Единство левых сил: фетиш или перспектива?
Состоявшиеся в самых разных странах Европы в последнее время выборы разного масштаба вновь со всей определённостью ставят вопрос о том, имеет ли смысл в актуальных социально-политических условиях радикальным левым партиям идти на парламентские или даже правительственные союзы с левоцентристами или же следует на данный момент воздержаться от этого.
В своё время, в 1970-е годы, когда во Франции действовал Союз левых сил, тогдашний генсек Французской компартии Жорж Марше весьма образно отметил, что «союз – это борьба», имея в виду как то, что союз левых партий направлен на завоевание ими власти и борьбу с правыми силами, так и – более скрыто, — то, что внутри союза левых сил постоянно происходит борьба разных тенденций за влияние и гегемонию. Последние выборы в Европарламент, состоявшиеся в последней декаде мая, показали, что в сегодняшней Европе, образно говоря, продолжается «правый марш». Лишь в пяти странах-членах Европейского Союза на первое место вышли социал-демократические партии, всего лишь в трёх государствах Союза (на Мальте, в Португалии и в Испании) левые и левоцентристы в своей совокупности набрали свыше половины голосов избирателей.
Все основные направления левого движения – социал-демократы, радикальные левые, включая левопопулистский тренд, — за исключением «зелёных» — выступили неудачно. Соотношение сил действительно изменяется в пользу экологистских партий, вышедших в лидеры на левом фланге в двух ведущих странах ЕС – Германии и Франции. Опыт как конца ХХ в., так и начала века нынешнего в подавляющем большинстве стран, где радикальные левые партии входили в правительства с левоцентристами или оказывали им официальную парламентскую поддержку извне – от Скандинавии до Южной Европы – свидетельствует, что в политическом плане данная тактика себя не оправдала. Я готов согласиться со своим другом и коллегой, профессором Лондонского университетского колледжа Филиппом Марльером в том, что «ради недопущения к власти правых и реакции радикальные левые должны идти на уступки и позиционировать себя как защитники единства всех левых», но проблема ведь заключается ещё и в том, а на что они могут рассчитывать взамен? В данной статье я позволю себе взять в качестве примера три, как модно сейчас в исследовательских кругах говорить «кейса», чтобы пристальнее рассмотреть данную очень важную проблематику.
Начнём с Испании, являющейся на сегодня самой влиятельной страной ЕС, находящейся под управлением левых. Такое положение возможно именно и прежде всего благодаря радикальным левым, «Подемос» и его союзникам, которые с середины 2018 г., когда кабинет консерваторов был отправлен в отставку, без всяких условий поддерживали в Конгрессе депутатов правительство меньшинства генсека Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП) Педро Санчеса.
После парламентских выборов 28 апреля политическая ситуация в Испании меняется. Это казалось почти невозможным ещё полгода назад, но на выборах победу одержали левые силы, получив более половины мандатов в обеих палатах парламента. Между тем соотношение сил внутри левого лагеря кардинально поменялось. Если по результатам всеобщих выборов 2016 г. социалисты лишь на два пункта опередили коалицию радикальных левых «Объединённый Подемос», то после апрельского голосования ИСРП вернула себе доминирование внутри испанского левого движения. За соцпартию проголосовали 28,7% избирателей (евровыборы лишь подтвердили верховенство социалистов), тогда как блок «Подемос» и его союзников получил всего 14,3% голосов.
Но от прежней тактики «Подемос» отказываться не собирается. Правда, если до апрельских выборов генсек партии Пабло Иглесиас говорил, необходимо «сделать нормальным образ управления через коалиционную формулу в муниципалитетах и автономных сообществах, что похоже на португальский стиль» (а в Португалии, напомним, и компартия и Левый блок поддерживают однопартийное правительство социалистов «извне», без участия в работе правительства), то ныне ситуация изменилась. Доктор политических наук Хайме Пастор отмечает, что «Пабло Иглесиас настаивает сейчас на участии в коалиционном правительстве с ИСРП, но Педро Санчес отказывается от этого предложения и предлагает ему «правительство кооперации» (нет министров, но участие с ответственными постами второго порядка)». Очевидно, что столь высокомерная позиция ИСРП не нравится испанским радикальным левым. Тем более, что кое-какой опыт вхождения «Подемос» и «Объединённых левых» в исполнительную власть на уровне городов и сообществ уже имеется, и слова П. Иглесиаса о том, что «там, где есть уважение к союзнику, есть правительства», явно обращены лидерам ИСРП.
Но даже если ИСРП и радикальные левые договорятся, у них всё равно не набирается абсолютного большинства в нижней палате парламента. Стало быть, П. Санчесу кровь из носа – для оформления «прогрессистского большинства» — нужна поддержка каталонских левых сепаратистов. Но как заметил мне заместитель Генерального секретаря Республиканских левых Каталонии Ллуис Сальвадо, «социалисты, как само собой разумеющееся, желают получить наши парламентские голоса, но, похоже, ничего не готовы сделать существенного взамен».
Уже после европейских выборов состоялись выборы в национальный парламент Дании – Фолькетинг. Они положили конец либеральному правительству, державшемуся на плаву благодаря поддержке правых популистов из Датской народной партии. Большинство мандатов в Фолькетинге по итогам голосования получили партии «красного блока», как в Дании образно называют политические партии, расположенные на «политической доске» слева от классического либерализма. При этом ведущую роль в данном «блоке» играют, как и раньше, Социал-демократы (СД), получившие около 26% голосов и сохранивщие статус ведущей партии королевства.
Неплохо выступили и два традиционных союзника эсдеков – социал-либералы и ныне эволюционировавшая в лоно «зелёных» Социалистическая народная партия. Обе они получили в два раза больше депутатов, чем до июньских выборов. Единственная сила датской левой, которая после парламентских выборов чуть не досчиталась парламентского представительства – это Красно-зелёный альянс (КЗА). Но и без семи процентов поддержки альянса (а это 13 депутатов в Фолькетинге) говорить об устойчивом «красном» правительстве в Дании не представляется возможным.
Сразу же после выборов королева, приняв отставку прежнего кабинета, поручила формирование нового левоцентристского кабинета руководителю партии СД Метте Фредериксен, обратившейся с призывом к переговорам ко всем левым и левоцентристским партиям, представленным в Фолькетинге. В общем, для КЗА, который в своё время создавали коммунисты, троцкисты и левые социалисты, нет вопроса об обязательном вхождении в правительство. Речь, с точки зрения «красно-зелёных» о проведении действительно левой политики в социально-экономической сфере. В предвыборном манифесте КЗА отмечалось, например, что «реальная социальная политика должна ликвидировать бедность». Весьма отличаются позиции, которые защищает КЗА в области европейского строительства и внешней политики, от традиционных подходов левоцентризма.
Рупор КЗА Пернилле Скиппер отметила: «Мы идём на переговоры с тем, что, экономическое неравенство должно быть сокращено». При этом КЗА отвергает продвигаемые социал-либеральными союзниками СД идеи о снижении госрасходов на больницы и на оказание помощи безработным. Очевидно, что новое правительство в Дании будет левоцентристским, но вот какова будет роль в парламентском большинстве КЗА, вопрос, что называется, открытый.
После состоявшихся 27 мая параллельно с европейскими всеобщих выборов в Дании возникла уникальная ситуация. Если во Фландрии, как и раньше, имеется очевидное правое большинство, то в Валлонии и в Брюссельском регионе впервые за многие годы имеются условия для формирования левого большинства. Так, в валлонском парламенте три левые партии располагают после голосования 47 из 75 мандатов, в столичном регионе у них 50 из 89 мест. И это несмотря на то, что главная левая сила франкоязычной Бельгии – соцпартия (СП) показала наихудший для себя результат за вековой период, не сумев получить и четверти голосов. Однако, благодаря решительному прогрессу партии «Эколо» и особенно марксисткой Партии труда Бельгии (ПТБ) такое парламентское большинство стало возможным.
Однако, и в данном случае, равно как в Испании и Дании, мы сталкиваемся с реальной «политической скупостью» со стороны социал-демократии по отношению к радикальным левым. Если экологистам они быстро предложили правительственные контракты и в Валлонии, и на уровне столичного законодательного органа, то консультация с ПТБ закончилась ничем. Один из моих хороших товарищей, членов ПТБ, сказал мне, что их делегацию просто пригласили и дали понять, что соцпартия заинтересована во «внешней поддержке» 10 депутатов от ПТБ в валлонском парламенте, но о том, чтобы включить в правительственную программу предложения ПТБ (а среди них фигурируют такие, например, как переход от частно-государственного к общественно-государственному партнёрству, строительство 40 тысяч жилищ, сокращение в два раза зарплат депутатов и министров), не говоря уж о допуске ПТБ в региональное правительство, речи нет. Естественно, в таких условиях говорит о поддержке ПТБ левоцентристским планам социалистов не приходится. Как отмечает лидер «трудовиков» в валлонском парламенте Рауль Хедебу, «разумеется, мы желаем левой политики и мы хотим вырабатывать её с другими левыми силами». Но таскать каштаны из огня для ослабевшей социал-демократии ПТБ не собирается…
В данной статье я попытался показать на конкретных примерах, что вопрос о единстве левых сил зависит далеко не только от доброй воли радикальных левых или левопопулистских сил. Очевидно, что перспектива единства левых сил должна быть в их долгосрочной программе, но при этом нужно иметь в виду, что те, кто в большинстве стран Евросоюза по-прежнему занимают решающие позиции в левом движении, на деле, не очень-то такого единства желают, а хотят лишь использовать более радикальные партии и объединения в своих институциональных комбинациях…
