иллюстрация © abc.net.au
Страна находится на пороге перемен, но они никак не могут наступить. Эта мучительная неопределенность в равной степени мучает представителей верхов и низов, чиновников и журналистов, начальников и активистов оппозиционных движений. Ощущая объективную потребность в изменениях, президент и его окружение то и дело инициируют очередные кампании, которые с такой же регулярностью проваливаются, поскольку являются не ответом на общественные запросы, а лишь невротической реакцией высшего начальства на собственную неуверенность и неопределенность ситуации. Власть меняет часовые пояса, передвигает границы федерального столичного округа, меняет местами чиновников, переименовывает милицию в полицию в тщетной надежде, что подобными административно-лингвистическими упражнениями она сможет преодолеть собственное бессилие перед лицом надвигающегося кризиса – ни форму, ни причины, ни масштабы которого она не в состоянии понять.
Сочетание растерянности и суетливой активности наверху приведет к новым проблемам внизу. Люди дезориентированы и раздражены. Средние слои реагируют массовой эмиграцией (за полтора года страну покинуло около полутора миллиона человек, направляющихся в самые разные стороны – от Бали до Болгарии). Подавляющему большинству населения остается прятаться и сопротивляться.
Недовольство проявляется не столько в стремлении сменить или исправить власть, сколько в массовом желании как-то укрыться от ее инициатив. В древности славяне и угро-финны уклонялись от общения с государством, разбегаясь по лесам при появлении сборщиков податей. Сегодня спрятаться негде, да и не очень понятно, кому от кого прятаться. Власть и сама бы от себя с удовольствием спряталась, только не получается.
Сопротивление в таких условиях приобретает форму саботажа, проявляющегося в самых разных формах и на самых разных уровнях, причем саботажники сами постоянно жалуются, что их решения саботируются.
Наиболее острая конфликтная ситуация сложилась в сфере образования, где чиновники с упорством, достойным лучшего применения, проталкивают ненавистную всей стране реформу. О том, что эта реформа вредна и реакционна, догадываются даже сами функционеры, руками которых она осуществляется. Любое их начинание заканчивается фарсом. Очередная сдача Единого государственного экзамена вполне предсказуемо обернулась грандиозным скандалом. Обнаружилось, что тесты ЕГЭ списала едва ли не вся страна. Результаты были выложены в социальной сети «Вконтакте», которой воспользовалось более 300 тысяч человек. В некоторых регионах школьникам сразу раздавали готовые ответы, а многочисленные более мелкие нарушения даже не стали учитывать. Прошлогодние выпускники искренне удивлялись: год назад было ровно то же самое, удивительно, что власти это только сейчас заметили!
В ответ на «всенародное списывание» власти обещают на будущий год привлечь к организации выпускных экзаменов полицию, госбезопасность и, возможно, даже армию, планируют глушить мобильную связь и блокировать интернет-сайты. В общем, борьба со списыванием по своим масштабам и даже по форме напоминает меры, предпринимавшиеся в Египте Хосни Мубараком, его отчаянные попытки остановить революцию. У нас же ни площади Тахрир еще нет, ни народных волнений, а начальники уже паникуют и прибегают к экстремальным решениям.
Приходится признать, что по количеству затронутых людей и привлеченным средствам проблема экзаменов уже превосходит все политические проблемы и конфликты страны, включая даже борьбу за пост президента.
Те, кто выкладывает в сети ответы на тесты, создает сайты, помогающие ученикам списывать, очень часто не извлекают из своих действий никакой выгоды, а наоборот, подвергают себя риску репрессий. Так получилось, что именно борьба с ЕГЭ стала первым за долгие годы примером массового стихийного сопротивления политике власти. То, что сами участники происходящего порой не осознают политический смысл собственных действий, лишь делает их выступление еще более массовым и эффективным.
В условиях современной технической цивилизации борьба со списыванием как таковым заведомо обречена на поражение. Даже самый тотальный контроль не даст результатов, он лишь создаст более развитый рынок «технических средств». Запрет на мобильные телефоны можно на практике выполнить лишь путем личного досмотра, когда каждого ученика при входе в класс будут обыскивать. Или заводить в отдельную комнату и там раздевать догола. Для осуществления «эффективного контроля» порядки в школах должны быть установлены такие же, как в тюрьме, – не случайно власти хотят привлечь к экзаменационному процессу соответствующие органы.
Между тем, списывание становится проблемой исключительно потому, что в рамках ЕГЭ внедрена примитивная система тестирования. Знания и понимание предмета проверить можно только в ходе устного экзамена при непосредственном контакте ученика с педагогом, когда экзаменаторы могут задавать дополнительные вопросы.
Что бы ни говорили сейчас власти, реформа образования парализована и заблокирована снизу. Не понимая этого, власти отчаянно продолжают попытки проводить свою политику, превращая неудачу в катастрофу, а отраслевую проблему в политическое и силовое противоборство. Сколько бы ни происходило скандалов и провалов, начальство упорно сводит все к частностям, не видя, что в основе всех этих неприятностей лежат причины системного характера. Конечно, любые проблемы можно свести к отдельным конкретным симптомам, а потом с этими симптомами увлеченно бороться. Хорошо отработанная схема позднесоветской эпохи. Куда она привела – хорошо известно.
Конфликт, развернувшийся вокруг ЕГЭ, является не более чем моделью, отражением общей ситуации в стране, когда очевидная неудача и бесперспективность реформ лишь подталкивает вышестоящие органы к еще более радикальным и более деструктивным действиям, что, в свою очередь, провоцирует новый виток кризиса. Сопротивление в таких условиях вызвано не «злой волей» народонаселения, не понимающего благих начинаний начальства, не классовым чувством и даже не гражданским сознанием, а элементарным здравым смыслом, когда люди – на самых разных уровнях социальной иерархии – просто понимают, что предлагаемые меры не будут и не могут работать. И чем активнее власть проводит свои меры, чем они радикальнее, тем шире это понимание, и тем больше оно распространяется внутри самой власти. То же, что происходит с образованием, мы можем наблюдать сегодня в сфере здравоохранения, у нас на глазах провалилась пенсионная реформа, и никто уже не оспаривает всерьез, что такая же участь ждет реформу МВД.
Однако главное событие, от которого зависит наше будущее, все еще не наступило.
«Вторая волна» мирового кризиса похожа на призрак, постоянно напоминающий о себе, но упорно не желающий материализоваться. Ожидание экономического краха превращается в своего рода коллективный невроз, затрагивающий в равной степени верхи и низы, независимо от того, насколько они отдают себе отчет в причинах своего дискомфортного состояния.
Преодолением невроза может стать только практическая реализация нависшей угрозы, превращение призрака в материальную проблему, которую можно и нужно решать. Но решение проблемы, в свою очередь, означает социально-политические потрясения в таких масштабах, о которых сегодняшнее общество боится даже подумать.