Между Бишкеком и Минском
В Киргизии очередное, уже третье по счету народное восстание. Возмущенные толпы громят правительственные здания, освобождают политзаключенных. Таким способом в бывшей советской республике осуществляется «политический транзит». Не удивительно, что эти события активно обсуждаются в Белоруссии и России.
Основной вывод, который быстро и единодушно сделали многочисленные наблюдатели, сравнивающие мирные и безрезультатные шествия в Минске и Хабаровске с головокружительно быстрым свержением власти в Бишкеке, состоит в том, что агрессивные и наступательные действия приносят победу, а добродушие и миролюбие протестующих в Белоруссии и России оборачивается неспособностью добиться своих целей. Наиболее ярко эту мысль выразил Невзоров, сказав: «полиция – это предельно чуткая организация. Она всегда точно понимает, зачем идут люди: они идут быть битыми или они идут бить; они идут мужественно страдать и обливаться кровью, харкать кровавой мокротой в автозаках, получать дубинами по глазам. Если она понимает, что люди пришли за этим, то она выполняет все это по заявкам трудящихся. Она бьет, она стреляет резиновыми пулями, сует в штаны мальчикам светошумовые гранаты, ломает девочкам руки. Она с наслаждением выполняет любой преступный приказ, и чем выше приказ, тем выше наслаждение. Это, действительно, есть в действиях любой полиции, милиции. Вот дайте нам какой-нибудь срочно преступный приказ, желательно попреступнее, и мы тут же с огоньком его выполним. Но если милиция понимает, что тысячи человек вышли не быть битыми, а бить, милиция мгновенно переходит на сторону народа. Каски – об асфальт, щиты – в мусорные ящики. Им даже бежать никуда не надо. Им достаточно закричать: «Жыве Беларусь!» или что-нибудь подобное и закричать: «Мы с народом. Мы ненавидим этого козла в этом дворце».
В принципе возразить тут почти нечего, кроме того, что всё-таки репрессивная машина Киргизии изначально была куда слабее российской или белорусской, а потому развалилась довольно легко. Ссылки на опыт Махатмы Ганди, победившего британских колонизаторов в Индии с помощью ненасилия, которыми оправдывают тактику протестующих в Минске и Хабаровске, тоже не работают. Британское колониальное правительство в Индии играло по правилам и соблюдало свои собственные законы, чего не скажешь сегодня про суверенные правительства России и Беларуси. Конечно, было и насилие, самым страшным примером которого стала Амритсарская бойня 1919 года, когда войска открыли огонь по безоружной толпе, но потрясла она общество именно потому, что подобные зверства к тому времени уже официально имперскими чиновниками осуждались. Соблюдение законов являлось как раз козырем колониальной администрации, пытавшейся таким способом обеспечить себе лояльность индийских элит.
Не будет преувеличением сказать, что в начале XXI века власти в постосоветских государствах проявляют меньше уважения к своим подданным, чем колонизаторы середины ХХ века. И не надо быть пророком, чтобы предсказать: добром это не кончится.
Но за обсуждением вопроса о допустимости и границах насилия или формах протеста, применявшихся, соответственно, в Белоруссии и Киргизии, многие упускают другую проблему, куда более значимую.
Удивительно, в конечном счете, не то, что люди в Киргизии периодически восстают и добиваются перемен, а то, насколько, несмотря на подобные события, всё остается по-старому. Казалось бы действующая власть в Кыргызстане должна быть научена опытом её предшественников. Могут свергнуть. И уже свергали не один раз. Однако новые правители, пришедшие в свои кабинеты на волне народного гнева, очень скоро становятся похожими на старых — начинают воровать, брать взятки, подавлять оппозицию и фальсифицировать выборы. После чего возмущенные граждане (здесь вам не Россия!) выходят на улицы и всё повторяется.
Значит ли это, будто народная активность бесполезна? Отнюдь. Ситуация с гражданскими свободами и правами человека в соседних среднеазиатских государствах, более стабильных в политическом плане, ещё хуже. Киргизские восстания доказывают не бессмысленность политических перемен, а то, что без социальных преобразований и без экономического развития смена власти не дает ожидаемого результата.
Сменяемость власти это хорошо и необходимо. Но менять всё же надо систему. Без этого мы обречены оставаться в порочном круге кризисов. Постсоветский вариант капитализма повсюду породил нищету и деградацию. Даже относительно благополучные и безусловно самые свободные (на таком фоне) республики Прибалтики переживают перманентный кризис — массовая эмиграция, снижающаяся численность населения, выборочные политические репрессии (такие как дело Альгиса Палецкиса или травля Руты Ванагайте в самой демократической из «балтийских сестер» — Литве).
Но вернемся к Киргизии. Нынешнее восстание, происходящее на фоне глобального экономического кризиса, интересно и важно тем, что может показать, как меняется не только состав правительства, но и массовое сознание. Оно в очередной раз дает шанс на появление новых сил и лидеров, способных не только противостоять коррупции, но и ставить вопрос о социальном государстве, восстановлении промышленности и создании рабочих мест. Если такие силы не выйдут на передний план, республика снова вернется в порочный круг коррупции и нестабильности, всё будет повторяться снова и снова.
А самый, увы, грустный урок постсоветских кризисов состоит в том, что без радикальных перемен в России ни одна из бывших братских республик не сможет, даже в случае начала там прогрессивных реформ, полноценно вернуться на путь развития. Именно Россия с её правящей элитой, одержимой культом денег, и оппозицией, одержимой культом рынка, остается главной силой реакции в регионе.
