силу тематики, большие трудности с публикациями – она пишет о гомиках, нациках, всевозможных фриках, пишет без оглядки на какие бы то ни было критерии и нормы, но при этом у ее прозы поразительная энергетика. Было время, когда меня почти буквально тошнило от ее текстов, но потом я странным образом попал под их обаяние и сейчас ценю их очень высоко. Но в разведку я бы все равно с ними не пошел, потому что, между нами говоря, писатели – это больные люди, рабы бесчисленных комплексов, и доверять им никогда нельзя.

Ваше отношение к критикам? Читаете ли рецензии на свои произведения? Вызывают ли они у вас раздражение или, наоборот, радость?

К критикам я отношусь нежно, хоть и невысокого о них мнения. Меня все радует, что обо мне пишут – в любой тональности и выражениях. Я почему-то до сих пор не потерял вот это детское удивление: надо же, такой взрослый и серьезный дяденька, а столько часов читал мою повесть и даже не поленился о ней высказаться в письменной форме! В любом случае это дорогого стоит, надо ценить внимание людей. Да и плохой рекламы не бывает. Рецензии, отзывы, просто упоминания – все обязательно мониторю и читаю. Каждый день набираю в Яндексе свое имя, с внутренним трепетом открываю новые ссылки, расстраиваюсь, если больше трех дней обо мне никто нигде не упоминает. По секрету скажу вам, что тем же самым занимаются все без исключения писатели: попробуйте написать в блоге фамилию кого-нибудь из них – он через пятнадцать минут там появится. Я же говорю – больные, дико самовлюбленные люди.

Читаете таких популярных у молодежи авторов, как Ирвин Уэлш, Чак Паланик или Брет Истон Эллис? Ваше отношение к такого рода прозе?

Читаю, но за новинками осознанно не слежу. К Паланику и Эллису отношусь с большим уважением, к Уэлшу – с меньшим. У него все же больше трепотни, а не смыслов. Вообще же я очень люблю авторов, которые серьезное внимание уделяют конструкции произведений, как тот же Паланик с Эллисом. Идея о произведении как о некоем геометрическом построении мне очень близка. Тексты с «двойным дном», с какими-то вывертами в форме – если, конечно, все это оправдано замыслом – это круто!

Вы пишете довольно жесткую и злую прозу. Это злость только на общество или же она экзистенциальная? Несовершенно общество или мир и сам человек?

Безусловно, это экзистенциальная злость. Несовершенен мир, несовершенен и жалок человек. Кто мы такие? Животные. Животными были, животными и останемся. Я прекрасно понимаю Джонатана Свифта, который сошел с ума от раздумий о телесной ничтожности человека и, увидев свою любимую женщину писающей, потрясенно вскрикивал: «Целия мочится! Целия мочится!» Впрочем, с писающими женщинами я еще могу смириться, а вот смириться с тем, что мне не объяснили правила игры, я никак не могу. Даже скорее с тем, что никаких правил вовсе нет. Из бессмысленности пришел, в бессмысленность уйдешь – ну и к чему все это?.. Мудрые люди прошлого, задававшиеся теми же вопросами, за тысячелетия создали достаточный инструментарий, чтобы заслонить человечество пеленой иллюзий – искусство то же, политика, семейная жизнь. В общем и целом они работают, заслоняют, но прорывов все равно не избежать. Наверное, для того, чтобы сделать людей счастливыми, особенно таких беспокойных, как я, надо в раннем детстве делать им лоботомию или сращивать с кибернетикой, чтобы свести к нулю уровень рефлексии.

В ваших текстах часто встречаются отсылки к рок-музыке. Как повлияла она на ваше мировоззрение? В вашей «хардроковой» повести «Судьба барабанщика» рок-музыканты – часть альтернативной советской реальности: их награждают, зарубежные рокеры выступают перед комсомольцами и неформалами и т.п. Что это: просто ироничная постмодернистская игра или ваша мечта?

Я старый рок-фанат и весь соткан из рока. В детские годы даже играл в школьной рок-группе на бас-гитаре. Правда, недолго и плохо. И все же я стараюсь просто так, без цели и смысла, не тащить в собственные тексты названия любимых групп. Я вот еще футбол очень люблю, но пока не придумал произведение, куда бы он органично входил, хоть и хочу. Рок в «Судьбе барабанщика» – часть концепции, он призван создать там особую энергетику. Помимо того, что он – непосредственный элемент фабулы. Я, кстати, не уверен, что энергетика эта, как и концепция в целом, будут близки и понятны большинству российских читателей. О «Судьбе барабанщика», в отличие от «Капитализма», мнений я слышал мало. Хотелось бы побольше, потому что я эту вещь чрезвычайно люблю и считаю ее своей безусловной удачей. Это, конечно же, постмодернистская игра, мечтать о таком развитии событий в действительности никому не стоит. Потому что уже домечтались – Медведев вот недавно с Макаревичем и прочими рок-деятелями встречался, выглядело это, мягко говоря, как-то не очень.

Что позитивного, а что негативного, на ваш взгляд, было в советском опыте?

Позитивное, безусловно, то, что советское государство работало на интересы простого человека. Кто бы там что ни говорил. Вот я часто слышу реплику, особенно в интернет-дискуссиях, что-то вроде: «А вот что бы ты, краснопузый, сказал, если бы тебя или твоих родственников в 37-м изверг Сталин отправил на Колыму или расстрелял в лубянских застенках?» Да вот ничего бы я не сказал, потому что ни один мой родственник, даже самый дальний, от советского режима не пострадал. Ни один! Потому что они были простые люди, рабочие и крестьяне, советская власть была их властью. При этом в моем роду не было ни одного коммуниста. Но в идее, в прекрасной идее о государстве равных людей, в котором нет места частной собственности, а значит корысти и гнили, никто из них не сомневался. Все прошлые и нынешние ненавистники советского режима – это люди с ограниченной мыслительной базой, которым просто не дано впустить в себя идею, которая выше и шире их ничтожных и убогих личностей. Негативное? Ну, пожалуй, это создание из компартии Престижного Клуба, куда после хрущевского ревизионистского демарша потянулись карьеристы, которые при любом режиме найдутся. В конце концов коммунистическая верхушка прогнила и с легкостью допустила в страну врага. При этом Личности, которая остановила бы сползание в бездну, уже не нашлось. Я категорически не верю, что Советский Союз был обречен, что какие-то объективные исторические законы его развалили. Все зависело от конкретных личностей. Сделали бы в 85-м генсеком не Горбачева, а Романова – и жили бы мы до сих пор в Союзе. Я не хочу отыскивать нечто негативное в самом жизненном укладе той эпохи, здесь слишком просто сбиться на примитивную узколобость. Вот гопники у тебя деньги отобрали – значит, Союз не заслуживал права на существование и все такое. Между прочим, наши либералы именно в таком ключе и рассуждают – переведя образ страны в историю отдельных личностных поражений, их собственных.

Поэт Маяковский писал в автобиографии: «Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось». Прозаик Лукошин пошел бы или пойдет? Или позднее – в Окна РОСТА?

В Кремль точно не пойду, ни к нынешней бандитской власти, ни к справедливой коммунистической. Не буду говорить высоких фраз о том, что «это не писательское дело» и все такое прочее. Очень даже возможно, что писательское. Но я угрюмый мизантроп, абсолютный интроверт, а там ведь с людьми надо работать, прислушиваться к ним, с пониманием относиться. Увы, это не по мне.

Ваш «Капитализм» – это повесть-комикс, или, если воспользоваться старинным русским словом, лубок. Хотели бы вы, чтобы ее экранизировали, например, сняли по ней революционное агитационное аниме? Вообще, как вы относитесь к агиткам, считаете ли ваши «Капитализм» и «Коммунизм» агитационным искусством?

Вы очень точно наметили фронт работ для кинематографистов. Именно аниме! Не киноэкранизация, не что-то другое – а только аниме. Уверен, получилось бы здорово. К агиткам, если они сделаны с тем мастерством, которое позволяет говорить о них как об искусстве, я отношусь чрезвычайно положительно. Но считать собственный «Капитализм», а уж тем более «Коммунизм», в котором все гораздо неоднозначнее, в полном смысле слова агитками не могу. Мне кажется, я оставляю там читателям свободную территорию для того, чтобы они могли отстраниться от идеологии и воспринимать эти вещи просто как литературные произведения, а не политическую обработку мозгов.

Повесть «Капитализм» заканчивается радостными словами главного героя: «Новый мир будем строить! Свободный, справедливый! Господи, какая же жизнь сейчас начнется!» Ну а вы сами как-то представляете себе этот «новый мир»?

Если пунктирно, то есть три вещи, три установления, не поломав которые, человечество не сможет создать гармоничное общество. Это государство, религия и национальность. Я понимаю, что на определенном этапе, во времена глухой дикости, эти институты служили человеку оберегающими факторами. Но для того, чтобы вступить в Прекрасное Будущее, человечеству необходимо совершить перезагрузку, потому что сейчас они – атавизм, тормозящий его развитие.

Фев 2, 2011Рабкор.ру
Поддержать Рабкор.ру
Твитнуть
2-2-2011 Интервьюкниги, литература1
Рабкор.ру
И. Кудряшова: Революция в Египте и арабский мирГ. Гудков: «МВД не может реформировать само себя»
  См. также  
 
Эра справедливости. Авторский рассказ
 
Что читать на русском языке, чтобы начать изучение Китая?
 
Писатель из исчезнувшей страны: Иво Андрич
По всем вопросам (в т.ч. авторства) пишите на rabkor.solidarity@gmail.com
2022 © Рабкор.ру